Виталий Астапенков - Черный Тёть (СИ)

Лившийся с ладоней светлый поток упёрся в них, замер и медленно отхлынул назад, обтекая руки, обволакивая плечи и грудь, шею… И скоро вся девичья фигурка оказалась облачённой искрящимся жёлтым ореолом, нарастающим из глубины наружу светлыми пляшущими пятнышками навстречу змеившемуся сплошному потоку чёрно-зелёных плетей, что наслаивались друг на дружку, выстраивая перед девушкой круг. И не могли ничего поделать: едва плеть касалась тёплого гало, как мгновенно прожигалась на бесчисленные нити, которые тут же слипались, застывая, однородной массой, и только остававшиеся на конце кончики беспорядочно шевелились. А следом уже наползала новая плеть. Стена разрасталась вверх и вширь, и спустя немного времени уже казалось, что девушка стоит в раскрытой чёрно-зелёной пасти с живой бахромой зубов. Словно кто-то огромный и мерзкий пытается и никак не может стиснуть колоссальные челюсти и раздробить хрупкую светлую фигурку.

Света завороженно оглянулась. Позади нарастала такая же чёрно-зелёная стена, тянулась вверх и постепенно смыкалась с шевелившейся бахромой впереди, образуя кокон. А чуть погодя, когда свет уже не мог пробиться снаружи внутрь, Света почувствовала, как сверху наливается тяжестью и давит зубастый свод. И под его весом кокон вдруг начал раскручиваться. Сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, а затем его неуклонно повлекло куда-то вниз, навстречу змеившимся плетям.

Света машинально дёрнулась вверх, взмахнув руками и пытаясь разодрать чёрную массу, а сверху всё наползали и наползали новые пласты, утапливая своей тяжестью кокон. Грудь стиснуло, стало трудно дышать, глаза застило серой пеленой, из которой наплывали чёрные тени и сворачивались спиралями смерчей, закручивались в резонанс вращавшегося кокона. В ушах нарастал свистящий звук: «С-с-в-е-т-а», впиваясь в мозг острой стальной пружиной, словно старался пробиться к крутившимся смерчам, соединиться с ними и выплеснуться наружу. Девушке начало казаться, что она угодила внутрь бешено несущегося чёрного вихря.

Чувствуя, как подворачиваются ставшие ватными ноги, Света изо всех сил затрясла головой, сбрасывая оцепенение, зажмурилась до боли и с размаху ударила себя ладонями по ушам. Из-под плотно сжатых век покатились слёзы, а перед глазами то ли от удара, то ли от нехватки воздуха поплыли красные пятна. И уже на краю ускользающего сознания Света представила, как они начинают расти, искриться, оборачиваясь стайкой порскающих повсюду солнечных зайчиков. Они множились и сливались друг с другом, делались все больше и ярче, изгнав ввинтившийся в голову звук и крутившиеся смерчи перед глазами. И вдруг вырвались из-под век двумя солнечными копьями, скользнули вдоль вздернутых рук и вонзились в черный пласт, дробясь множеством пылающих пятен. Они плясали по черноте, образовав круг, который начал вращаться в сторону противоположную вращению кокона. В уши ударило беззвучным взрывом, разметавшим шевелившуюся черноту и высветившим девушку тёплым солнечным светом.

Девушку подбросило и швырнуло вниз.

* * *

Света пришла в себя на дне глубокой воронки, точнее, настоящего колодца, расширяющимся конусом уходящим вверх метров на десять к очистившемуся от облаков звёздному небу. Стало заметно светлее. Упираясь руками в стену, она с трудом поднялась, попробовала вскинуть голову и тут же опустилась на корточки, обхватив руками колени. Ноги тряслись и не держали, зубы выстукивали мелкую дробь. Какое-то время она просто сидела и приходила в себя. Потом опять запрокинула голову и посмотрела вверх. Стены конуса были гладкими и блестели тёмным в лунном свете. Света вытянула руку и осторожно потрогала пальцем ровную поверхность: походило на отшлифованный обсидиан, который ей доводилось видеть в музее, или стекло, что наглухо хоронило возможность выбраться самостоятельно.

– Эй! – на всякий случай позвала Света. Голос недолгим эхом отразился от стен и стих.

Света задумалась. Конечно, будь она обезьяной, скажем, мартышкой, то, возможно, и взобралась бы на эту крутизну, но при отсутствии хватательных пальцев на ногах и за неимением хвоста одолеть подъём была не в силах. Света мрачно уставилась на ровную черную гладь. «Неизвестно ещё, – подумала она, – сумела бы здесь и обезьяна вскарабкаться». Стена блестела, как отполированная. Тут нужны крюки-клинья с веревкой, или как они там называются у альпинистов, и молоток, чтобы их вбивать. Или лучше силу Супермена – просто воткнул штырь без всякого молотка, будто горячий нож в масло, и поднимайся.

Она в сердцах ткнула в стену, представляя, что у неё не палец, а раскаленный стержень, и испуганно ойкнула, когда пятерня ушла в глубь по верхние фаланги. Она машинально дернула руку назад и принялась лихорадочно осматривать спасённую конечность: та вышла легко, словно и не торчала в сплошном монолите. Всё было в порядке: и рука как рука, и маленькие изящные пальцы с облупившимся лаком маникюра. Света облегчённо вздохнула. Она снова потыкала в гладкий бок, но только отшибла подушечки пальцев – те ни в какую не хотели погружаться. Свету начала захлёстывать паника: неужели все это только привиделось? Но нет, вот они дырки, оставшиеся в чёрной глади.

Она встала и, представив ладонь обжигающе-горячим стальным штырем, вонзила её в стену на уровне плеча. Поджала ноги, опёршись на руку, воткнула вторую руку и… зависла. Взобраться выше без помощи ног девушка не могла. Она лихорадочно представила кроссовок раскаленным утюгом, но без толку, ничего не произошло, лишь попинала стену и отбила носок. Пришлось ворачиваться вниз и думать, как быть дальше.

Думала она недолго. Быстро присела, развязала шнурки и стянула кроссовки вместе с носками, зябко пританцовывая голыми ступнями, повторила попытку, успешно представив пальцы на руках и ногах тёмно-багровыми от жара стальными когтями. Она видела такие у электрика в садоводстве, когда тот лазал по столбам, тянул провода. Теперь дело пошло, правда, не надолго. Метра на три. Ровно настолько у неё хватило сил. Потом Света выдохлась и замерла, прижавшись к чёрной глади стены и переводя дыхание. К сожалению, раскалённые когти с легкостью разрезали стену, и под собственным весом девушка съехала вниз, оставляя на поверхности глубокие борозды.

Обозлённая Света попробовала ещё раз, потом ещё. С тем же успехом. Оказалось, что она просто не успевает остужать пальцы до обычной температуры, как ни старалась.

Усталая и ободранная, она заплакала от досады. Сидеть и ждать спасения можно было до второго пришествия, точнее – день-два, если не три, и хорошо, вообще не неделю. Хотя нет, за два-три дня кто-нибудь всё равно забредет в их дачный околоток. Но торчать здесь столько времени Свете совсем не улыбалось. К тому же, очень хотелось пить.