Роберт Говард - Крылья в ночи

Наконец засуха минула, но несчастье совершилось. Жалкие остатки огромных некогда стад бродили по плоскогорью, животные сделались пугливыми, и ловить их стало трудно. Негры съели свиней, акаана принялись за негров. Жизнь людей стала адом. Ниже расположенная деревня, где осталось сотни полторы жителей, взбунтовалась. Полубезумные от притеснений, они поднялись против своих владык. Акаана, подстерегавший высоко над крышами ребенка, был убит из луков. Затем люди Нижней Богонды забаррикадировались в хижинах и стали ждать решения своей судьбы.

Гибель пришла ночью. Акаана побороли свой страх перед строениями и всей стаей налетели с гор. Верхнюю деревню разбудили вопли, означавшие конец Нижней Богонды. Всю ночь охваченные ужасом люди Гору лежали, боясь пошевелиться, слушали леденящие кровь завывания и вопли. Наконец все затихло, рассказывал жрец, утирая со лба холодный пот, но долго еще в ночи разносились отголоски страшного дьявольского пиршества. А на рассвете жители Верхней Богонды увидели, как улетает ужасная стая — словно демоны возвращались в пекло. Акаана летели медленно, тяжко взмахивая крыльями, словно насытившиеся грифы. (Кан сочувственно кивнул. Его холодные глаза светились упорством сильнее, чем когда-либо прежде).

Много дней люди тряслись от страха, ожидали, что же с ними будет. Наконец ужас побудил их к жестокому решению: они стали тянуть жребий, и того, кому не повезло, привязывали к колу на полпути меж двумя деревнями, надеясь, что акаана расценят это как знак покорности, и жители Верхней Богонды избегнут страшной участи соплеменников. Этот обычай, сказал жрец, они переняли у каннибалов — те в старые времена почитали вампиров за богов и каждую луну приносили им человеческую жертву. Однако, обнаружив случайно, что акаана можно убить, каннибалы больше не считали их богами — Гору долго объяснял, почему ни одно смертное существо не достойно божественных почестей, как бы ни было оно злобно и могущественно.

Предки Гору время от времени приносили крылатым жертву, чтобы задобрить их, но постоянным ритуалом это так и не стало. Лишь теперь, не видя иного выхода, это возвели в обычай. Акаана привыкли получать жертву, и потому, что ни месяц, жители деревни выбирали сильного юношу или девушку и привязывали их к колу.

Кан внимательно следил за лицом Гору, когда тот говорил о вынужденных жертвах, и понял, что горе жреца непритворно. И содрогнулся при мысли о племени сынов человеческих, медленно, но неотвратимо исчезающем в утробах чудовищ.

Он рассказал о несчастном, которого нашел, придя в эти места. Жрец кивнул, и на глаза у него навернулись слезы. Весь день и всю ночь провела там несчастная жертва, и акаана утоляли свою дикую жажду мучительства. До сих пор ежемесячные жертвы отводили гибель от Верхней Богонды — остались еще свиньи, да время от времени какой-нибудь ребенок исчезал в пещерах редеющего племени вампиров.

Кан спросил:

— Что, каннибалы никогда не поднимаются на плоскогорье?

Гору кивнул — чувствуя себя в джунглях в безопасности, в саванну они не заходят никогда.

— Но за мной они гнались до самого подножия гор!

Гору кивнул: но людоед был один-одинешенек. Жители Богонды отыскали его следы. Какой-то смельчак превозмог в охотничьем азарте страх перед ужасным плоскогорьем. За что и поплатился.

Кан скрипнул зубами, что всегда заменяло ему ругательство. Невыносимой была мысль, что он так долго убегал от одного-единственного преследователя. Не удивительно, что тот крался так осторожно и напал лишь с наступлением темноты. Почему же акаана схватил тогда не его, а негра? И почему не напал на него вампир, присевший ночью на сук?

Людоед был ранен, пояснил Гору, и это побудило вампира к нападению — чудовища прилетают издалека на запах крови, как грифы. Но они очень осторожны. Никогда прежде они не видели подобного Кану человека — не испугавшегося при виде акаана, — а потому решили понаблюдать за ним и застать врасплох.

— Что же это за твари, откуда взялись? — спросил Кан.

Гору пожал плечами. Его предки застали акаана здесь и до того ничего о них не слышали. С людоедами они не общались и не могли ничего от них узнать. Акаана жили в пещерах, нагие, как звери, не знали огня, ели сырое мясо. Однако что-то вроде языка у них было, и они признавали власть какого-то своего царя. Большая их часть погибла во времена великого голода — у них тогда сильный пожирал слабейшего. Оставшиеся быстро вымирали — в последние годы негры не заметили среди них ни самок, ни молодых. Когда-нибудь они исчезнут, но Богонда уже погибла. Хотя… Гору умоляюще посмотрел на белого, но пуританин вдруг поразился одному давнему воспоминанию, легенде, слышанной во времена былых скитаний.

Много лет назад старый жрец племени ю-ю рассказывал ему, как некогда с севера нагрянули крылатые демоны, пролетели над его страной и исчезли над южными джунглями. Жрец припомнил пришедшие из глубины веков предания об этих тварях — некогда превеликое множество их обитало у горьких вод обширного озера, далеко к северу отсюда. Столетия назад некий вождь и его воины сражались с чудовищами, убили многих из луков, а остальные бежали на юг. Вождя звали Н’Ясунна, и был у него огромный челн со множеством весел, чьи удары быстро мчали челн по горьким водам.

Холод обдал Кана, перед ним словно отворились Врата, ведущие в Бездны Времени, Пространства. Он понял, что одна еще более старая зловещая легенда оказалась истиной. Чем могло быть это большое горькое озеро, как не Средиземным морем, и кем был вождь Н’Ясунна, как не героем Язоном, одолевшим гарпий и прогнавшим их не только к архипелагу Строфады, но и в Африку? Старое языческое предание оказалось правдой, подумал Кан, ошеломленный нахлынувшими догадками. Если миф о гарпиях оказался реальностью, как насчет остального — Гидры, кентавров, Химеры, Медузы, Панов и сатира? Может быть, правдивы все старинные легенды, повествующие о чудовищах с клыками и когтями, кошмарах зла? О, Африка, Черный Континент, край теней и страхов, чудищ мрака, бежавших сюда с севера!

Кан очнулся от размышлений — Гору робко, осторожно потрогал его за рукав.

— Избавь нас от акаана! — попросил он. — Если ты и не бог, ты силой равен богу! В руке у тебя трость ю-ю, что некогда служила жезлом императоров и посохом великих жрецов! Твое оружие посылает смерть с огнем и дымом — наши юноши видели, как ты убил двух акаана. Ты станешь царем… богом… кем только пожелаешь! Больше месяца прошло, как ты в Богонде. Пришло время жертвы, но у кровавого кола никого нет. Акаана остерегаются летать над деревней, не крадут больше детей. Мы сбросили это ярмо, поверив в тебя!