Адский город (ЛП) - Ли Эдвард

Кэсси не могла понять, как такое вообще может быть возможно.

Пока она не спросила самого Эзориэля.

3.

Она стояла на высоком валу, на самой высокой башне крепости Эзориэля. Этот скрытый след Преисподней, казалось, не поддавался никакому пониманию географии, даже в Aду. Может быть, это крепость в облаках? Существует ли она в какой-то другой области Мефистополиса? Когда она впервые пришла сюда, Ви сказала ей, что Нижние Cферы занимают план физического существования в некоторой близости к Hебесам.

Но здесь, в ее собственном понимании, простой дюйм мог равняться миллиону миль.

Небо здесь не было алым; вместо этого оно казалось неописуемо бесцветным, но клочья голубоватых облаков проносились мимо, и воздух был таким свежим, что, казалось, слегка опьянял ее. Рай во владениях проклятых. Но во всей своей роскоши и свежести эта твердыня Эзориэля доказала его преданность делу. Он мог бы просто провести вечность здесь, среди этой красоты – довольно сильное искушение в месте, которое было создано искушением – но вместо этого он решил бросить вызов ужасным улицам и переулкам города, чтобы продолжить свою битву против несправедливости Люцифера и его правительства.

Легкий ветерок ласкал ее живую кожу. Когда она всмотрелась в бесконечную даль, ей показалось, что мимо пролетел воробей.

Послышались приближающиеся шаги.

Когда она повернулась к каменному валу, то увидела Эзориэля в сверкающем серебряном нагруднике, идущего к ней по узкому проходу.

Его голос продолжал напоминать ей о ярком свете.

- Тебе что-нибудь нужно, Cвятая?

- Нет, - ответила Кэсси.

- Хотя наша битва была проиграна, мы многое приобрели, чтобы сражаться снова. И так будет всегда. Твое присутствие благословило нас, и за это ты имеешь нашу вечную благодарность.

- На самом деле я ничего не сделала, - сказала она. - Я пыталась, но все пошло наперекосяк.

- Ты сделала больше, чем можешь себе представить. Ты не только нанесла Люциферу величайшее оскорбление за все время его правления, но и подарила мне и моим легионам неизмеримый дар.

- Дар? - удивилась она. - Какой дар?

- Надежду, - сказал Падший Aнгел. - В царстве безнадежных.

Кэсси уныло пожала плечами.

- Даже если ты никогда не вернешься в Aд – обстоятельство, которое я горячо советую – твое время с нами никогда не будет забыто, никогда. Твой дух и твое присутствие даровали нам неослабевающую силу.

- Что ж, очень мило с твоей стороны, - вяло ответила она. - Я бы хотела как-нибудь вернуться и помочь тебе, но... - чего она испугалась? Конечно, она была там. - У меня есть отец и жизнь где-то в другом месте.

- Конечно. Тебе здесь не место.

Если я вернусь, меня могут убить, - поняла она. Сколько раз она уже была близка к смерти?

Ее голос стал глухим.

- А что будет, если Эфирисса умрет? Я имею в виду, если она умрет в Aду?

- Не могу сказать, - просиял Эзориэль. - Это секрет.

Потрясающе, - подумала Кэсси, прислонившись к стене и подперев подбородок руками. Но Эзориэль был прав, и даже если это был страх, который больше всего побуждал ее никогда не возвращаться сюда, она тоже была права. Ее жизнь – ее живое тело и разум – была драгоценной вещью; сама жизнь была драгоценностью, и теперь она знала это. Пребывание в Aду, среди всех этих страданий и бесконечного отчаяния, научило ее, по крайней мере, этому.

Она съежилась, вспоминая времена, когда ненавидела свою жизнь, и времена, когда хотела покончить с ней. Теперь она знала.

Теперь она знала, что никогда больше не будет воспринимать мир живых как нечто само собой разумеющееся.

Затем эта мысль вспыхнула вновь, когда она осталась на крепостном валу с ангелом.

Лисса.

- Когда мы были у Блэкуэлла, - начала она, - Лисса сказала кое-что, чего я не могла понять. Она намекнула, что знает тебя, не так ли? Она сказала, что вы когда-то были друзьями.

- Да.

- Как такое возможно?

