Кингсли Эмис - Лесовик

– Что это там, папочка?

– Это один неприятный тип. Давай-ка опусти Виктора на землю, беги в деревню как можно скорее и там кричи, кричи до тех пор, пока не появятся люди.

– А ты что собираешься делать?

– Не волнуйся насчет меня, – сказал я, слыша за своей спиной шелестящую, похрустывающую трусцу. – Ну, вперед. Бегом.

Я повернулся. Эта тварь приближалась, теперь уже бежала, ее ноги с силой поднимались и опускались, руки были согнуты в локтях, она продолжала набирать скорость. Если предоставить ему свободу действий, Эми никогда не достигнет деревни. Я встал на пути чудища и выбрал точку на его туловище – слева в паху, где, похоже, были только тонкие веточки, перехваченные плющом, и где, наверное, возымеет действие удар кулаком. Теперь я рассмотрел впервые его лицо: почти совсем плоская поверхность гладкой серовато-коричневой коры, как на стволе шотландской сосны; кривые глазницы, в которых тлели гнилушки; растянутый в ухмылке широкий рот, в котором торчало с дюжину зубов – неровных полусгнивших пенечков. Я уже видел раньше что-то похожее на эту физиономию. Затем лесовик налетел на меня, его руки разной длины и толщины были вытянуты вперед, а крик, вылетающий изо рта, словно шуршащий в листве ветер, был наполнен как торжествующим ликованием, так и угрозой. Прежде чем я успел схватиться с ним вплотную, он выбросил вперед руку, не прерывая своего стремительного продвижения, и нанес мне удар в грудь, отбросив меня на несколько ярдов и повалив на землю. Я не потерял сознания, но на какое-то время силы покинули меня.

Эми отбежала на какое-то расстояние, затем остановилась и повернулась; между ней и грузно бегущей тушей лесного чудища, выгнув спину и подняв хвост трубой, стоял Виктор. Деревянная нога нанесла ему сильный удар, хрустнули то ли ветки, то ли кости; Виктор отлетел кубарем и упал безжизненным комком на другой стороне дороги в канаву. Затем Эми снова повернулась и побежала, побежала уже изо всех сил, но все равно не смогла оторваться от зеленого страшилы. В ту минуту я вспомнил наконец о том предмете, который был все еще зажат в моей руке, и понял, что мне нужно делать, и поднялся рывком на ноги и тоже побежал – по дороге в сторону кладбища.

Впереди меня продолжалась погоня; с того места, где я находился, было невозможно точно определить расстояние между Эми и преследователем, я и не пытался этого сделать, а занес руку далеко за голову и швырнул серебряную фигурку через кладбищенскую ограду. Я слышал, как она коснулась земли, и в ту же секунду уродливое создание, сбавив шаг, качнулось и замерло, даже более того – его согнуло пополам и повлекло в обратную сторону какой-то чудовищной силой. Шаг за шагом оно отступало, сотрясаясь и молотя руками по воздуху, и куски, отваливаясь от него, полетели стремительно в мою сторону, они проносились сбоку от меня и над головой: листья, ветки, сучья, обрубки, так что я присел на корточки, прищурив глаза и втягивая инстинктивно голову в плечи, когда крупный древесный обломок пронесся мимо со свистом. Отросток с шипами оцарапал мне запястье, а в ушах стоял тягучий, затухающий вопль нечеловеческой ярости и боли.

Обрушилась тишина, нарушаемая только какой-то тяжелой машиной, несущейся в сторону Лондона по магистрали А-595. Я медленно поднялся, сделал несколько шагов, затем побежал к деревне, выкрикивая имя дочери. Она распростерлась на обочине дороги с пятнами крови на лбу, на колене и на руке. Я отнес Эми обратно в дом, положил на кровать в ее комнате и позвонил Джеку Мейбери.

Глава 5

Шорох в траве

– На теле серьезных повреждений нет, – сказал мне Джек после полудня. – То, что мы наблюдаем сейчас, – это здоровый, нормальный сон. Ни малейших признаков сотрясения мозга. Температура нормальная. А эти царапины и синяки – сущий пустяк. Ну а с точки зрения психики… Знаешь, и в этом смысле нет оснований для беспокойства, по крайней мере в данную минуту; хотя, должен тебе признаться, я не такой уж большой специалист по части сомнамбулизма. Ты уверен, что это сомнамбулизм?

Я стоял у окна в комнате Эми и, повернувшись, сказал:

– Не знаю. Просто я предполагаю, что она действовала как лунатик. Я решил, что так оно и есть, поскольку это самое приемлемое объяснение – в общих чертах – того, что случилось. Меня разбудил стук парадной двери, я увидел, что она идет под окном, и вышел…

– Ты уже говорил про это. Что конкретно произошло, когда ты подошел к ней?

– Я окликнул ее, что было, наверное, ошибкой, но я не подумал об этом. Тут она вздрогнула, повернулась ко мне и споткнулась.

– И ударилась головой об асфальт, причем так сильно, что потеряла сознание, но… Мне вот что подумалось: ушиб сравнительно мягкий и такого удара недостаточно, чтобы нормальный здоровый человек потерял сознание. Все же почему ты находился в обеденном зале на первом этаже, а не в своей спальне?

– Я спускаюсь туда иногда. Больше уверенности, что там меня никто не побеспокоит.

– Понятно. Значит, так ты поступил и в этот раз. Ладно, я загляну к вам еще раз ближе к вечеру. Пусть пока остается в постели. Легкий обед. Посмотрим, как пойдут дела. Я знаю в больнице одного парня, очень неплохой детский психиатр, постараюсь связаться с ним завтра. Лично я сомневаюсь, что это имеет какое-то отношение к сомнамбулизму.

– А что, по-твоему, случилось с ней?

– Она притворилась лунатиком. Где-то прочитала об этом.

– Чего ради?

– Ну, привлечь к себе внимание, – сказал Джек, в полной мере испытав на мне силу своего строгого взгляда. – Однако мне пора. А ты-то как себя чувствуешь? – добавил он без особого энтузиазма.

– Превосходно. Чуть подустал.

– Постарайся особо не напрягаться сегодня. Маленькие птички больше не донимали?

– Нет. Выпить не хочешь?

– Нет, спасибо.

Он двинулся к выходу, и тут что-то толкнуло меня спросить:

– Как Диана поживает?

Джек остановился на полпути к дверям:

– Как она поживает? У нее все в порядке. А почему ты спрашиваешь?

– Так, без особой причины.

– Я вот что тебе скажу, Морис. Мне нравится видеть все в том виде, в каком оно есть. Я не люблю неурядиц, ссор и чтобы одна половина твоей жизни мешала другой половине. Я не возражаю, если кому-то хочется поразвлечься тем способом, каким им взбрело в голову, при условии, что они не начнут вести себя совсем как малые дети. Есть вопросы?

– Я точно такого же мнения, – сказал я, задавая себе вопрос, что такого могла наговорить ему Диана, но, будучи со вчерашнего дня всего лишь ее экс-любовником, я не стал особенно ломать себе голову по этому поводу.

– Ладно. Увидимся вечером.

И потом он ушел. Очень скоро после этого Эми открыла глаза – как человек, которому ужасно не хочется просыпаться после очень долгого сна. Она улыбнулась мне, затем пощупала пластырь на лбу, провела пальцами по его кромке. Мы обнялись.