Максим Перфильев - Жажда Смерти

Викториус посмотрел на лагерь и обратил свой взгляд на Кроса Валиндука, который с прибором навигации в левой руке стоял перед Лиусом Кварионом, сидящим на земле, и что-то говорил ему. Пресвитер решил соскочить с камня и присоединиться к остальным членам своей группы. Постепенно приближаясь к военному капитану и автомеханику, он стал понимать, что разговор между этими двумя людьми был далеко не самым дружелюбным.

— А я даже спрашивать тебя не буду. Мы просто уходим и все. Ты, если хочешь, можешь остаться здесь. — расслышал священник последнюю фразу Валиндука, после чего тот отошел от Квариона, оставив его наедине со своей озлобленностью.

— В чем дело? — спросил Малочевский.

Крос обернулся и, обращаясь к Викториусу, ответил:

— Мы снимаемся с лагеря и идем дальше. Судя по этой… штуковине, — он потряс в руке тот самый прибор навигации, с которым ходили сначала Карос, а потом Лаен, — мы уже очень близко от точки назначения. Начинай собираться. — Капитан развернулся и пошел дальше по направлению к своим вещам. По пути он легонько распинал Бариуса Клавора, отдыхающего в спальном мешке, сообщив ему ту же новость, что и Малочевскому. Затем он поднял с земли какую-то длинную поломанную ветку дерева, сел на находящееся неподалеку бревно, достал из кармана нож и принялся обрабатывать свою находку, срезая со ствола маленькие веточки и сдирая кору.

— Урод. — произнес Лиус.

— А что ты предлагаешь: сидеть здесь и ждать смерти? — спросил Викториус.

— Если бы этот гад не подстрелил меня — мне бы, вообще, не пришлось ничего ждать. — злобно ответил автомеханик.

— Да уж действительно: тогда бы тебе точно уже не пришлось ничего ждать. — согласился пресвитер.

— У меня болит нога — мне будет трудно идти.

— Да брось ты — это всего лишь царапина. — спокойно произнес Малочевский.

— И, тем не менее, она все равно болит. — ответил Кварион.

Священник пожал плечами и пошел собирать свои вещи.

Лиус недовольно покачал головой, и, кинув в открытый рюкзак аптечку, принялся сворачивать свой спальный мешок. Через некоторое время снова подошел Викториус.

— Закатай штанину. Я посмотрю, как там твое "ранение". - сказал он. Автомеханик сделал то, о чем просил его пресвитер, а пресвитер, в свою очередь, занялся тем, о чем говорил.

— Все в порядке. Нагноения, вроде нет. — произнес он, меняя бинты. — Я вколол тебе обезболивающее. Неужели, ты еще так сильно чувствуешь боль?

— Нет. — ответил Лиус. — Но когда мы начнем идти, я ее почувствую, а действие твоего обезболивающего скоро закончится.

— Ладно, не стони. — сказал подошедший к ним капитан Валиндук и кинул в руки автомеханика палку со срезанной корой и ветками, обмотанную на одном конце изоляционной лентой.

— Какая забота. — огрызнулся Кварион.

Вскоре все были готовы для продолжения пути, и команда, включая прихрамывающего автомеханика, использующего подарок военного офицера в качестве посоха, двинулась вперед.

Каждый из оставшихся участников экспедиции по-разному относился к тому, чем ему приходилось сейчас заниматься. Капитан Валиндук имел цель и следовал этой цели — он готов был пойти очень на многое ради того, чтобы выполнить свое последнее задание — то, от чего зависела жизнь людей и что, по его мнению, действительно имело значение — то, что, возможно, загладит хотя бы часть его прошлых ошибок. Кроме того, он на что-то надеялся — ему казалось, что когда они доберутся до места назначения, все станет на свои места. Там — истина, там — произойдет развязка, там — они узнают ответы на свои вопросы. И он хотел до туда дойти.

Автомеханик Лиус Кварион совсем не хотел никуда идти. Ему надоело ждать и постоянно находиться в состоянии напряжения. Он хотел скорейшего завершения всего, он хотел окончания. Ему не было какого-то особого дела до жизни других людей, хотя он и уважал позицию капитана, но сам он желал только одного — покоя. Однако, постепенно он стал сомневаться в том, что ищет этот покой именно там, где нужно.

Молодой спецназовец Бариус Клавор — ему было, в принципе, все равно. Он не стремился к свершению каких-то великих дел, и он не искал покоя. Его больше заботило собственное психическое состояние. Он чувствовал внутри себя огромную агрессию, которая жаждала вырваться наружу. Она как будто бы вошла в него и теперь пыталась его изменить, деформировать, исказить его сознание, исказить его мышление. Он чувствовал, как будто бы кто-то пытался поработить его. Кто-то ворвался в его разум и теперь стремился подчинить его себе, стать королем, стать властелином его разума. Бариус чувствовал огромное желание уничтожить всех окружающих его людей. Он ненавидел их, он их презирал, они казались ему отвратительными. Его разум постоянно заполняли мысли, типа: "убей", "уничтожь", "пристрели их всех". Это были не его мысли. Кто-то ему навязывал их. Но он боролся с ними. Он противостоял им. И пока что ему это удавалось. Только вот надолго ли его еще хватит? В свете этого, возможно, дорога была даже более подходящим занятием, чем простое пролеживание спального мешка — можно было отвлечься.

Пресвитер Викториус Малочевский. Прежде всего, он чувствовал невероятную силу этого леса. И эта сила была враждебной. Он чувствовал, как все эти деревья, эта земля, этот воздух высасывали из него энергию. Его опустошали, делали слабым. Им как будто бы кто-то питался. Его хотели уничтожить, выпить из него всю жизнь, оставив лишь сухую зачерствевшую истощенную оболочку. И его ненавидели. Ненавидели больше, чем остальных, но почему-то особенно не проявляли своей агрессии. Как будто бы чего-то ждали. Поэтому он лишь только чувствовал эту агрессию. Он лишь чувствовал, как кто-то постепенно забирает остатки его энергии. Это чувствовали и все остальные, но он — сильнее. Ему было жалко людей, которые его окружали, и он хотел как-то помочь им, как-то вмешаться в ситуацию, но он боялся, что это вновь окажется всего лишь его собственной выдумкой, его иллюзией, в которую он верил много лет, и которая привела к полному краху всей его жизни. Свой бесценный опыт он воспринимал лишь как очень большую ошибку. Он чувствовал себя слабым, и боялся что-либо предпринимать. Это уже не было игрой. Это уже не было шуткой. Все было слишком серьезно. Погибли уже два человека, и Викториус понимал, что, скорее всего, погибнут и все остальные. А он ничего еще не сделал, чтобы предотвратить это.

Группа продолжала идти по широкой лесной дороге, окутанной плотной материей тьмы и мрака. Никто не заметил одной странной особенности, внезапно появившейся под ногами участников экспедиции. Никто, кроме Викториуса Малочевского. Пресвитер многое повидал в своей жизни, но нечто подобное встречал впервые. У него не было ни объяснений, ни предположений, ни определения того, что предстало перед его взором. Сначала он подумал, что это просто его галлюцинации, и, возможно, поэтому, продолжая путь, как ни в чем не бывало, долго не решался объявить остальным о том, что он обнаружил. Им нужно было преодолеть всего лишь небольшой участок пути, но, понимая, что этого не удастся, пытаясь предотвратить панику, священник ускорил шаг и вскоре поравнялся с капитаном.