Елена Таничева - Злая кровь

— Гензель! Это ты? Ты?! Она говорила, что приведет тебя! Я не верила, — сказала обитательница лесной избушки маминым голосом. — Это точно ты? Ты стал такой… взрослый! Знатный господин!

Гензель молчал. От волнения — видеть это лицо! слышать этот голос! — у него перехватило дыхание. Она же по-своему истолковала его молчание:

— Ты что, не узнаешь меня? Мы разве больше не похожи? У нас здесь нет зеркала, и я не знаю даже, как выглядит мое лицо… Я — Гретель. Твоя сестра.

Мечта разлетелась пеплом по опушке.

Это была не мама.

Но в тот же миг Гензеля захлестнула волна нежности к этой девочке.

Гретель!

Его сестренка. Она была такой же неотъемлемой частью его мира, как мама. Конечно, не такой важной. Она всегда была немного в сторонке: существовали мама и Гензель — а еще у них была Гретель. Но ведь он с рождения и до шести лет ни дня не прожил без сестры. А потом… Потом он был уверен, что потерял их навсегда. Обеих. И маму, и Гретель. Ведь они пропали из его жизни в один день. По маме он тосковал сильнее… Однако маму не вернуть, а Гретель — она здесь, живая!

Гензель обнял сестру и прижался губами к ее волосам, пахнущим свежей лесной горечью. Катрина наблюдала за ними с улыбкой.

Уже на следующую ночь ведьма начала обучение. Днем она спала: в избушке был глубокий подпол, едва ли не обширнее, чем сам домик. Каким-то образом — с помощью магии? — Катрина умудрялась держать подпол сухим. Она спала там, завернувшись в одеяло из беличьих шкурок, рядом с огромным окованным сундуком, полным книг, самых восхитительных и невероятных магических книг, каких Гензель даже вообразить себе не мог! Там был ее личный Гримуар и несколько Гримуаров, доставшихся Катрине в наследство от других ведьм, там были книги, написанные не только на латыни и на немецком, но и на «дьявольской латыни» — особом языке, созданном колдунами для шифровки записей, книги на итальянском, французском и даже на арабском. Там было несколько хрупких пергаментных свитков с непонятными знаками и схемами… Гензель перебирал все эти сокровища жадно, дрожащими от возбуждения руками.

— Ты все их можешь прочесть? — спрашивал он у Катрины.

— Да. И ты тоже сможешь. Я научу. У тебя есть дар, ты обучишься быстро. Обычные люди вынуждены учить языки, начиная с букв. Ты же сможешь просто понимать языки сразу. Как я.

Уютно свернувшись на своем меховом одеяле, ведьма расчесывала длинные рыжие волосы. Ее обнаженное тело чуть светилось в полутьме. Источник света в подполе был только один: свеча, которую принес сверху Гензель. Но казалось — тело Катрины само излучает свет.

— Я пойму даже восточные закорючки?

— Ты поймешь все. Если по-настоящему захочешь и отдашься этому всей душой.

— Не думал, что моя душа еще со мной…

— Конечно, с тобой. Он получит ее только после твоей смерти. Но и тогда есть надежда на спасение.

— И это мне говоришь ты? Ты?! Ты веришь в спасение?

— Я не верю. Я знаю… Не будем об этом спорить. Когда-нибудь ты и сам поймешь. Это сейчас не столь важно, — она завернулась в одеяло так плотно, что только лицо выглядывало из меха. — Близится рассвет. Я чувствую. С первым лучом солнца я умру. И вернусь к жизни только после захода. Ты должен заранее подняться и закрыть вход сюда. Дверца прилажена очень плотно, ни один луч не пробьется. Но открывать в течение дня ее нельзя. Солнечный свет для меня — смерть. Настоящая смерть. Гретель тебя покормит. Я принесла с охоты двух зайцев, она чудесно готовит зайчатину с лесными травами. Правда, у нас нет соли. Но я смогу достать, если ты любишь соль. С хлебом у нас тоже сложности. Иногда мне удается раздобыть несколько краюх… Но не часто. Обычно Гретель ест то, что дает лес.

— А ты?

— Я не ем. Я пью кровь. Я охочусь на людей возле большого лесного тракта. Иногда у них есть с собой еда — хлеб, соль, вино во фляге, колбаса. Я приношу это твоей сестре. Все, иди. Постарайся поспать днем. Ночью мы будем учиться.

Гензель склонился над ней и прижался губами к ее холодным губам.

Потом поднялся наверх и плотно прикрыл дверь в подпол.

Гретель ждала его. На столе стоял горшок с дивно благоухающим варевом. Рядом лежала ложка.

— У нас только одна ложка, — извиняющимся тоном сказала Гретель. — Мы будем есть по очереди.

— Хорошо. Спасибо, — Гензель взялся за ложку и принялся есть. — Очень вкусно. Ты замечательно готовишь, — добавил он через некоторое время, хотя из-за волнения совершенно не чувствовал вкуса. — Совсем как мама…

Гретель просияла.

— Нет, ну что ты. Как мама, никто не может. Да здесь и невозможно. И не из чего. Печурка-то маленькая, Катрина ее сама сложила, когда привела меня, и оказалось, что меня надо чем-то кормить. Она сама так давно не ела, что подзабыла об этой дурацкой слабости смертных! — Гретель хихикнула. — А помнишь, какие у мамы были яблочные пироги?

Гензель почувствовал, что к глазам у него подступают слезы. Он и забыл уже, как это — когда хочется плакать…

Кивнув, он принялся есть быстрее.

Сейчас он понял, что просил у демонов не то, что нужно ему на самом деле.

Ему нужна не месть.

Ему нужна его семья — рядом. Чтобы все вернулось.

3

Сегодня первую половину ночи у покоев Князя дежурил Мишель. Сдал пост после полуночи и решил заглянуть к Нине. Поскребся в дверь ногтем: очень ему нравилось вести себя изящно, как в Версале.

Девушка открыла мгновенно. Даже с учетом скорости перемещения вампира это было… уж слишком мгновенно.

— Ты что, стояла под дверью? — удивился Мишель. — Кого-то ждешь?

— Нет. Я металась по комнате, — угрюмо ответила Нина. — Я заламывала руки и оглашала пространство стенаниями.

— Я не слышал…

— Значит, мне удалось стенать про себя.

— Что-то еще случилось?

— Да, случилось плохое: случилось то, что я ничего не могу найти. И ничего не происходит. Те две архивные книги с записями о прибывших и убывших — пустышка. Теперь я в этом уверена. Никто из указанных там вампиров не замешан в этих делах. Всех проверили. Кто не погиб и не эмигрировал — те, по всему выходит, не могут быть виновны…

— Проверили, — хмыкнул Мишель, усаживаясь на край стола, заваленного книгами и бумагами. — А как по учетным книгам проверить, был или не был вампир заинтересован в убийстве другого вампира? Душу читать может только Мастер. Неужели нашли Мастера каждого из них?

— Убийство совершил колдун. А среди упомянутых в архивных книгах нет не то что колдуна — нет вообще никого, кто интересовался бы колдовством. Ты же сам знаешь: их вообще в нашем сообществе немного — тех, кто практикует магию в широком смысле. Нам обычно хватает собственных магических способностей, и вампиры стараются развивать только то, что дано от природы. То, что у нас внутри. А это была, можно сказать, магия внешняя. Магия для тех, у кого нет своей.