Анджей Ваевский - Сноходец

— Изыди, нечисть! — прокричал священник некроманту. — Не будет такого, чтобы княжий престол колдуну чернокнижному достался! Святая Церковь не допустит!

На площади стало тихо-тихо…

Яринка вынырнула из сна, понимая, что была священником. Ей не хотелось досматривать, чем закончится история. Не хотелось чувствовать себя служителем культа. Мерзко.

Два литра сигарет, три пачки чая

Отношения с Ежиком не заладились. Да и не могли заладиться, если учесть характер Яринки и то, как парень поступил, поставив девушку перед фактом гипотетического замужества, напрочь забыв о том, что спросить ее согласия оказалось бы не лишним. Новоиспеченная невеста промолчала, сделала вид, что все нормально, но гада в душе затаила, хоть и не сразу. Сначала она попыталась откопать в себе смиренницу, решив, что стерпится — слюбится. Отчаянно хотелось ухватиться хоть за что-то, дать себе надежду, что жизнь изменится. Закоченели пальцы хватать острую кромку льда, больно ранясь. Не стерпелось. Авторитарность домостроевца полезла изо всех щелей, а деспотичного обращения с собой Яринка не могла допустить. Какое уж тут "слюбится", если с трудом подавляешь в себе желание взять в руки чего потяжелей и проломить череп?

— Ирочка, он тебя не бьет? — мать Ежика обеспокоенно стучала в запертую дверь комнаты, прибежав на грохот. Отец готовился сломать замок.

— Главное, чтобы я его не убила, — прорычала в ответ девушка, сжимая планку спинки стула в руке. Один стул уже оказался разбит о стену.

— Так не пойдет, это не жизнь, — ответил Ежик.

— Ты прав, не жизнь, поэтому я соберу вещи и уйду. Если ты не понимаешь слова "нет", то ни о чем больше разговора быть не может.

— Но… Ира…

Но Ира больше не могла. Она честно пыталась, но не смогла себя переломить. Секс с Ежиком оказался хуже изнасилования, потому что она сама согласилась отдать себя на растерзание. А потом надолго закрылась в ванной под предлогом личной гигиены. Ее тошнило, рвало. Она возненавидела себя за то, что согласилась на это. Вторая попытка наладить интимные отношения столкнулась с категорическим "нет". И разразился скандал. К ночи страсти утихли. Утихли на неделю. Видимо, парень еще надеялся, что сможет обуздать дикий нрав строптивой девушки и навязать свою позицию. Не на ту попал. В итоге Яринка все же собрала вещи и ушла. Она всецело погрузилась в мир за гранью, отбрасывая всё, что удерживало в этом мире. Ей был необходим спутник, партнер, тот, с кем она пойдет по жизни, тот, кто сумеет разделить её неправильное, нереальное существование на перекрестии миров. Нужен был зверь. Или хотя бы нелюдь. И она отчаянно вспоминала, как это — призывать. Ответ пришел из детства.

Тогда семья Яринки еще жила по съемным квартирам. Арендовали домик в предместье Тореза. Сашка к тому времени ходил в первый класс, Лариса тоже в школе, родители на работе. Яринка оставалась дома одна. Чтобы ребенок имел возможность гулять во дворе и не бояться посторонних, с цепи спускали собаку. Умная воспитанная псина дружелюбно относилась к ребенку, слушала его. Но чужих во двор не пускала. Шестилетней девочке собака достигала пояса, на ней верхом кататься можно было. Но Яринка этого не делала. Взрослая не по возрасту, она играла с собакой, разговаривала с ней как с человеком, гоняла наперегонки и всячески развлекалась. Но девочке казалось, что псине одиноко. И тогда Яринка решила, что нужно позвать ей друга — еще одну собаку. Три дня девочка усаживалась на крыльцо и "молилась", по крайней мере, она считала это молитвой, хотя обращалась не к гипотетическому божеству, а к зверю. И он пришел. Жилистый поджарый пёс с черной спиной и поджатым хвостом. Ярко прорисованные брови особенно умиляли Яринку. Теперь стало намного веселее. Две собаки и девочка проводили время в играх. Нимало не смущаясь человека, животные брали хлеб с её рук, ластились, подставляли уши под почесывание и всячески веселили одинокого ребенка. Так продолжалось до тех пор, пока однажды Мария не решила забежать домой в обеденный перерыв. Женщина торопилась, поэтому фактически влетела во двор, добежала до крыльца и обмерла, боясь пошевелиться. Тихая молчаливая Яринка безмятежно кормила с руки и гладила по голове… степного волка.

— Ой, мам, не бойся, он хороший песик. Нам было скучно, вот я его и позвала. Но он очень добрый, даже не лает никогда.

— Ага, не лает… и не должен, — с трудом смогла выдавить из себя Мария.

— Но если так боишься, то я скажу, и он уйдёт.

— Скажи…

Он ушел. Приходил позже, но всегда уходил вовремя, едва учуяв приближающийся запах матери Яринки. Девочка не смогла да и не захотела прогонять волка, он стал её тайной. Не испугалась, даже когда узнала, что на призыв прибежал не соседский пёс, а дикий зверь.

Вот и теперь Яринке нужен был он, зверь. Только в человеческом облике. Другой, более высокого уровня.

Опять кочевье по друзьям и беспросветность в перспективе. Неожиданно участие в жизни Яринки приняли Маша и Тарас, друзья Ежика, к которым осенью часто приезжали в гости, и девушка успела раззнакомиться с молодой одиозной парой… супругов. Оказалось, что они сочетались браком более года назад, когда Маше исполнилось семнадцать лет. Обычно так рано выскакивают замуж "по залету", но это явно оказался не тот случай. Чужие судьбы — темный лес.

Неисправимый живчик-Машка успевала все: работать в Лаврской библиотеке, помогать мужу и свекрови с шубным бизнесом, готовить, убирать, разгонять шумную компанию, постоянно гостящую у молодой пары, живущей отдельно от родителей. Однокомнатная троенщинская панелька больше напоминала дружную общагу или коммуналку, нежели квартиру в стандартном понимании. К постоянно подживающим друзьям хозяева квартиры относились с изрядной долей юмора, говоря: "Завелся", — вроде как паук или домовой. Вот и Яринка "завелась" у Тарика и Маши.

— Фигасе ты вытрахиваешься с ним! — реакция Маши на то, как Яринка готовит борщ, выпестовывая все ингредиенты, превращая готовку в действо на несколько часов.

— Меня так бабушка учила, самый правильный борщ, — улыбнулась в ответ девушка.

— Неее, это же надо столько терпения иметь! Ты псих, нет, точно псих.

Ранее пустившая корни дружба крепла, росла на глазах. Девушки могли часами сидеть на кухне, пить чай, курить, разговаривать. "Два литра сигарет, три пачки чая" — стало шутливой поговоркой, ибо и чай, и курево уничтожались в немыслимом количестве. Они были похожи по жизненному укладу: что Маша, что Яринка.

— Если на столе нет как минимум трех салатов, то это пустой стол! — восклицали обе. И готовили, находя в этом развлечение и успокоение от жизненных неурядиц. Разгоняли загостившихся бездельников, наводили порядки. Много говорили. Иногда пили. Иногда пели, заслушивая до дыр на кассете песни группы "Ракетобиль", которую привез один из друзей, знакомый лично с музыкантами. Тогда два не очень трезвых девичьих голоса выводили на полуночной кухне вслед за исполнителями на пленке: