Сергей Дубянский - Египтянка (сборник)

– Я люблю тебя, – вклинился в сознание голос Лены, – и я помогу тебе…

– Не надо мне помогать!!

– Надо. Мы были созданы друг для друга, и должны быть вместе, милый…

Леша увидел, как из розетки вырвался сноп искр и мгновенно вспыхнула занавеска. Все произошло так неожиданно, что в первое мгновенье он растерялся; понимая, что огонь надо залить, он забыл, где находится ванная.

– Видишь, милый, как все просто – Лена рассмеялась, – сейчас ты плеснешь в розетку водой, и тебя ударит током. Ты упадешь; огонь охватит квартиру… и мы снова будем вместе…

Эти слова привели Лешу в чувство. Если б Лена молчала, пожалуй, все б произошло именно по такому сценарию, но Леша представил себя объятым пламенем…

– Дура! – он сорвал с дивана накидку, – я не настолько люблю тебя, чтоб сгореть заживо! – с размаху ударил по занавеске, сбивая пламя и начал топтать тлеющую материю.

– Жаль… когда ты все-таки придешь сюда, то поймешь, как мне тебя не хватает… тогда я прощу тебе твои слова, любимый. Все равно это случится очень скоро – я помогу тебе…

Леша закашлялся от дыма, но огня уже не было. Вытер лицо; огляделся, пытаясь угадать, откуда еще может грозить опасность. Со шкафа безмятежно улыбалась Ленина фотография. Он взял ее грязной рукой и разорвав на мелкие клочки, бросил в кучку пепла, оставшуюся от занавесок.

В комнату вошел Гектор и остановился, пораженный тем, что натворил здесь хозяин. Ему б наверняка досталось за такой разгром, но, слава богу, это не его проделки, поэтому пес вильнул хвостом и потерся о Лешину ногу.

– Что, собака? – Леша погладил его по голове, – интересно, а у вас тоже есть такой «заповедник»?

Гектор поднял морду, не понимая вопроса.

– Эх, ты, глупая собака, – Леша перевел взгляд на стену и ужаснулся. Не зря в свое время он так старательно запоминал Ленино лицо – теперь оно стояло перед ним огромное, во всю стену и неудержимо манило странной неземной улыбкой…

ПЕТЛЯ

Артем смотрел на разбросанные по столу листки, испещренные зачеркнутыми строчками, кривыми таблицами и графиками – лишь он сам мог в них разобраться, но это уже никому не было нужно – конечный продукт, красиво распечатанный и зашитый в очередную папку «Обоснование необходимости реконструкции очистных сооружений…» находился сейчас у Дениса. Только, вот, мысли, бродившие в голове, напоминали бегунов, не способных резко остановиться после забега. …Остается дождаться медали… хотя, нет, – уцепившись за аллегорию, Артем попытался отвлечься, – это не просто «забег» – это «эстафета». Я передал «палочку» Дену, и теперь «медаль» зависит от него…

С Денисом у них сложился идеальный тандем. Артем умел грамотно выстраивать на бумаге цифры, добываемые в разных источниках; строить жуткие прогнозы и делать выводы, согласно которых большинство городов в ближайшие годы просто вымрет от некачественной воды, но у него не получалось, глядя в глаза какому-нибудь надутому чиновнику, донести эту информацию так, чтоб тот летел, сломя голову, потрошить свой скудный бюджет. В этом заключалась задача Дениса, владевшего, и словом, и жестом, а еще честным неподкупным взглядом (это ведь великое искусство – заставить российского чиновника сделать что-нибудь для народа, а не лично для себя).

…Не могу общаться с дебилами, – собрав бумаги, Артем бросил их в ящик стола, – они меня бесят!.. Как у Дена нервов хватает?.. Ну, скоро они там закончат переговариваться?..

Закурив, Артем направился к окну, но телефонный звонок заставил его остановиться.

– Артем Николаевич, зайдите к Денису Сергеевичу, – объявила трубка.

– Хорошо, Насть.

Кабинеты генерального директора и его зама располагались рядом, но сильно отличались друг от друга. Артем сам выбрал себе крохотную комнатку, то ли в шутку, то ли всерьез, объясняя, что в малом объеме выше концентрация полезных идей; к тому же, несмотря на громкую должность, он не проводил совещаний и не принимал посетителей. Вот, Денис, да – для создания имиджа фирмы ему была просто необходима шикарная мебель, дорогая аппаратура, макеты оборудования, фотографии на стенах и даже бар; еще к этому прилагалась секретарша Настя.

Не то, чтоб Артем наблюдал за ней специально (у него хватало своих, чисто рабочих проблем), но как-то механически всегда отмечал, что приходя на работу, она сначала переобувается, потом поправляет прическу, и в самую последнюю очередь, вешает на лицо дежурную улыбку; в конце дня проделывалось то же самое, но в обратном порядке. Впрочем, возможно, так и должно быть – Артем никогда не занимался анализом ненужных фактов. Если б, например, он встретил Настю когда-то давно, то наверняка обратил внимание, и на ноги, умело обнаженные в меру короткой юбкой; и на грудь, как раз соответствовавшего фигуре размера, но встретил он Иру, и произошло это аж шесть лет назад.

Войдя в кабинет, Артем сразу окунулся в облака табачного дыма, плавно перетекавшие друг в друга.

– Что ж за дерьмо он курит!.. – произнес Денис, стоя у раскрытого окна – он даже не обернулся, наслаждаясь свежим воздухом, – смотрю, вот – всего несколько месяцев назад тут разворачивалась такая битва!..

– Ты о чем? – Артем подошел, но увидел пустой двор, ржавые металлические гаражи и два корявых дерева.

– Вон, в том углу славно бился последний батальон…

– Ден, вы тут, часом, не «травку» курили?

– Эх, Тёма!.. – Денис вздохнул, – если б не желание хорошо кушать и кататься на хороших машинах с красивыми «телками», я б стал поэтом – гори она ясным огнем вся эта экология. Я говорю о битве зимы с весной! Я ж помню, где оставался последний сугроб… такого, знаешь, жутко грязного снега…

– Забиваешь голову всякой хренью. Тоже мне, нашел событие, – Артем отвернулся и увидел на столе контракт с подписями и печатями, – все-таки подмахнул?

– А куда он денется? – перейдя к прозе жизни, Денис резко повернулся; брови его при этом взлетели вверх, придавая лицу по-детски восторженное выражение, – а ведь почти полгода упирался, урод!.. На неделе упадет сумма, так что можешь прикинуть свой процент.

– Уже прикинул. Хорошая цифра, – Артем просмотрел документ и вернул на прежнее место. Внутренне он догадывался, что с представленными аргументами по-другому и быть не могло, но предчувствие, скрепленное печатями – это уже переход морального удовлетворения в материальное. …Теперь еще б, как в компьютере, «очистить память»!.. – подумал он, – но у человека она, к сожалению, устроена по-другому – ни фига из нее не удалишь… даже сугроб, который никому не нужен, включая дворников…