Могильный червь (ЛП) - Каррэн Тим

Но девушку нельзя было успокоить.

Ее рот открылся от окровавленных зубов:

- ТЫ ДОЛЖНА ПОВИНОВАТЬСЯ! ТЫ ДОЛЖНА ДЕЛАТЬ ТО, ЧТО ГОВОРИТ МАТЬ, ИЛИ ТЫ БУДЕШЬ НАКАЗАНА, ПЛОХОЙ РЕБЕНОК!

Она снова налетела с поразительной скоростью, врезавшись в Тару и отбросив ее к стене. Ноги Тары чуть не подкосились, но этого нельзя было допустить. Эти горячие и тошнотворные руки потянулись к ее горлу, хватая, сжимая с безумной силой.

Тара попыталась потянуть ее за волосы, даже уперлась коленями в этот распухший непристойный холмик на животе, но это было бесполезно. Девушка держала ее и не отпускала, поэтому Тара ткнула большими пальцами в глаза девушки, ее неровные ногти глубоко впились в мягкую глазную ткань.

Девушка вскрикнула и отпустила ее, протирая глаза, как усталый ребенок.

Тара подтянулась, и девушка снова ударила ее, вонзив зубы в плечо, пока сама Тара не закричала, почувствовав, как кожа лопнула, и кровь потекла по ее руке, впитываясь в заплесневелое свадебное платье. Она сделала единственное, что пришло ей в голову: схватила девушку за горло руками и вложила в это всю свою силу, сжимая eго.

Девушка упала на спину, скуля, задыхаясь и отплевываясь.

А теперь, Тара. Она у тебя. Сделай это!.

- СУКА! - закричала на нее Тара. - ГРЯЗНАЯ МАЛЕНЬКАЯ ПИЗДА!

Тон ее голоса был похож на гортанное рычание, когда она протянула руку и взяла девушку за волосы. Она спутала эти жирные пряди в пальцах, вдыхая запах слизи, крови и грязных выделений девушки. Девушка все еще кричала, всхлипывала и скулила, как побитая собака.

Тара развернулась и стала раскачивать девушку за волосы, пока ее голова не ударилась о бетонную стену с удовлетворительным глухим стуком. Она сопротивлялась, но Тара швыряла ее в стену снова, и снова, и снова. Каждый удар звучал глухо, и каждый из них требовал от девушки больше борьбы, пока она не ослабла и не обмякла в руках Тары. Но этого было недостаточно. Тара вернула ее обратно, а затем снова швырнула в стену с большей силой, чем считала возможным. На этот раз не просто глухой стук, а влажный мясистый стук, череп под волосами распустился и расплескался, как будто он был наполнен желе. Тара в последний раз ударила девушку головой о стену, и там появилось ярко-красное пятно, похожее на разлитые чернила.

Девушка бесформенной кучей сползла на пол.

Она не пошевелилась.

Но Тара знала.

Она направилась к лестнице.

Генри стоял там, прислонившись к стене.

- Мама? - спросил он.

Помнишь. Маска.

Ты носишь Лицо Матери.

Таре хотелось убить его, свернуть ему шею, содрать с него кожу, выколоть ему глаза, перерезать горло и размозжить череп до соуса, но она этого не сделала. Тяжело дыша, она сказала:

- Да, Генри. Это мама.

81

Стив и Фрэнк были с Уилксом, Фингерманом и двумя полицейскими в форме, когда они вошли в дом Борденов на Саммер-Лейн. Первое, что их поразило, был, конечно, запах. Стив не знал, что это за место и какие ужасные вещи могли здесь произойти, но поднимающийся густой запах разграбленных могил сказал ему все, что ему нужно было знать о Генри Бордене.

Уилкс сунул ордер на обыск в карман, пока они с Фингерманом обыскивали стены в поисках выключателей. Когда они их нашли, они не сработали.

- Вероятно, электричества нет, - сказал один из полицейских, осматривая дом фонариком.

Стив ничего не ответил. И Фрэнк тоже. Они оба чувствовали какой-то бесформенный страх перед тем, что это за место и что они могут найти. Уилкс попытался уговорить их подождать в машине. На самом деле, он мог бы заставить их, но к тому моменту это не имело значения.

