Елена Ткач - Тентажиль

— Конечно, передам, отец скоро будет. А куда торопишься не секрет? А то я могу подвезти. Понимаешь, дохну со скуки!

И парень состроил такую рожу, сморщив нос и ощерившись, что губы Егора невольно растянулись в улыбке. Вроде этот тип — ничего себе, почему бы поближе не познакомиться? На вид он был Егору ровесником.

— Да мне надо на рынок, — соврал Егор. — А то у нас ананасы кончились.

— Ананасов тут, старик, не достать, — расстроился белобрысый, приняв эти слова за чистую монету. — Это надо в Монино ехать или в Щелково… Хочешь — поехали!

— Да ладно, хрен с ними — с ананасами! Прошвырнусь в поселок, погляжу, что да как — я, понимаешь, тут второй день всего, осмотреться надо. Есть тут клевые девочки?

— А, так ты только приехал? — обрадовался парень. — Это надо отметить! Погнали в поселок, там правда делать особо нечего, но пива взять можно. Давай сюда свои бумаги, отцу на стол положу. — Он чуть не силой вырвал конверт из рук Егора. — Я сейчас!

И не успел Егор слова сказать, парень умчался в дом и через минуту уже открывал ворота просторного гаража. В нем помещалось нечто отполированное и сверкающее ярко-желтого цвета. Мотор мягко заурчал и из гаража, плавно покачиваясь, выплыл новехонький «Опель».

— Садись! — парень распахнул соседнюю дверцу. — Сейчас только ворота закрою…

— Круто! — восхитился Егор и плюхнулся на обитое кожей сиденье. — Это отцовский?

— Мой! — небрежно бросил белобрысый, отъезжая от дома.

— У тебя, что, и права есть?

— Обижаешь! — осклабился парень.

— Слушай, мы же не познакомились, я — Егор.

— Степан, по-простому Степ. Классно, да?

— Обалдеть!

Они мчались по трассе, вырулив на неё с грунтовой дороги, на скорости девяносто в час. Справа мелькнула река, овражек с пасущимися овечками, поселок недостроенных коттеджей, старый парк с прудом… Слева сплошной стеной стоял лес. Впереди показался указатель «Поселок Крупский» — Степ притормозил и свернул направо. Сначала поселок походил на простую деревню: покосившиеся кривобокие домики, садики с грядками лука и чеснока, разросшиеся кусты сирени. Дальше дорога пошла под уклон, они выехали на мост через Клязьму. Собственно за рекой и начинался фабричный поселок: старенькие двухэтажные дома с облупившейся краской, простыни, колыхавшиеся под порывами ветра, палисадники с чахлой зеленью, сберкасса, аптека, деревянные торговые ряды на площади. Это был местный центр: рынок, круглосуточный киоск, кафе, баня, дальше на горке утопала в зелени местная больница, а ещё дальше за горой стояла усадьба.

— Слушай, а чего это поселок так называется: «Крупский»? поинтересовался Егор.

— Ну, фабрика-то имени Крупской, вот в честь неё и поселок. Фабрика прядильная, отец говорит, раньше с неё пряжу прямо в бобинах воровали и продавали. И ещё из неё тапочки делали.

— Странно как-то, — пожал плечами Егор. — Все переименовали, а тут на тебе — Крупский! Он, что, таким навсегда и останется?

— Не знаю, — Степ свернул с дороги в ложбину к рынку и выключил зажигание. — Здесь вообще по-моему время не движется: ты погляди только на эти дома! А люди? Сидят себе на лавочках или водку пьют, как будто никакого там двадцать первого века — как было, так будет. И ничего не меняется.

— Только пиво! — усмехнулся Егор.

— Да, пиво в киоске тут классное, только его мало кто покупает дорогое для этих… крупцев. Пошли, возьмем по паре «Праздрой».

— Предпочитаю немецкое, — выдал Егор. — «Баварию» или «Туборг».

— Давай тогда ни по-твоему, ни по-моему: возьмем «Доктор Дизель» хоть и наше, но вполне сносное…

— Идет.

Они уже подходили к киоску, минуя рыночные ряды, когда люди в одной из очередей вдруг ахнули, послышалась ругань и возмущенные женские крики.

— Ах ты, черт поганый, что ж ты делаешь!

— А ч-че эта сука толкается! Я её щас… — хриплый пропитый голос.

— Отвали от нее! — отчаянный мальчишеский крик.

Ребята протиснулись к пятачку возле прилавка и застали такую картину: какой-то вдрызг пьяный мужик одной рукой тряс за плечо девчонку-подростка, другой старался ударить её по лицу, но невысокий парнишка в рубахе навыпуск вцепился в эту руку, как клещ, и пинал мужика коленом под зад. Тетки в очереди взвизгивали и пытались разнять дерущихся, но это у них не слишком-то получалось: оба мужчины — и старый и молодой не сдавали позиций.

Егор опешил: при нем никто никогда ещё не осмеливался поднять руку на женщину, тем более такую юную и беззащитную… Все окружающее как бы перестало существовать: он видел только громадные, широко открытые, полные боли и ужаса глаза этой девочки…

— Быстро в машину! — скомандовал Степ, увлекая Егора за собой.

Он первым заметил двоих мужиков, как видно собутыльников нападавшего, которые, пошатываясь, спешили к дружку на помощь. Вид у них был озверевший.

Оба парня вскочили в машину, Степ подрулил к прилавку, чуть не посшибав верещащих теток, кивнул Егору — тот сразу понял его без слов: он вылетел из машины и, отпихнув ногой мужика, схватил девчонку и парня и увлек за собой. Все трое через миг оказались в машине, мотор взревел, и скоро они пропали из виду…

— Да, попили пивка! — невесело хохотнул Степ, выезжая на трассу.

— Слышь, Степ, может, притормозить? — предложил Егор.

Он видел, что девчонке нехорошо: она вся сжалась в комок, закрыла лицо руками, поднятые плечи судорожно вздрагивали. Парень, сидевший рядом, искоса поглядывал на нее, но не предпринимал никаких попыток её успокоить.

— Успокой сестру-то, — обернулся к нему Егор, протягивая носовой платок.

— Она мне не сестра, — буркнул тот. — Я вообще её в первый раз вижу.

— Ну-ну… — хмыкнул Степ, — совсем интересно!

Справа блеснула вода — небольшой прудик, окруженный деревьями. Степ свернул на обочину и, едва он притормозил, девчонка пулей вылетела из машины и побежала к пруду. Трое ребят выбрались на дорогу и закурили, присев на травку на склоне.

— Ее, кажется, рвет… — Егор вытянул шею, наблюдая за происходящим на берегу.

— Да, не смотри ты! — резко оборвал его защитник девчонки.

У него было нездорового цвета лицо, какое-то серое, с яркими воспаленными прыщами на шее и подбородке. В глазах, узких, прищуренных, тлела злость. Он курил, не глядя на своих неожиданно подоспевших спасателей, и грыз заусенец на пальце.

— Да, не сладко тебе бы пришлось… — протянул Степ, чтоб хоть как-то завязать разговор. — Эти двое, которые подгребали к дружку своему, были совсем никакие — в полном отрубе! Они же дикие — эти местные, у них мозги-то давно все пропиты…