Эдвин Табб - Обычный колдун

И ребенок может убить себя электрическим током, и человека может разорвать на части. Но отсюда не следует, что электроника и химия достойны осмеяния.

Или из-за отсутствия конкретных результатов.

Марк ступал по твердому бетону, но сейчас ему нужна была эта твердость. Она говорила о реальности, о вещах, которые он знал и понимал.

Не как тот холод, который пронизывал его до мозга костей.

И не то нечто, что таилось за его спиной. Могла ли магия быть тому причиной?

Или наука?

Он остановился и посмотрел вверх на дом, где жила Сандра, девушка, которую он любил до безумия и которая признавалась в любви к нему, но сейчас, возможно, любящая Лафаржа. Сандра, верящая в магию и, в какой-то степени, ответственная за холод и страх.

Наружная дверь была открыта, ночной привратник спал. Марк проскользнул мимо него и поднялся по лестнице. Бесшумно ступая по толстому ковру, он прошел, никого не потревожив, вдоль по коридору и остановился перед дверью ее квартиры. Дверь была заперта, что, впрочем, его не удивило. Он вынул из кармана связку ключей, нашел нужный и вставил его в замочную скважину. Она когда-то сама дала ему ключ, и он забыл его вернуть. Дверь тихо открылась вовнутрь.

В темной прихожей воздух был пропитан фимиамом. Он осторожно открыл дверь ее спальни и увидел пустую постель. Слабый свет горел на ночном столике. Он перевел глаза опять на постель. Она была застелена, подушка не помята. Ночная рубашка лежала на стеганом покрывале.

Он нашел ее в комнате, которую она называла студией, где он ни разу не был. Пестрые гобелены украшали стены, пародия на алтарь стояла напротив каминного экрана, меловыми знаками был изрисован весь пол. Дым от курений затруднял дыхание, единственным освещением служило неровное пламя свечей.

В этом судорожном свете Сандра была похожа на труп.

Но она была жива. Она лежала, распростершись на полу, и либо спала, либо потеряла сознание. Тяжелые занавеси закрывали окна, и Марк раздвинул их, впуская слабый свет сумерек. Рывком он открыл оконные рамы. Пламя свечей заколыхалось под порывом холодного утреннего воздуха, потоки которого закружили по комнате, очищая ее от тошнотворных воскурений.

Марк нагнулся над девушкой. Под ночной рубашкой у нее ничего не было, и шелк подчеркивал ровные и плавные очертания ее тела. Волосы лежали в беспорядке, черные густые пряди блестели на фоне ее бледного лица. Глаза были закрыты, и ресницы выглядели как черные бабочки на лице. Красота ее была столь совершенной, что казалась невозможной.

Он поднял руку и шлепнул ее по щеке.

— Сандра!

Она пошевелилась, слегка хныкая от боли. Он шлепнул ее еще раз, оставляя красные отметины от удара на ее белой щеке.

— Сандра! Проснись!

— Марк! — Она посмотрела на него с испугом, одной рукой касаясь своей щеки. — Что случилось?

— Вставай, — сказал он хрипло. — И одевайся.

— Но…

— Делай, как я сказал.

Нетерпеливо он поднял ее и толкнул к двери. Оставшись один, он осмотрел комнату, чувствуя отвращение и жалость от того, что эта комната говорила.

Сандра была ведьмой.

Может быть, не из самых опытных и умелых практиков избранного ремесла, но она стремилась совершенствовать свое мастерство и, спрятавшись ото всех, выполняла предписанные обряды и ритуалы. В этой комнате она унижала себя, дышала воздухом, насыщенным наркотиками, до тех пор, пока эмоциональная истерия в сочетании с ядовитой атмосферой не приводили ее в полубессознательное состояние, в котором она видела сны и мучилась кошмарами.

Но для нее эти сны и кошмары казались реальным опытом. Она испытывала чувство власти, осознания сущности вещей, неизвестной в обычной жизни.

Она обманывала себя. Была ребенком, пытающимся строить из того, из чего, как ее убедили, можно строить, но не знала элементарных вещей о том, что строила.

Она искала тропу, ведущую к могуществу, и не смела признать, что тропа, выбранная ею, может и не вести к цели. Но вера таила в себе и опасность.

При отсутствии конкретных результатов она будет вынуждена жить в мире иллюзий, отрицающих реальность.

И тогда шизофрения неизбежна.

Марк обошел комнату. Он подобрал несколько увядших веточек, какую-то траву и бросил все это в угол. Затем взял бутылку, наполовину наполненную жидкостью, похожей на чернила, и отложил ее в сторону, увидев инкрустированный кинжал с медной рукояткой и тонким, как у бритвы, лезвием. Он долго смотрел на него, прежде чем сунуть в карман.

Он задул оплывшие свечи и ногами растер каблограммы на полу. Он загасил тлеющие курения и широко открыл дверь, впуская утренний воздух.

Сандра ждала его в спальне.

Она оделась, причесала волосы и даже слегка накрасила губы, которые, как теперь стало казаться, только недавно попробовали крови. Она сидела на краю постели, с сигаретой между пальцев, глазами уставившись в пол. Он взял рукой ее за подбородок и поднял голову.

— Почему, Сандра?

— Я пыталась помочь тебе, — сказала она почти шепотом. — Я призывала силы, чтобы защитить тебя от…

— Лафаржа?

Она кивнула.

— Спасибо за помощь. — Он был почти нежен. — Но я не об этом. Почему все это?

Она не отвечала, но он догадывался. Одинокая, без семьи и защиты, желающая чувствовать себя нужной, в погоне за ложной исключительностью. Быть ведьмой — волнующее приключение. Романтично и увлекательно, и дает чувство превосходства над друзьями. Отсюда комфортное ощущение тайного знания, разговоров на жаргоне, понятном только посвященным.

И внешне такая безобидная вещь. Кто сегодня воспринимает колдовство всерьез? Каждый знает, что оно совсем безвредно.

Безвредно?

Холод пронизал его до мозга костей, и он ощутил леденящий ужас при виде пятна, медленно выплывающего в поле зрения.

Он сморгнул, и пятно так же медленно поползло назад. Он взял Сандру за руки и впился глазами в ее глаза.

— Ты давно знаешь Лафаржа, не так ли?

— Да, Марк, очень давно.

— Ты говорила с ним. Рассказывала ему о нас. Рассказала ему все обо мне?

Она кивнула.

— Зачем ты дала ему мою фотографию?

Взгляд ее переместился на пустую рамку, лежащую на ночном столике. В глазах ее была вина, когда она вновь посмотрела на него. Он сильно сжал ее руки.

— Разве ты не знала, какую давала ему власть?

— Он сам взял ее, Марк. Он потребовал ее, и я не могла отказать. Он…

— Он угрожал тебе… чем?

Картина прояснялась. Исповедуйте веру в могущество заклинаний, и угроза их свершения будет устрашать. Сандра верила в колдовство и потому стала беззащитной против тех, кого она считала более искусными в мистике. Но здесь может быть что-то еще. Он продолжал выпытывать, задавал осторожные вопросы и используя весь свой опыт, в чем тут дело. Лафарж, вероятно, однажды представил ей доказательство своей силы. Но то, что он узнал, потрясло его.