Кирилл Алексеев - Пожиратель мух

Поколебавшись, хозяин все-таки задул лампу и свечи, стоящие на столе. Комната погрузилась во мрак. Виктор снова посмотрел на окно. Так и есть, красноватое свечение теперь было хорошо видно. Заметили его и Катя со стариком.

– Боже мой, Витя, что это такое?

– Пока не знаю. Но если наш гостеприимный хозяин выглянет в окошко…

Учитель прильнул к амбразуре и тут же отшатнулся, будто увидел целую роту маньяков, марширующих у него на дворе.

– Ну, что там? – нетерпеливо спросил Виктор.

– Д-дом Парамоновых горит, – заикаясь пробормотал старик. – И изба Кобылиных занимается, кажется. Кто-то… Кто-то поджег деревню. Господи, спаси и сохрани! Спаси и сохрани!

Глава 9

Когда Сергей зашел в дом, увидел разгромленную комнату и почувствовал резкий запах спиртного, в голове у него на секунду прояснилось. Он с изумлением посмотрел на тяжелые канистры, не понимая, каким образом они оказались в руках. И главное – зачем? В голове все перемешалось. Какая-то шутка, которую он должен был сыграть с Виктором, смутный образ деда, внушающего ему что-то очень важное, пробитое колесо, день рождения, ссора с Викой… Последняя мысль вспыхнула ярко, как мощный прожектор, разгоняя сумерки, окутавшие сознание. Вика! Где же она? Он оставил ее одну. Здесь. Николай Чудотворец, она ведь полночи просидела одна в пустом доме! Но…

Сергей растерянно огляделся. Света луны, проникавшего в комнату, хватило с избытком, чтобы понять – жены здесь нет. Куда же она могла деться? И что, скажите на милость, произошло в этой комнате, почему она напоминает посудную лавку, в которой порезвился слон? Неужели это Вика перебила все бутылки? А что потом? Ушла? Куда, в лес? Или уехала с ребятами? Но ведь он не видел, как они проезжали… Почему же тогда он так уверен, что Виктор здесь, в деревне? Откуда он это знает? Ну, конечно, машина! Витькина «девятка» стоит на дороге. Господи, он же пять минут назад видел ее, как он мог забыть! Что же, к чертям свинячьим, творится у него с головой?

Он поставил канистры на пол и потер лоб. От руки резко пахло бензином и еще чем-то. Знакомый запах. Тревожный, но в то же время ассоциирующийся с чем-то очень хорошим, с ощущением счастья, что ли… Так пахло… Сергей напряг память. От деда! Ну конечно же, так пахло от деда, когда он видел его последний раз. Только вот когда это было? Казалось, что совсем недавно. Вроде бы этой ночью.

– Но этого не может быть, – пробормотал Сергей. – Дед умер три года назад. Разве нет?

Он поймал себя на мысли, что не совсем уверен в этом. Глупо, очень глупо. Но сомнение было, и избавиться от него оказалось непросто.

«Постой, – подумал он, – при чем здесь дед? Почему тебя это так занимает? Вика куда-то пропала, об этом нужно беспокоиться»…

Стоп! Сергей замер, ловя за хвостик ускользающую мысль. А ведь дед и Вика как-то связаны. Он ведь что-то говорил про нее. Говорил когда? Час назад, когда они повстречались на дороге, неподалеку от базы.

«Ну вот, опять двадцать пять… Он не мог ничего мне говорить час назад, потому что три года назад умер!»

«А кто тогда велел мне принести в деревню бензин?»

Хороший вопрос.

– Да что же это со мной творится?! – Сергей потер виски.

Он упал на стул, вытащил из кармана пачку сигарет. Нужно припомнить все по порядку. Он приехал сюда с женой, чтобы отметить свой день рождения. Потом они поссорились из-за того, что Вике надоело ждать гостей. Да, они разругались, и он уехал встречать ребят, которые здорово опаздывали. Так? Безусловно.

Довольный тем, как продвигается дело, Сергей выпустил облачко дыма в потолок. А когда опустил голову, взгляд упал на бутылку коньяка. Она лежала на столе, этикеткой вверх, и, слава развеселому Бахусу, была закупорена. Поколебавшись для приличия несколько секунд, Сергей взял бутылку и подкинул ее на ладони. Коньяк призывно булькнул.

– Ай, семь бед – один ответ, – сказал он, срывая обертку с горлышка.

«К тому же, – мысленно продолжил он оправдательный приговор, – мне просто необходимо прочистить мозги. А для этого лучшего средства, чем коньяк, человек еще не придумал».

Словно подтверждая это, после первого же глотка в мозаику воспоминаний добавился еще один кусочек. Да, он выпил немножко коньяка, когда ехал встречать ребят. Остановился рядом с шоссе и сделал несколько глотков из фляжки. Отлично, кое-что проясняется. Осталось совсем чуть-чуть. Восстановить этот досадный пробел, в который превратилась его жизнь в промежутке между первым глотком коньяка и…

Провал в памяти никак не желал исчезать. Строго говоря, о настоящем провале речи не шло. Это была тьма, заполненная смутными образами, которые в беспорядке громоздились, наползали друг на друга, плавно перетекали один в другой, совершенно сбивая с толку. Пробитое колесо, глаза деда, окруженные сетью морщинок, лицо Вики, почему-то измазанное грязью и обрамленное белыми, а не рыжими волосами, извивающаяся тропинка в летнем лесу… Полнейшая нелепица. Нечто похожее мелькает перед внутренним взором, когда утром пытаешься припомнить особенно запутанный сон. И рефреном ко всей этой какофонии образов был острый запах сырой земли.

Время шло, бутылка пустела, а Сергей ни на шаг не приблизился к цели. Он тасовал всплывавшие в памяти картинки, менял их местами, пытаясь найти логические связки. Но всякий раз, когда ему казалось, что это почти удалось, какая-нибудь крошечная деталь никак не втискивалась в общую картину, или, наоборот, самый важный фрагмент паззла оказывался в мертвой зоне памяти, и все строение рассыпалось, как карточный домик. Приходилось начинать сначала, подбадривая себя очередным глотком.

Головоломка постепенно захватила его. Он даже забыл, для чего ему так нужно восстановить в памяти эти часы. Желаемый результат как-то сам собой отошел на второй план, уступив первенство самому процессу. Было хорошо сидеть в уютной темноте, вертя так и сяк в голове некое подобие кубика Рубика, на каждой клеточке которого изображена сценка из недавнего прошлого; сидеть, попивая коньячок и чувствуя, как по телу разливается тепло, как приятно гудят натруженные руки и тревога, такая лишняя, такая ненужная, постепенно тает, как туман под лучами утреннего солнца.

И когда это состояние блаженного покоя достигло своего апогея, в его сознание осторожно постучала чья-то рука, и он, не думая ни о чем, открыл нараспашку все двери, впуская непрошенного, но желанного гостя. Гостя, который сейчас все объяснит ему, даст ответы на все вопросы и скажет, что делать дальше. Это было великолепно – слушать мелодичный ласковый голос, звучащий в голове, голос, который не упрекал, не наставлял, не требовал, а всего лишь хотел помочь.