Дин Кунц - Город Ночи

Она кивнула.

— Теперь мне многое становится ясным.

— Может, мы откроем магазин игрушек, если уйдем из полиции? — предложил Майкл.

— Сможем мы управлять магазином игрушек и иметь оружие?

— Почему нет?

Глава 72

Сидя за кухонным столом в квартире Майкла Мэддисона, Синди Лавуэлл, используя пинцет, вытащила последнюю деревянную щепку из левого глаза Бенни.

— Как он выглядит? — спросил тот.

— Пока ужасно. Но заживет. Ты им видишь?

— Как сквозь туман. Но правый глаз видит отлично. Мы сейчас не такие уж красивые.

— Скоро станем. Хочешь что-нибудь выпить?

— А что у него есть?

Синди подошла к холодильнику, проверила.

— Девять видов прохладительных напитков и пива.

— Сколько пива?

— Две упаковки по шесть бутылок.

— Принеси одну мне.

Синди принесла обе. Поставила на стол. Они открыли по бутылке «Короны», глотнули пива.

Ее сломанная кисть практически срослась, хотя прежняя сила в руку еще не вернулась.

Квартирка у Мэддисона была маленькая. Кухню и гостиную не разделяла стена. Поэтому, сидя за кухонным столом, они могли видеть входную дверь. И услышать, как поворачивается в замке ключ.

Мэддисон умер бы, едва переступив порог. Они очень рассчитывали, что сучка будет с ним, и тогда не пришлось бы гоняться за ней по городу.

О’Коннор была бесплодной, Синди ее жалела, но все равно хотела убить.

— А кто этот татуированный парень? — спросил Бенни, открывая вторую бутылку.

— Я тоже об этом думала.

— Он не из Старых людей. Должно быть, один из нас.

— Он сильнее нас, — напомнила она Бенни. — Гораздо сильнее. Он надрал нам задницу.

— Новая модель.

— Не выглядел он как новая модель, — возразила она. — Я думаю, причина в вуду.

Бенни застонал.

— Давай обойдемся без вуду.

Иногда Бенни воображением напоминал Эпсилона.

— Татуировка на лице похожа на веве.

— Это все бессмыслица.

— Веве — рисунок, который символизирует собой одну из астральных сил.

— Я опять тебя не понимаю.

— Кто-то сотворил мощное заклятье, покорил бога Конго или Петро и наслал его на нас.

— Конго в Африке.

— Есть три разновидности вуду, — продолжала объяснять Синди. — Рада использует силу богов добра.

— Ты хоть понимаешь, что говоришь?

— Конго и Петро используют силу двух различных групп богов зла.

— Ты назвала вуду наукой. Боги не наука.

— Вуду — наука, потому что действует по законам таким же верным, как законы физики. Кто-то покорил Конго или Петро и наслал его на нас. И ты видел, что из этого вышло.

Глава 73

Эрика Гелиос уже пообедала и какое-то время пила коньяк в гостиной, наслаждаясь окружающей ее роскошью и стараясь не думать о существе в стеклянном ящике, когда совершенно неожиданно Виктор приехал домой из «Рук милосердия», вероятно решив, что в эту ночь работать он не будет.

— Добрый вечер, дорогой, — поздоровалась с ним Эрика, когда он вошел в гостиную. — Какой приятный сюрприз. Я-то думала, что не увижу тебя до завтра.

Виктор оглядел грязные тарелки.

— Ты обедала в гостиной?

— Я хотела пообедать там, где мне дадут коньяк, и Кристина сказала, что коньяк мне принесут, куда я пожелаю, и вот я здесь. Тут так мило. Мы должны пригласить сюда гостей и пообедать в один из ближайших вечеров.

— Никто не обедает в гостиной, — резко ответил Виктор.

Только теперь Эрика заметила, что он не в духе, но хорошей жене вменялось в обязанность поднять мужу настроение, вот она и указала на соседний стул.

— Почему бы тебе не присесть рядом и не выпить коньяка? Ты увидишь, что лучшего места для обеда просто не найти.

Лицо Виктора почернело.

— Ты обедала в гостиной за французским письменным столом восемнадцатого столетия, стоимостью в триста тысяч долларов!

Да, его настроение ухудшилось еще больше.

Испуганная, сбитая с толку, но по-прежнему полная надежды завоевать его сердце, Эрика пустилась в пространные объяснения:

— Я знаю, какая ценная это вещь, дорогой. В моей программе антиквариату посвящен большой раздел. Если мы…

Он схватил ее за волосы, рывком поднял на ноги, отвесил затрещину, вторую, третью. Бил со всей силы.

— Такая же глупая и бесполезная, как первые четыре! — прорычал он, брызжа слюной ей в лицо.

Когда отшвырнул ее от себя, Эрика зацепила маленький столик, на котором стояла китайская фарфоровая ваза. Упала она на персидский ковер, но все равно разбилась.

— Извини, пожалуйста. Мне так жаль. Я не понимала, что в гостиной обедать нельзя. Теперь вижу, что поступила глупо. Мне нужно очень серьезно подумать над правилами этикета, прежде чем…

Ярость, с которой он набросился на нее, значительно превосходила проявленную в спальне. Эрика и не знала, выживет ли она после этой атаки.

Он отвешивал ей оплеуху за оплеухой, рубил ребром ладони, молотил кулаками, даже кусал, и, разумеется, она не могла ни защищаться, ни отключить боль. А боль была ужасной.

Виктор избивал ее методично и жестоко. Эрика знала: он не был бы таким жестоким, если б она не заслужила подобную трепку. И стыд за то, что она не оправдала надежд Виктора, был горше боли.

Наконец он оставил ее на полу и вышел из гостиной. Она лежала долго, дышала неглубоко, осторожно, из-за боли не могла набрать полную грудь воздуха.

Ей удалось сесть, привалившись спиной к дивану. С сожалением отметила, как много красивых вещей забрызгано ее кровью.

Эрика осознала, что ее гениальный муж изобрел чудесный пятновыводитель не только для тех редких случаев, когда дворецкий отгрызал пальцы.

Если она действительно собиралась стать последней Эрикой, ей предстояло учиться на собственных ошибках. Значит, следовало проанализировать все сказанное им и понять, чем вызвано столь строгое наказание, которому он ее подверг. Только сделав должные выводы из полученного урока, она могла стать лучшей женой.

Да, задача, стоящая перед ней, оказалась более сложной, чем она поначалу предполагала.

Глава 74

Троих утраченных по одному снимали с ложа из пальмовых листьев, заворачивали в простыню, относили к другой неглубокой канаве, чтобы похоронить отдельно от пятерых Старых людей.

Эта церемония сильно отличалась от пляски смерти, не столь возбуждала. Поэтому некоторые члены команды уже занервничали к тому времени, когда все трое утраченных легли в братскую могилу.

После церемонии вся команда, с равным числом мужчин и женщин, отправлялась в душ, чтобы отмыться дочиста. И вот там начинался секс, продолжавшийся всю ночь, и во время пира, до самой зари.