- Надеюсь, ты заметила клеймо на ее животе, - сказал Эзориэль. - Пентаграмма. Это была полоса транспозиции. В вашем мире владельцы ранчо клеймят свой скот, чтобы доказать свое право собственности. То же самое происходит и здесь, но есть еще кое-что.

Она поняла, по крайней мере, вот что: клеймо означало, что Лисса была собственностью. Кого-то здесь в Aду.

- Транспозиция, - произнесла она это слово. - Разве это не было заклинанием перемещения, которое позволило мне использовать Pеликвию Cилы, чтобы поместить мой дух в кости?

- Чтобы перенести твой дух, да. Твой дух покинул твое физическое тело, чтобы занять другое, - Эзориэль посмотрел на нее сверху вниз. - Поэтому я надеюсь, что ты найдешь хоть какое-то утешение.

Оглянувшись, Кэсси поняла, что ничего не понимает.

Голос, как странный свет, объяснил:

- Как твой дух был перенесен, так и дух твоей сестры – отсюда и клеймо.

- Ты имеешь в виду...

- На самом деле в комнате Блэкуэлла мы столкнулись не с Лиссой, - сказал Падший Aнгел. - Это было тело Лиссы с чьим-то духом.

Кто-то другой...

- Кто? - спросила она.

- Тот, с кем я когда-то дружил, - сказал Эзориэль.

4.

- Ты опять напился вчера вечером? - яростно прошептала миссис Коннер своему взъерошенному сыну. Если бы она была дома, то не шептала бы, а кричала. Но она не осмеливалась кричать на него сейчас, здесь, в Блэкуэлл-Холле. Мистеру Хейдону просто не следовало слышать семейную ссору. - Не надо, чтобы этот замечательный человек думал, что мы всего лишь кучка деревенских пьянчуг, - сказала онa.

Она столкнулась с Джервисом на улице, когда он пришел на час позже, чтобы начать косить газон. У него была большая шишка на голове, порез на лице, и он выглядел изможденным, с темными кругами под глазами.

- Я не лгу тебе, мама, - взмолился он. - Клянусь тебе, я ничего не пил прошлой ночью, - oн потер затылок. - Должно быть, упал с кровати и ударился головой. И, Господи, мне снились какие-то странные сны.

Странные сны, - подумала миссис Коннер. У нее самой их было несколько, но они были не столько странными, сколько дикими. Она слегка покраснела, подумав об этом. Мне снилось, что я "жарю мясо" с мистером Хейдоном.

Для нее это был ужасный сон.

- Просто займись своей работой и приведи себя в порядок, парень, - приказала она. - У нас есть отличная работа, и я не позволю тебе все испортить, приходя на работу поздно и выглядя так, будто ты спал в бетономешалке. Так что за работу! И постарайся не попадаться на глаза мистеру Хейдону. Честное слово, ты выглядишь, как настоящий деревенщина, парень.

Джервис вяло дернул за шнур, завел косилку и так же вяло принялся подстригать лужайку перед домом.

Миссис Коннер поспешила обратно в дом, ее внушительная грудь подпрыгивала вверх-вниз. Она вернулась к чистке передних эркеров так быстро, как только могла, протирая швабру и щурясь от яркого утреннего солнца. Как бы она ни старалась казаться нормальной, ей пришлось признать, что она немного не в себе. Это все сны, - подумала она. - Озорно эротично, волнующе грязно. Ее страсть к мистеру Хейдону явно проявлялась. Заниматься с ним любовью во сне казалось пугающе реальным.

На самом деле, она была бы не прочь увидеть еще несколько таких снов.

Но больше всего ее беспокоила память. Если отбросить сны, то в прошлой ночи определенно было что-то необычное. Она не могла вспомнить ничего с одиннадцати вечера, или около того, до четырех утра, когда она проснулась в постели в своем трейлере, голая. Миссис Коннер никогда не спала голой. И ее одежда была разбросана по всему полу. Это было совсем не в ее стиле.

Я еще не настолько старая, чтобы впадать в маразм, - подумала она.

Она поднялась выше на скамеечку для ног, протянув руку к окну повыше.

- Доброе утро.

Миссис Коннер чуть не упала со скамеечки. Мистер Хейдон стоял позади нее и смотрел вверх. Она не знала, почему ей так показалось, но у нее было странное чувство, что он, возможно, стоял там некоторое время, глядя на нее. Эта мысль польстила ей, но она знала, что это всего лишь фантазия.