Уилкс, с фонариком в одной руке и пистолетом в другой, шел впереди, а остальные сгрудились позади него, как дети в карнавальном шоу привидений. Они разделяли коллективный ужас, и все они были подключены к нему, пальцы, как горячие предохранители на фонарях и пистолетах, животы, наполненные тлеющими проводами, мозги, искрящиеся, как трансформаторы. Они держались рядом, не осмеливаясь разорвать эту цепь, как будто электричество всего этого держало их вместе.

Когда они вошли в столовую, ступив под арку, все подумали: Ну, это столовая... насколько ужасной может быть столовая? Они замерли и просто стояли все как один, чувствуя, что в них только что испарилось что-то необходимое.

- Господи, - наконец произнес Уилкс.

Никто не прокомментировал мумии вокруг стола или обезглавленный труп в конце. Тела были пугающими и тревожащими, но они были мертвы уже давно, и самым страшным был человек, который эксгумировал их и одел, усадив в кресла при свечах, возможно, напевая при этом, пока ночь прижималась к старому дому. Потому что, скорее всего, он был где-то здесь.

Один из трупов упал на пол и развалился на части, хотя это были останки человеческого существа. Это выглядит почти фальшиво, - подумал Стив.

Свет осветил эти лица, но сосредоточился на том, что было у обезглавленного трупа. На нем была простыня, и что бы там ни было, они знали, что это будет плохо. Фингерман подошел к нему, как будто в нем не было ни капли страха.

Он взялся за простыню и вытащил ее.

Она была привязана к стулу: молодая, женственная, светлые волосы разметались по лицу.

И Стив сразу все понял.

- О... нет... Это Лиза.

Фингерман убрал волосы с лица, и они увидели, что ее губы были грубо зашиты. Стив прижал руку ко рту, чтобы подавить, может быть, крик, а может быть, рвотный рефлекс. В голове у него заколотилось, а сердце бешено заколотилось в груди.

- Чертово животное, - сказал Фрэнк.

Стив пошел туда, потому что чувствовал, что должен. Он протянул руку и коснулся Лизы, чувствуя исходящий от нее холод, зная, что Тара никогда не переживет этого, просто не было никакого способа.

И тут Лиза открыла глаза.

82

Как только Генри отрыл могилу, где он похоронил Лизу заживо, обнажив гроб, который хранил там и использовал для извращенных, больных игр, о которых Тара не хотела знать, она посмотрела на него, направив фонарик ему в лицо.

Это и есть твой мучитель? – задумалась она. - Этот жалкий трус, этот ползучий маленький могильный червь? Это и есть БУГИМЕН?

Она чуть не рассмеялась.

Генри стоял в тревоге, его лицо было покрыто засохшей кровью из раны на голове, где пуля Тары пробила его череп. Он потерял много крови и был опасно бледен, его глаза налились кровью до пугающей степени, как два спелых помидора черри.

Могильный червь.

Ничего, кроме могильного червя.

Паразит.

Он поднялся из могилы, безмозглый автомат, зомби, ожидающий приказов своего хозяина. Поэтому Тара дала ему то, что ему было нужно:

- Передай маме лопату, Генри.

Он посмотрел на нее.

- Лопата, Генри. Отдай ее мне.

- Да, да, да... ты сказала, что, когда все будет сделано, я смогу прийти к тебе, - всхлипнул он. - Что я могу вернуться к тебе... что ты раздвинешь ноги и заберешь меня обратно... обратно в темноту... туда, где безопасно...

Казалось, он впервые осознал, что все еще держится за лопату. Он протянул ее ей, не осмеливаясь встретиться с ней взглядом, и ей пришлось задаться вопросом, о чем он думает, что чувствует и какая извращенная политика создала нечто подобное ему.

Тара взяла лопату.

Она вдохнула.

Она выдохнула.

Твой момент. Сейчас.

Бросив фонарик, она взвесила лопату обеими руками. Прочная деревянная ручка. Железная лопата. Генри посмотрел на нее.

И она ударила его.

Скользящий удар, который рассек ему лоб и брызнул кровью на лицо. Он едва успел осознать это, когда она ударила его снова, на этот раз полностью в лицо, лезвие лопаты звякнуло по его скуле. Он вскрикнул, упал на колени на краю могилы, издав высокий, почти девичий крик, плоть сорвалась с его лица и свисала кровавым лоскутом.