Ольга Грибова - Тьма

Грэгори прижал меня к колонне. Я в последнюю секунду успел увернуться, и вместо моей головы он пробил стену. От его кулака осталась глубокая дыра, от которой отходили сотни трещин. Еще один подобный удар и колонна рухнет.

Я извернулся и толкнул Грэгори на стойку со спиртными напитками. Послышался звон, и миллиарды осколков стекла разлетелись в стороны, впиваясь мне в руки и лицо. И меня, и Грэга окатило спиртным. Мы были как два факела — поднеси спичку и вспыхнем.

Подхватив с пола розочку из пивной бутылки, я кинулся вперед. Мне удалось достать «первого» и воткнуть стекло ему в бок, но тот лишь усмехнулся. Вытащив бутылку, он даже не прикрыл рану рукой. Такие мелочи его не беспокоили. В этот момент я четко понял: мне не победить. Оглянувшись назад, я увидел Эмми пытающуюся совладать с Сибиллой, Андрея с Дитрихом, отца и Диму сдерживающих натиск оставшихся в живых вампиров. Никто мне не поможет. Я могу полагаться только на собственные силы, а они на исходе. Но больше всего в этой ситуации меня пугала не смерть, а мысль о том, что будет с остальными, если я проиграю.

Я увернулся от Грэгори и выудил из кармана зажигалку. Будь, что будет. Чиркнуло колесико, разгорелось пламя. Грэг был в одном шаге от меня, когда я поднес руку с зажигалкой к собственной рубашке. Пропитанная алкоголем одежда мгновенно вспыхнула. Огонь за считанные секунды распространился по телу. Грэгори не успел отскочить, я вцепился в него мертвой хваткой, и пламя перекинулось на «первого». Спустя миг мы оба полыхали, как два сухих дерева.

Огонь нещадно жег кожу. Пришлось стиснуть зубы, чтобы не закричать от боли. В ушах гудело от пламени. Я ничего не видел. От запаха паленого мяса тошнило, но я из последних сил держался за Грэгори. Пальцы точно одеревенели. Как он не пытался вырваться, ему не удавалось избавиться от моей хватки.

Постепенно спирт выгорал, а вместе с ним и наша плоть. Огонь сходил на нет, медленно угасая. Боль давно переступила порог чувствительности и больше не ощущалась. Пламя потухло, а мы так и стояли, ухватив друг друга за плечи, похожие на две угольные головешки. Абсолютно черные, одни зубы сохранили белизну, в обрывках сгоревшей одежды, дымящиеся, но живые. Последнее обстоятельство порядком меня разочаровало. Я надеялся, что огонь положит конец этой схватке. Но как верно подметил Ярослав: убить «первого» не так-то просто.

Я выдохнул и разжал пальцы. Грэгори, пошатываясь, отошел от меня на несколько шагов. Во время движения сгоревшая кожа лохмотьями осыпалась с «первого». Он был похож на большое обгоревшее бревно.

— Фейерверк был неплох, — Грэг повел плечами, и в воздух поднялся столп пепла. — Но боюсь этого мало, чтобы меня убить.

— Это я уже понял, — собственный голос звучал незнакомо. От усталости я едва стоял на ногах.

— Последнее желание? — вежливо поинтересовался Грэг.

— Чтоб ты сдох!

— Жаль, но я могу его исполнить.

Я видел, как Грэгори подобрался, готовясь к прыжку. Моя жизнь вот-вот должна была оборваться, а в голове был полный штиль. Точно это не я стоял перед «первым», готовящимся меня разорвать.

В следующую секунду произошло невероятное. Грэгори уже собирался кинуться на меня, когда его самого кто-то схватил сзади. Я с изумлением наблюдал, как Лана, обхватив Грэга за шею, впилась ему зубами в плечо. «Первый» взвыл от неожиданности и боли. Извернувшись, он скинул с себя вампиршу, схватил её за горло и поднял в воздух. Послышался хруст ломаемых позвонков. Рука Грэга как тиски дробила кости Ланы. Девушка хрипела и извивалась всем телом, пока свет в её глазах медленно угасал.

И всё же она сделала свое дело — отвлекла Грэгори. Этого мне хватило, чтобы броситься вперед и прокусить шею вампира. «Первый» откинул вампиршу и попытался избавиться от меня, но я был подобен присосавшейся пиявке. Грэгори изгибался, пытаясь выцарапать мне глаза, но я терпел, каплю за каплей высасывая из него жизнь. Ноги Грэга подкосились, и он рухнул на колени. Я последовал за ним, ни на секунду не отрываясь от его сонной артерии. Кровь «первого», подогретая огнем, была сладка как мед. Руки Грэгори повисли, он обмяк. Еще пара глотков, и «первый» затих.

Я разомкнул челюсти и повалился рядом с Грэгори. Его открытые глаза смотрели прямо на меня. Они были приятного карего оттенка. Ничего сверхъестественного. Постепенно обгоревшая кожа восстановилась. Он снова стал похож на себя: молодой, красивый мужчина — человек. В Грэге не осталось ничего от вампира, словно смерть искупила все грехи и очистила его.

Грэгори был мертв. Я твердил это себе и не мог поверить. Осмотрев зал, первым делом увидел Лану. Тело вампирши с неестественно вывернутой шеей валялось неподалеку, напоминая сломанную куклу. Что ж, Ярослав сдержал своё слово — в критическую минуту он мне помог. Но вместо благодарности я испытывал к нему неприязнь. Мне было безмерно жаль Лану. Она была готова для Ярослава на всё. Даже умереть.

Смерть «первого» не прошла незамеченной. Все застыли. Сибилла, потрепанная в схватке с Эмми, походила на ведьму: черные волосы разметались по плечам, глаза горели как у ненормальной, зубы оскалены. Она обезумела. Смерть единственного по-настоящему близкого ей существа снесла в её голове хрупкие стены нормальности, что еще как-то оберегали её от полного сумасшествия.

— Хемет-несу[1]! — крик на непонятном мне языке был похож на мольбу. Сибилла точно взывала к кому-то, и её зов был услышан.

Двери распахнулись, и в зал вплыла Нефертари собственной персоной. В белом развивающемся платье, украшенная золотом, с распущенными по плечам черными волосами, она была неотразима. Четырнадцатилетняя девочка с тысячелетней душой. Невинность и порок в одном лице.

Походка царицы была легка, точно она не ступала по полу, а парила в воздухе. Золотые браслеты позвякивали в такт шагам. Подол платья волочился следом, как фата за невестой, идущей к алтарю.

Первым делом Нефертари направилась к Грэгори. Она склонилась над трупом «первого», провела рукой по его лицу и прикрыла ему глаза.

— Он был прекрасным вампиром, но отвратительным сыном.

Я не почувствовал в голосе царицы сожаления. Не похоже, чтобы она тосковала об умершем. А ведь он был её любимчиком. А что ждет тех, кто ей не мил?

Быстро потеряв интерес к мертвому сыну, Нефертари обернулась к Сибилле.

— Зачем ты звала меня, женщина?

— Я молю тебя — отомсти за него, — Сибилла указала на меня, как на виновника всех её бед.

Царица усмехнулась. Ей не было дело до наших разборок. Я расслабился. Тело, черпавшее силы из крови Грэгори, практически восстановилось, и я чувствовал себя вполне сносно.