Константин Балин - Волчье Логово

   - Милый, - сказала Кэт, усаживая Тома на место, - скоро еще?

   - Думаю да, - ответил Дарэн.

   - Мне уже надоела вся эта тряска, и дорога, и жара, и…

   - Ничего Кэт, скоро все это закончится.

   - Скоро? Ты же сам только что ответил, что не знаешь.

   - Я сказал, что мне только кажется, что скоро.

   - А полетев бы, мы сейчас в Грэйхилс, то спокойно бы спали в мягких удобных креслах самолета.

   - Кэт, ты что, спать хочешь?

   - Дарэн, ты что, меня не слушаешь!? Причем тут сон?

   - Опять ты за старое взялась… Перестань. Бэн тут не причем, а если тебе станет лучше, то обещаю, что в этот Слоун мы больше никогда не вернемся, если конечно ты этого не пожелаешь.

   - Скорее небо упадет.

 Прошло полчаса, когда оба облегчено  выдохнули раскаленный уставшими легкими воздух : перед последним в их путешествии поворотом  восстал, словно из пепла, покосившийся у обочины выцветавший от времени и проржавевший местами знак « Добро пожаловать в Слоун».

3

 Когда Дарэну было двадцать, и он только поступил в университет, у нег не было и малейшего сомнения в том, что когда он выучится, то станет юристом.  Шло время, и чем больше молодой человек проникал за тайный занавес юриспруденции, тем сильнее он стал осознавать, что это все, не его. Однажды на занятиях по уголовному право Дарэн понял одну очевидную истину начет себя и всех людей, живущих под безжалостным прессом закона и нормативно-правовых актов – все люди рабы системы, а государство – самое ненасытное и хладнокровное из всех существующих животных. Извращения политиков над конституцией, и законов, созданных теме же политиками, над ними же убили в юном Дарэне мечту стать неосознанным винтиком в системе пропагандирующею лживые ценности и искореняющею свободу мысли. В плену своей скрытой неприязни ко всему государственному, Дарэну, ничего не оставалось делать, как терпеливо сжав зубы продолжить учебу. «Никогда еще в истории праведная идея не накормила своего творца» - думал о себе он. Но мятежный дух требовал свободы, той свободы, которая скинула бы оковы с навязанной кем-то воли Дарену, и которая бы поставила крест на его будущей карьере. Дарэн решил пойти на компромисс, записавшись на факультет классики английской литературы: только там, вступив во внутренний кружок начинающих писателей, он мог давать волю своим мятежным мыслям через прозу. Ему нравился избранный им метод донесение правды до масс, однако была одна загвоздка – мало кому нравились его сочинения пропитанные ненавистью к теократии и тяге к высшему либерализму; их просто никто не хотел читать. Тогда молодой юрист решил сменить приоритеты и начать писать не для себя, а для других.  Признание к Дарэну Брайсу, как опытному писателю пришло только по окончании учебного заведения; с тех пор закинутый им когда-то в нижний ящик письменного стола университетский диплом, до сего дня собирает комнатную пыль.

  Каждый вечер он садился за свое рабочее место и начинал писать, писать и писать; но отнюдь не за ради денег, а просто потому, что не писать он больше не мог.

 Черпая вдохновения отовсюду, Дарэн всячески не понимал тех людей, которые в поисках новых идей садятся на самолеты и улетают далеко, за тысячи миль и только для того чтобы на чистый лист бумаги легло пару печатных строк. Но сам того не понимая, Дарен внес себя в эту категорию горе-писак, отправившись на отдых в чужой город.

 Не спеша, колеся по пустынным улочкам Слоуна, он ощущал на себе влияние скатившегося, словно лавиной из ниоткуда порыва творческого вдохновения. Каждый одиноко стоящий дом по обеим сторонам дороги  с забитым напрочь досками чердачным окном; каждый покрытый слоем пыли стеллаж, скрывающийся за мутными витринами торговых лавок; каждое легкое дуновение слетавшего с далеких холмов ветра, заставляющего перешептываться между собой древесную листву – все вызывало в Дарэне приступы творческого трепета и вместе с тем мистическое, беспричинное беспокойство.

 Слоун, представлял  собой небольшой провинциальный городок с численностью населения не меньше десяти тысячи. Широкие, вымощенные камнем улицы протянулись с северо-востока города на северо-запад, соединяясь в самой южной его части, образуя форму большой подковы. Со всех сторон окруженный грядою холмов, поселение было защищено не только от ураганных ветров, но и от любопытных глаз. Самой высокой точкой города являлись два шпиля башен греко-католического собора, построенного давно, говорят, еще до того как заложился фундамент первого дома. Остальные строения Слоуна не превышали своей высотой и двух этажей. В городе было очень мало высотных зданий, таких как: здание мэрии, скорее напоминавшее собой огромный кирпичный амбар, чем ратушу;  госпиталь с маленькими квадратными окнами похожие на бойницы; и местное ДЕПО пожарной охраны, которое своим покосившимся флагштоком встретило въехавший в город дорогой серебристый Chevrolet.

   - Что это!? Возмущено спрашивала Кэтрин, обводя иступленным взглядом пустые улицы пыльного города.

   Дарэн отвечал только молчанием, понимая, что из-за него они не только изменили ежегодное место поездки, но еще и видимо заблудились. Все что он мог тогда ответить на усиливающее недоумение своей жены, это то, что он все исправит, хотя тогда даже не понимая как.

 Машина ехала по «Цветочной улице» вдоль хмуро стоящих в ряд одинаковых деревянных домиков с ветхими двускатными крышами. Домов было много: с белыми, коричневыми и даже синими фасадами украшенными рисунками полевых цветов. К каждому такому строению прилегал небольшой земляной участок, огороженный остроконечным штакетником. Не редко встречались дома с открытыми настежь дверьми или с сушившимися во дворе мокрыми простынями. Даже встречались такие, у порога которых  лаяла сидевшая на цепи злая собака. Все эти дома объединяло одно – нигде не было видно их хозяев. Еще одно не менее странное сходство заметил самый младший член семьи Брайсов – Том, тыкая маленьким пальчиком на причудливые знаки, нанесенные красной краской на двери местных домов. Знак состоял из двух пересекающихся между собой человеческих костей, окруженных уродливой красной змеей без головы.

 Проехав еще, около полсотни метров и не встретив на своем пути не единой живой души, Дарэн заметил в вдалеке две одетые в дождевики фигуры: они стояли друг напротив друга у входа широкого двухэтажного здания из красного кирпича. Заметив приближающийся автомобиль таинственные фигуры, перейдя дорогу, скрылись в соседнем здании.

 Доехав до этого места, Дарэн остановился. Перед ним, по правую сторону стоял единственный в городе мотель. Вход в него украшали две врезанные в багровый фасад пилястры, тянувшиеся к испещренному многочисленными барельефами карнизу. Над широкой, скрывающей вход аркой во все стороны разбегались решетчатые окна, зашторенные изнутри. Само здание было не столько высоким, сколько длинным, подобно прибитой к стене огромной вывески с названием мотеля.