Игорь Пронин - Чистилище. Исход

– Новосиба нельзя вызвать, он этого не терпит! Так же, как и неподчинения. Так что раз ты здесь – ты уже здесь. И оцени доверие!

– Тогда зови свою Раису, я одна горбатиться не собираюсь!

– А как же она – одна? – Капитан посерьезнел. – Рая никогда не жаловалась. Все успевала. А ты так говоришь, будто тебя заставляют мыть клетки, или кормить мутантов, или резать других им на корм… Нет. Только готовить и немного прибираться в вахтенном помещении, в коридорах, и вот тут еще. Но тут… Я тебя освобождаю.

– Спасибо. – Надя встала. – Знаешь, давай завтра поговорим.

– Хорошо! – Капитан тоже поднялся, схватил сыр и пошел, пьяно пошатываясь, к двери, на ходу выуживая из кармана ключи. – Но сначала сходим к Рае. Вдруг она будет рада тебя видеть?

По его сладкому тону Надежда сразу поняла, что не хочет больше знать, где Рая. Но делать было нечего, и она пошла вслед за Капитаном мимо клеток, в самый дальний конец «зверинца», как называл клетки с мутантами Новосиб. Тут, отделенная от остальных рядами опустевших клеток, и жила теперь Раиса. Капитан отдернул занавески, и дремавшая в углу девушка, некогда такая красивая и ухоженная, на четвереньках бросилась к решетке, пискляво завывая.

– Рая любит сыр! – объявил Капитан, присаживаясь на корточки и вновь доставая нож. – Всегда любила. Именно такой, с дырками!

– Я не хочу на это смотреть… – Надя попятилась. – Зачем ты…

– Я, знаешь, хотел сначала ее убить. Но потом передумал! – Капитан отрезал от головки ломти и пропихивал их между прутьями. Мутант жадно пожирала пищу. – Не смог. И решил ее приручить. Вот смешно, да?! Я решил приручить мутанта… Вот напился, как сегодня, и решил: а вдруг это выход? Вдруг их можно вообще всех приручить, одомашнить, использовать в сельском хозяйстве? Я даже погладить ее несколько раз пробовал. Но в глазах у нее только ненависть, голод и страх. Больше ничего, представляешь? Хотя, может, все дело в засовах. Может быть, почувствуй она себя на свободе, было бы проще…

– Ты совсем спятил? – Надя оглянулась, прикидывая, сколько времени автоматчикам потребуется, чтобы прибежать на ее крик. Без оружия она себя чувствовала, словно голая. – Не вздумай открывать клетку!

– Не буду… – Он продолжал кормить Раю сквозь прутья, отрезая от головки кусок за куском. – Кушай, родная. Вкусно тебе? Ну, что же ты рычишь? Сразу все не пролезет. Ты ведь поняла в прошлый раз, когда приезжала, что мы с ней спим? Вы, женщины, всегда такие вещи сразу понимаете… Я влюбился. И мы хорошо жили, хоть и тайком, но у нас ведь было все, чего в это проклятое время можно желать! Музыки не было. Но мы танцевали при свечах, я напевал, Раечка смеялась. Я ее любил. А волосы Раечкины и сейчас люблю, хоть они и грязные, вон какие лохмы… А раньше прогоняла меня: не смотри, пока не причешусь, я со сна опухшая и некрасивая! Теперь не гонит.

– Капитан, пойдем, а? Лучше выпей еще и ложись спать. – Надя осторожно коснулась его плеча. – Сам знаешь, сейчас это может случиться с каждым.

– Я не ценил нашего счастья. Всего-то нам было отпущено несколько дней, а я не ценил. – На слова Нади Капитан не обратил внимания. – Я все придумывал, куда бы нам сбежать с ней, как это устроить, где жить. У меня родня в Нижегородской области. Бабушка пока жива была, я каждое лето там отдыхал. Все знаю, каждую тропинку. Но как туда добраться… Рая боялась. Не хотела уезжать. И правильно – что бы я делал, если бы она обернулась по пути? Мне пришлось бы ее убить. А теперь я могу кормить ее сыром.

У Нади затряслись губы, но она сдержалась, лишь шумно сглотнула. Вот почему необходим сухой закон! Люди и без того на грани безумия, все, без исключения, а если еще и напьются – жди беды. Но она смотрела на чудовище, которое помнила воздушной блондиночкой. Может быть, не слишком умной, зато доброй и действительно очень красивой. Раиса и здесь носила каблуки, отказалась выйти из образа «офисной красавицы». Надежда не смогла промолчать.

– Ты все-таки должен убить ее, Капитан. Если любил – убей то, что от нее осталось. И поклянись убить меня, если я завтра вот в это превращусь! Не смей ставить на мне эти эксперименты, не смей травить меня, мучить, делать уколы, не смей!

– Тебе есть разница? – Отправив за решетку последний кусок сыра, Капитан уселся на пол и посмотрел на Надю снизу вверх. – Ладно, убью. Потом порубим тебя топором и скормим другим мутантам. Но если не хочешь, Рае от тебя не дадим ни кусочка. Я ей колбаски принесу. Вкусной, копченой, у меня припрятано… Для нее. Только для нее.

Мутант, увидев, что пища кончилась, жалобно и в то же время угрожающе заворчала и отползла в угол клетки. Надежда опустила занавеску, но Капитан ухватил краешек и приподнял, чтобы снова смотреть на Раису. На его губах играла пьяная улыбка. В этот момент со стороны лаборатории раздался крик, почти тут же ругань, и по коридору побежали дежурные с автоматами наперевес. Решив, что случай самый подходящий, Надя бросилась за ними. В лаборатории царил беспорядок, но она помнила: для доктора Беленького это в порядке вещей. Вот только теперь доктор лежал на полу, а Пушкин делал ему искусственное дыхание. Он явно учился этому и с задачей справлялся, по крайней мере, именно так Надя видела это в кино. Но Беленький не двигался.

– А что я мог заметить через открытую дверь? – оправдывался один из бойцов. – Он спиной ко мне сидел! То писал, то какие-то смеси готовил. Шприца у него не было, клянусь, я порядок знаю! Потом пришел этот майор, они поговорили о чем-то с час, и Беленький послал его на склад со списком. Крош пошел с ним, я остался. А доктор голову на стол положил и сидит. Он часто так, все знают! Откуда я знал, что он отключился?!

Белоглазов стоял тут же, у стены. Сложив руки на груди, он наблюдал за стараниями упрямого Пушкина. «Тоже студент из медицинского? – с усмешкой думал майор. – Не старайся, парень. Когда я пришел, пульса уже не было и тело начало остывать. Длинный список он мне дал, и неспроста. Не случайность это, нет. Доктор баловался, баловался, а потом решил «уйти на передоз», как говорят в некоторых кругах. Потому что вы, недоучки, не больше меня представляете, что мог доктор наук намешать из того, что вы ему носили со склада…»

– Ого! Какая прелесть! – Капитан, которого совсем развезло, оперся о дверной косяк. – Пушкин, да ты по морде, по морде ему дай, а не целуйся!

Боец оторвался от посиневших губ Беленького, в которые тщетно пытался вдуть воздух, и устало поднялся.

– Бесполезно. Он чем-то накачал себя, а мы даже не знаем, чем. Тут же… – Он обвел рукой столы, по которым были разбросаны разнообразные коробочки. – Тут чего только нет!

– И что мы Новосибу скажем? – мрачно спросил тот автоматчик, что прозевал самоубийство Беленького. – У нас только двое осталось, из тех, кого он привозил… Ну, и еще майор.