Наталья Иртенина - Зов лабиринта

Дионис вскинул голову, и глаза его налились презрением и гордостью.

– Стоит? Меж нами никого нет, Ариадна. Тесей нагл и дерзок, но Дионису хватит удара пальцем, чтобы убрать его. И Дионис убрал Тесея. Два отдано смертному мужеского пола. Почему Ариадна спрашивает о таком вздоре? Ни один смертный мужчина не встанет рядом с Дионисом. Дионис мог бы владеть всеми смертными женщинами. Но Дионису истинно нужна только одна – Ариадна. Дионис звал тебя, Ариадна. Дионис ждал тебя в самом сердце Лабиринта. Дионис знал, что ты придешь. И вот ты пришла, Ариадна.

Дионис снова шагнул к ней, и Ариадна увидела в его лице печать права – права обладать ею, трижды подкрепленного жаждой обладать ею. Для него самого его права бесспорны – но Ариадна принадлежала к миру смертных и право множественных богов ставила не выше права смертных. Убийца мужа ни по закону людскому, ни по совести не займет место убитого возле его жены. Ариадна выставила перед собой руку – защищаясь и предъявляя свои права:

– Стой где стоишь. Я никогда не стану имуществом – ни твоим, ни чьим-то еще. И я никогда не соединю рук с тем, кто убил моего…

Ее заставило замолчать подкатившее к горлу рыдание.

– Ариадна, – Дионис смотрел на нее непонимающе, – твои речи странны Дионису. Тесей не мог владеть твоим сердцем. Тесей – глупец, игрушка в руках Ариадны. Ты пожирала его вымыслами, ты манила его огнем беспощадной музы. Тесей все равно заблудился бы в Ариадне-лабиринте, если бы Дионис не увел его на другую дорогу…У Ариадны тысячи слепых Тесеев…

– Ариадна любила только одного! – в слезах крикнула Ариадна.

– Ариадна любила себя, – возразил Дионис, – ведь он принадлежал тебе. И Ариадна любит Диониса. Больше никого. И ничего.

Слезы мгновенно высохли на глазах Ариадны, когда она в гневе воззрилась на Диониса:

– Как это, интересно, я могу любить тебя, если с тобой я становлюсь никем – пустой болванкой? Пустышка не способна любить.

– Дионис подарит тебе тысячу ликов. Ариадна будет всем. Ариадне необходимо иметь много ликов, чтобы каждый узнавал в ней то, чего он хочет.

Ариадна устало прислонилась к обросшей плющом и виноградной лозой стене.

– Знаешь что, Дионис, шел бы ты со своими ликами. Никакая маска не заменит главного. А если ты не отпустишь меня, лучше убей, как убил Филиппа… Его звали Филипп, а не Тесей.

Дионис помрачнел, потемнел лицом.

– Ариадна, Дионис не убивал Тесея… Но Тесей тоже попросил сделать это, как и ты. Его просьбу Дионис выполнил, а твою не станет. Ариадна нужна Дионису.

Ариадна поперхнулась изумлением.

– Что?! Он попросил? Ты спятил, трижды безумный Дионис?

– Как может спятить безумец, Ариадна? – лукавая усмешка снова взошла на лицо Диониса, словно луна в четвертой доле. – Вспомни же, тебе давали прочесть это. Дионис знает, Дионис видел, как Ариадну терзали псы закона смертных. Тесей позвал меня, на бумаге – но Дионис видит слова, а не бумагу. Он взывал к Многоликому Владыке… разве это не Дионис?… он возжелал быть увенчанным венцом… и разве он не был увенчан? Но Дионис не делает черную работу. Для этого у него есть другие. Много других.

Ариадна покачнулась и снова оперлась о зеленеющую стену. Хрипло пробормотала:

– Кто?

– Для чего Ариадне пешки?

– Кто?

Дионис нахмурился, но почти сразу засмеялся. Нагнулся к рыси. Грацильное животное гибко поднялось на лапы, Дионис потрепал его по загривку. И будто мимоходом, небрежно бросил:

– Минотавр. Ариадне было бы нетрудно догадаться самой.

– Хватит играть словами, лицедей. Я хочу знать, кто он!

Дионис равнодушно пожал плечами.

– Ариадна видела его два раза. Но не поняла, кто он. Дионису нужно объяснять?

Ариадна бешено вспоминала. Два раза. Как давно это было! Но как могла она понять, кто тот ускользающий от глаз, смутноочерченный, как пятно неясной тени, расплывающийся в зыбкость наблюдатель? Она и сейчас не понимает.

– Кто он?

Дионис нагнул голову, занавесившись прядями волос, и Ариадна увидела, как углы его губ взметнулись в тонкой усмешке демонского происхождения. Затем он вскинул на Ариадну взгляд, полный властного шутовства.

– Ариадна желает знать. Дионис не может отказать ей в этом. Он – тот, для кого рисуются миры. Для кого чертил узоры Тесей, по которым гуляла и сама Ариадна. Ариадна! Дионис знает свое дело. Дионис преображает, Дионис умножает, Дионис стирает границы и раскрывает вход в бесконечность. Оглянись, Ариадна, человечки живут в окружении зеркал, отражающихся друг в друге. Но лишь Дионис позволяет им перешагнуть черту и попасть в их собственные сказки, в рисованные ими же обители. За это они и любят Диониса. А Дионис пользуется их услугами в нарисованных мирках. Дионис указал им на Тесея – Тесей исчез с пути Диониса.

– Невозможно! – прошептала Ариадна побелевшими губами. – Это бред. Этого не бывает. Не должно быть. Сказки остаются сказками.

Дионис сделался высокомерен и чванлив.

– Ариадна! Дионис решает, что возможно, а что нет. Ты видела его два раза, моего маленького, игрушечного Минотавра и не можешь сказать про него: не бывает. Он бывает, он есть и он будет. Ему нравятся проказы Диониса, так почему бы ему в них не поучаствовать? Он пришел к Тесею через Лабиринт. Дионис дал ему такую возможность. Дионис позволил ему перейти границы миров и развязал ему руки. Ариадна и сама переступала границы, обживалась в сказках. О! Дионис щедр. Особенно к тем, кому нравится примерять маски и менять декорации. А человечку нравится. Он стремится забыть убогую истину своего мирка. Ему не нужно совершенство. Он жаждет цветов и красок маскарада. Дионис не препятствует ему забывать. Дионис – забвение и дарует забвение. Дионис наделяет его частью Диониса – разве это не есть самопожертвование, Ариадна? – с дьявольской искрой в глазу усмехнулся Дионис. – Разве это не достойно твоего восхищения? Дионис отдал ему часть себя, чтобы он смог попасть сюда. Дионис дал ему роль Минотавра в этой пьесе, и он превосходно сыграл свою роль. Дионис переиграл глупый миф. Тесей посрамлен, Минотавр торжествует. Тесей никогда больше не погубит Минотавра, запертого в лабиринте. Ариадна, у смертных это зовется новаторским прочтением. Ариадна, ты должна аплодировать Дионису.

И Дионис расхохотался, и в смехе его было надрывное яростное безумие. Ариадна, побелевшая и притихшая, стояла недвижно, настороженно и вдумчиво глядя на Диониса. Когда он перестал смеяться и сделался снова как ласковое прикосновение ангела, Ариадна спросила его, размышляя о чем-то своем:

– Ты любишь говорить о масках и личинах, Дионис. Но почему ты сам не в маске? Почему этот допотопный наряд, когда в моде совсем другие?