Брайан Ламли - Порча

– Лак для яхт. – Теперь Тремейн был готов лопнуть от гордости. – А черная она потому, что это эбеновое дерево.

– Диоспирос, – вставила Дорин Тремейн, возвращаясь из кухни с нагруженным закусками подносом. – Очень тяжелое дерево. Между прочим, тропическое. Одному богу известно, как долго оно носилось по волнам, пока его не прибило к нашему берегу.

– Потрясающе! – воскликнул Джеймисон. – И я не только о подставке. Ваши познания – и не только в древесине, как я успел заметить, – делают вам немалую честь.

Теперь настала очередь хозяйки зардеться от гордости. Она тотчас засуетилась.

– Надеюсь, Джеймс, вам понравится мой палтус.

– Psetta maxima. – Джеймс тоже решил блеснуть своими познаниями. – Если это рыба, моя дорогая леди, то вам нечего опасаться. Я не из тех, кто воротит нос от хорошо приготовленной рыбки.

– Я купила его в деревне у Тома Фостера, – пояснила Дорин. – У него всегда самая лучшая рыба, хотя от него самого я не в восторге.

С этими словами она забавно сморщила носик.

– У Тома Фостера? – уточнил Джеймисон и покачал головой. – Нет, такого парня я не знаю.

– И не надо, – успокоил старика Джон Тремейн, помогая ему подняться и пересесть к обеденному столу. – Том, может, и отличный рыбак, но это все, что о нем можно сказать хорошего. О нем самом и его жене-цыганке.

Джеймисон моргнул старческими глазами и с интересом переспросил:

– Цыганке?

– Никакая она не цыганка, – возразила Дорин. – У нее просто внешность такая, а вообще-то – ни капли цыганской крови. Если не ошибаюсь, ее прабабка была полинезийкой. Их много в наши края понаехало из Девона и Корнуолла. В те времена, когда в Полинезию и Вест-Индию часто ходили торговые суда, моряки нередко привозили из далеких стран темнокожих подружек и жен. Как бы то ни было, Фостеры – единственные, кто взял на себя заботу о юном Джеффе. Думаю, мы должны быть им благодарны – хоть кто-то теперь присматривает за бедным парнем.

– Ну скажешь! – фыркнул Джон Тремейн. – Было бы куда лучше, если б за ним присматривала родная мамаша. А еще лучше – отец… впрочем, теперь это невозможно.

– Да и не было никогда возможно, – добавила Дорин. – Если учесть, какие это повлекло бы за собой трудности, обвинения и всяческие другие препоны.

Глядя, как она раскладывает рыбу по тарелкам, Джеймисон признался:

– Боюсь, я вас не совсем понимаю. Не могли бы вы… скажем так, ввести меня в курс дела?

Супруги переглянулись, затем оба посмотрели на Тремейна.

– Понимаю, – сказал он, – здесь явно какой-то секрет, который мне знать не положено. Что ж, на нет и суда нет. В конце концов, я здесь человек новый.

– Да нет, не в этом дело, – поспешила заверить его Дорин. – Просто…

– Просто это очень деликатный вопрос, – пояснил ее супруг. – И не то чтобы даже деликатный – дело-то прошлое… но о таких вещах не принято распространяться. К тому же дело касается вашего соседа, пускай даже и бывшего.

– Соседа? – Джеймисон нахмурился. – Так речь о Джордже Уайте? Да, он был вашим соседом, но отнюдь не моим. Так что же это за тайна?

– А вы что, разве ничего не почувствовали? – подхватила Дорин. – Я имею в виду бедняжку Джилли. Разве вас не удивило, что они с дочерью так привязаны…

– К этому чертовому дурачку? – поспешил вставить свое веское слово Джон Тремейн. Старик неторопливо кивнул.

– Кажется, начинаю понимать. Значит, существует определенная связь между Джорджем Уайтом, Джилли, Энн и…

– Совершенно верно, и Джеффом, – закончила его мысль Дорин. – Ноя предлагаю для начала поужинать, а потом уж приступать к разговору. Причин что-то от вас скрывать у нас нет. В конце концов, вы ведь бывший врач и наверняка наслышаны о подобных, если не худших случаях. Но лучше начинать, а не то еда остынет.

В итоге трапеза прошла в относительном молчании. Дорин Тремейн оказалась поистине превосходной стряпухой. Поданное к ужину вино также было выше всех похвал.

– Это случилось пятнадцать лет назад, – начал Джон Тремейн. – Тогда мы были в этих краях люди новые – примерно как вы сейчас. В те дни этот край процветал: рыбы в море водилось вдоволь, так что местные рыбаки отнюдь не бедствовали. Летом пляжи и магазины были полны народа. Теперь же остались только почта, пивная да пекарня. Почта также выполняет роль деревенской лавки, и в ней сосредоточена почти вся здешняя торговля. Но у пристани по-прежнему можно купить свежую рыбу – пока её еще не отправили во внутренние районы. Вот, пожалуй, и все. А тогда…

Тогда здесь даже построили несколько новых домов, так что поселок вытянулся вдоль моря. Наши с вами коттеджи – как раз с тех времен. Вы не могли не заметить, что они не такие старые, как остальные. Но дорогу протянули только до вашего дома, и с тех порее практически не ремонтировали. Дом Джилли и Джорджа лет на двадцать старше и расположен ближе к деревне, поэтому он такой уединенный. Что касается других, которые планировали построить вдоль дороги, то они так и остались на бумаге. Цены на стройматериалы взлетели, летний сезон уже не приносил прежнего дохода, а рыба в море начала быстро исчезать.

К тому времени Джордж и Джилли Уайт жили здесь уже года два. Они познакомились и поженились в Ньюки, а сюда перебрались нотой же причине, что и мы: недвижимость здесь стоила гораздо дешевле, чем в крупных городах. Судя по всему, работы у Джорджа не было. По наследству ему досталось несколько дорогих вещиц из чистого золота, и жил он тем, что потихоньку продавал их одному антиквару в Труро. Джилли иногда редактирована материалы для местных изданий.

– Что касается золота Джорджа, – встряла в его повествование Дорин, – то это были ювелирные украшения, причем удивительные. Я купила у него брошь и иногда надеваю её. Полагаю, что это уникальная вещь. Очень красивая, хотя и странная. Не хотите взглянуть?

– Еще как хочу! – воскликнул старик.

И пока Дорин ходила за брошью, Джон продолжил свой рассказ:

– Словом, Джилли тогда вынашивала Энн, а Джордж – что ж, он был не из домоседов. У них имелась машина – она и по сей день на ходу, но в основном простаивает в гараже. На ней Джордж ездил в Сент-Остелл, Труро, Ньюки и бог знает куда еще. Обычно он уезжал из дома дня на два-три, иногда на все выходные – чистое свинство по отношению к Джилли, которой до родов оставалось всего ничего. Ладно, не будем отвлекаться на частности… Судя по всему, Джордж всегда был порядочной сволочью. Когда Джилли сказала ему, что беременна, вот тогда-то он и пустился в свои… в общем, он…

– Загулял? – Старик выпрямился в кресле. – Вы хотите сказать, он был бабником?

В этот момент в столовую вернулась Дорин с небольшой шкатулкой в руках.