Наперстянка - Аделин Грейс
– У отца были планы насчет сада? – переспросила Сигна, заставив себя встать, чтобы не испачкать ночную рубашку. Нужно будет подобрать более подходящий для работы в саду гардероб, поскольку она рассчитывала проводить здесь много времени. В этом месте таился огромный потенциал, и ее душа трепетала от предвкушения.
– В его кабинете есть наброски будущего сада, – сказал Эмити, довольная рвением Сигны. – Эдвард все зарисовывал, никогда не строил без плана.
При звуке имени отца у Сигны кровь застыла в жилах. Как давно она слышала его в последний раз? Пять лет? Десять? Произносил ли кто-нибудь его вслух с тех пор, как умерла бабушка?
Сигна не скрывала, что хотела остаться в Торн-Гров как можно дольше. Она боялась приезда в Фоксглав, но, оказавшись здесь, в своем собственном доме, поняла, что ей было нужно именно это – побыть наедине с собой там, где она полностью контролировала ситуацию. В месте, где могла бы сосредоточиться с горсткой земли в руках. Где она наконец могла просто… быть. Не прятаться. Не притворяется. И не быть при этом чудовищем в чьих-то глазах.
Сигна пересекла сад и осторожно коснулась пальцем увядшего куста можжевельника. Возможно, наконец пришло время проявить свои новые способности – не потому, что кто-то от нее этого ждал, а потому, что она сама этого хотела. Этот сад мог бы стать ее игровой площадкой, где она будет делать все, что пожелает, без осуждения.
Девушка откинула голову, наслаждаясь запахом моря и ветром в волосах. С ее стороны было глупо бояться перемен – и поместья, ведь оно было чистым листом. Странным, непонятным местом, которое она могла исследовать сколько душе угодно. Подобное притягивалось к подобному. Здесь Сигна сможет пустить корни, и никто никогда не заставит ее уехать. Возможно, одиночество не всегда так уж плохо.
Сигна решила, что стоит пожертвовать ночной рубашкой, и легла на ложе из маков, закрыв глаза, чувствуя, как холод земли пробирает ее до костей.
Фоксглав обещал стать идеальным домом.
Глава 29
Блайт
Блайт даже не пыталась притвориться, что ей хоть что-то известно об охоте на лис. Когда она приехала, Элиза позаботилась о том, чтобы Блайт была одета подобающим образом – для этого все еще требовался корсет, ужасно обтягивающее темно-синее платье и подходящая черная шляпка, застегивающаяся под подбородком.
Сразу по прибытии ее выпроводили из поместья Уэйкфилдов и отвезли в ближайший лес, не дав возможности поговорить с Эвереттом; девушка едва ли хотя бы мельком успела взглянуть на нового герцога. Его окружали гордые, наделенные титулами мужчины, которых Блайт слишком хорошо знала.
Как и предсказывала Элиза, никто из них не уделял ни ей, ни мисс Уэйкфилд никакого внимания. Казалось, они заботились только об Эверетте и о том, чтобы завоевать расположение нового герцога.
Стоило отдать ему должное, Эверетт спокойно воспринимал такое внимание, пожимая плечами и кивая при необходимости. И все же Блайт подумала, что он, вероятно, испытал облегчение, когда привели его лошадь, а рядом с ним появился еще один всадник с золотистыми волосами, его лицо было скучающим и каменным.
Возможно, принц Арис был ее главным помощником в спасении отца, и все же, когда Блайт увидела его, у нее все внутри сжалось от негодования. Элиза не испытывала подобных неприятных чувств. Когда она убедилась, что на нее никто не смотрит, то подтянула корсет, чтобы приподнять грудь.
Блайт постаралась не сморщиться от столь очевидного жеста, выдававшего полное отсутствие интереса к Байрону.
Словно прочитав ее мысли, Арис перевел взгляд на Блайт. Она ожидала, что он отвернется, решив не обращать на нее внимания. Но, к удивлению девушек, принц подтолкнул к ней свою прекрасную, белую в яблоках кобылу.
Хотя дома Блайт ездила верхом как мужчина, на публике она пользовалась дамским седлом. Это заставило ее пошатнуться под тяжелым взглядом Ариса, и на этот раз она была благодарна корсету, который не позволил съежиться, когда он приблизился.
– Полагаю, ваша кузина тоже здесь? – Арис не поздоровался и, едва удостоив Блайт взглядом, огляделся в поисках Сигны.
Блайт надеялась, что выглядела совершенно незаинтересованной, рассматривая свои ногти.
– Ее здесь нет. Боюсь, вам придется смириться с тем, что какое-то время рядом буду только я. – Она почувствовала легкое удовлетворение, когда его глаза потемнели. Блайт не хотела, чтобы Арис был ее врагом, особенно когда нуждалась в его помощи. Тем не менее было удивительно приятно видеть, как он злится.
– Что вы хотите этим сказать? – У него был глубокий баритон, который привлек внимание мужчин, ехавших в нескольких метрах впереди. Это был командный голос. От него исходила властность, которую девушка всеми силами старалась игнорировать.
– Мисс Фэрроу покинула Селадон, – ответила Элиза, стараясь, чтобы ее голос звучал восхитительно мягко. Она выглядела чопорной и невинной, сидя верхом на гладком гнедом жеребце, за которым тщательно ухаживали и чью шею Элиза рассеянно поглаживала.
Хотя Блайт знала, что Элиза просто хотела принять участие в разговоре, она была рада, что именно она сообщила новость. Принц Арис постарался скрыть свое раздражение, но все же оно пронзило Блайт, словно ток. Она переключила внимание на лошадь, внезапно обнаружив, насколько мягкая у нее шерсть.
– Ясно. – Голос Ариса звучал ровно, без эмоций. – И когда вы ожидаете ее возвращения?
– Едва ли скоро. – Элиза выпрямилась. – Она вернулась в дом своей семьи. И думаю, решила осесть там. Никто из нас понятия не имел, что она уезжает, все произошло очень внезапно.
Элиза с трудом скрывала свое удовольствие, и Блайт была удивлена собственным раздражением. Она должна была радоваться тому, что есть кто-то еще, кто не хочет возвращения Сигны. Возможно, совсем по другой причине, но все же.
Не стоило злиться, нужно было радоваться. Блайт должна всей душой ненавидеть кузину и никогда больше с ней не встречаться, вместо того чтобы страдать от глупых, приводящих в отчаяние мыслей о том, как Сигна устроилась в новом доме.
Она не должна волноваться. Не должна постоянно думать о том, что Сигна слишком легко во всем призналась и что во всей этой истории были моменты, которые просто не имели смысла.
Чего ради ей убивать Перси? Деньги ей не нужны. И, конечно, Сигна совсем не казалась злой, просто немного странной. Так почему же тогда?
Только когда лошадь под ней дернулась, Блайт пошевелилась и заметила, что принц буквально сверлит ее взглядом. Она поправила ремешок шляпы и ничего не сказала.
Впереди кто-то выкрикнул что-то нечленораздельное, и гончие бросились врассыпную, а всадники на лошадях ринулись следом.
