Игорь Исайчев - Проклятая деревня

Сделав за все время беспрерывной гонки всего одну остановку для заправки, монах, по просьбе Ольги, сбросил скорость, когда до границы Бокситогорского района уже оставалось подать рукой. Женщина прилипла к тонированному стеклу, мучительно пытаясь вспомнить нужный поворот.

– Тормози! – Внезапно воскликнула она. – Сразу вон за той горкой, направо… Правда, теперь уж и не знаю, проедем ли на этой чудо-машине, или нет. Без малого два десятка лет прошло. Есть ли там сейчас вообще дорога?..

Вопреки опасениям, грунтовка сохранилась, а перед перекрестком внушал оптимизм свежеокрашенный предупреждающий знак. Вальяжно переваливаясь с боку на бок, внедорожник сполз с асфальта, расплескивая широкими покрышками стоящую в глубоких колеях мутную воду. Натужно ревя двигателем, на пониженной передаче потянул вглубь леса.

Но, пассажиры в машине рано обрадовались. С каждым пройденным километром дорога становилась все хуже и хуже. Всякий раз, когда «Тойота» шаркала по песку порогами или днищем, Олег сквозь зубы шипел что-то неразборчивое, а автомобиль обиженно пищал, отчаянно моргая красными лампочками на приборной панели. Примерно через час, когда им с грехом пополам удалось продвинуться почти на двадцать километров, путь преградило поваленное дерево.

Резко утопив педаль тормоза, монах откровенно чертыхнулся, тут же наткнувшись на осуждающий взгляд священника, но только досадливо отмахнулся в ответ. Обернувшись назад, с сомнением прищурился на Алексея:

– Ты там, дружище, еще не все части тела отсидел? Размяться не хочешь, скажем, на разведку прогуляться?

Участковый потянулся, насколько ему позволял объем багажника и жизнерадостно откликнулся:

– А почему бы и нет? Пойду-ка я, действительно, по свежему воздуху пробегусь.

Он открыл заднюю дверь, бесшумно спрыгнул на землю, и моментально растворился между плотно стоящих деревьев. Олег же, опустив стекло, заглушил двигатель и, шикнув на остальных, превратился в слух.

Минут через семь, также внезапно как исчез, из-за ближайшего к машине ствола вынырнул Алексей, оперся о крышу и вполголоса заговорил:

– Все, приехали. Сосна не проблема, на полчаса работы. Вот за ней – совсем худо. За поворотом, метрах в семидесяти кто-то очень оригинально схохмил и выкопал этакий форменный противотанковый ров. Его наш транспорт может форсировать только при одном условии, если ему присобачить крылья. Однако сдается мне, в списке опций подобного не предусмотрено… Понимаю, – он провел ладонью по гладкому металлу, – к хорошему привыкаешь быстро, но, увы, придется вернуться на грешную землю и дальше по простецки – ножками, ножками.

Олег, разочарованно вздохнул и безнадежно переспросил:

– А как-нибудь в объезд? Может по лесу, между деревьями просочимся?

Участковый кисло скривил левую половину лица и отрицательно помотал головой:

– Первым делом прикинул. Бесполезно.

– Раз так, – вмешался в разговор священник, – чего уж воду в ступе толочь, нужно выгружаться и идти. Вы начинайте, а я пока парня разбужу. Не хотелось, конечно, раньше времени, но да делать нечего. Вы, воины, мне свежие нужны, не вымотанные. – Старик машинально пропустил бороду сквозь пальцы и обернулся к Ольге. – Далеко еще до деревни-то?

Женщина неуверенно пожала плечами, растеряно оглядываясь вокруг.

– За столько лет все так изменилось. Почти ничего и не узнать... А мы от асфальта, сколько успели отъехать?

– Восемнадцать километров двести шестьдесят два метра, – отозвался из-за руля Олег.

– Тогда, – Ольга задумчиво приставила палец ко лбу, – если мне не изменяет память, осталось километра три-четыре, не больше.

– Так это ж, теть Оль, считай в соседнем дворе, – подал голос уже успевший вытащить часть поклажи Алексей. – Для бешеной-то собаки, и шесть верст вон не околица, – не очень удачно пошутил он. Впрочем, народ, уже занятый мыслями о подготовке к пешему переходу, не обратил внимания на неуместное сравнение.

Тем временем, отец Матвей, выпроводивший из машины женщин, колдовал над Романом. И стоило еще плохо соображающему спросонок парню самостоятельно выбраться из салона, как к нему, всхлипнув, кинулась мать. Остальные, деликатно отвернулись, сделав вид, что полностью поглощены сборами.

Через четверть часа, переодевшийся в камуфляж Олег выдал каждому по специальному тонкому, но широкому ошейнику из особо закаленной стали и проследил, чтобы все их надели. Участковый, облаченный так же, как и монах, поправил под воротником неприятно холодящую шею металлическую полосу и, закинув за плечи внушительный рюкзак, несколько раз подпрыгнул на месте. Поправил амуницию, чтобы ненароком не звякнуло при движении. Еще раз пружинисто подпрыгнул, а затем проверил насколько легко выходят из специальных креплений заостренные на концах осиновые колышки. И напоследок расписав лицо желто-зелеными разводами, задорно подмигнул Олегу:

– Ну, что, святой отец, тряхнем стариной, а?

Тот едва заметно усмехнувшись в ответ, размашисто перекрестился и, уронив руку, выдохнул: «С Богом… Тронулись, что ли, помаленьку…»

19 августа 2007 года. 17 часов 02 минуты. Ленинградская область. Тихвинский район. Деревня Грызлово.

Двигаясь вдоль непроходимо заросшей подлеском просеки, в которую за прошедшие годы превратилась старая дорога, они провели в пути не полтора-два часа, как прикидывал Олег, а все пять. Когда монах уже был готов смириться с мыслью, что Ольга все же ошиблась и выбрала неверное направление, Алексей, по собственной инициативе взявший на себя роль разведчика, выскочил на опушку и внизу, под горой, наконец, разглядел деревню.

Не выходя из-под защиты деревьев, он негромким свистом подозвал остальных. Подскочивший первым Олег, подождал, пока подтянутся поддерживающие под руки обессилевшего Романа женщины и громко пыхтящий, изрядно взопревший священник. Приложив палец к губам, жестом показал им располагаться на привал, а сам, скинув рюкзак, извлек из него пластиковую бутылку с водой и бинокль в футляре.

Пока наименее физически подготовленная часть команды, как подкошенная повалившись на жизнерадостно зеленеющий, мягкий как перина мох, жадно отпивалась теплой минералкой, монах надолго прильнул к окулярам. Потом передал бинокль Алексею, успевшему вытянуть сигарету и по навсегда вбитой в подсознание привычке спрятать окурок под слоем прелой листвы.

Младший лейтенант минут десять шарил глазами по разбросанному вдоль то ли небольшой речушки, то ли разлившегося во время недавних дождей ручья десятку почерневших от старости домов. А когда опустил бинокль, то с удивлением произнес, ни к кому конкретно не обращаясь: