Стивен Кинг - Безнадега

— Садитесь в машину. — Коп указал на белый «каприс». Синие огни все еще мигали на его крыше. — Сюда, пожалуйста, мистер и миссис Джексон.

На заднее сиденье они втиснулись с трудом (другого и быть не могло, подумал Питер, этот здоровяк как можно дальше отодвинул переднее). На полу, за водительским креслом, лежали пачки бумаги (на спинке сиденья красовалась вмятина, оставленная могучей спиной водителя). Пару пачек, не уместившихся внизу, положили у заднего стекла. Питер поднял верхний листок с засохшим кофейным кольцом: кто-то поставил чашку, и кофе пролился. Листовка, выпущенная какой-то общественной организацией, вероятно, к одному из своих сборищ. На листовке был изображен ребенок, сидящий на пороге. Изумленный, ничего не понимающий (пожалуй, в тот момент те же чувства испытывал и сам Питер). Кофейное кольцо окружало голову ребенка, словно нимб.

Заднее и передние сиденья разделяла металлическая сетка. Ручки, открывающие окна и дверцы, отсутствовали. Питеру уже начало казаться, что он — герой фильма (на память сразу пришел «Полуночный экспресс»), и эти детали только усугубили возникшее чувство. Питер пришел к выводу, что он наговорил уже слишком много, поэтому теперь ему, да и Мэри, лучше помолчать, во всяком случае до тех пор, пока они не окажутся в том месте, куда решил отвезти их патрульный. Питера так и подмывало сообщить копу, что тот допустил чудовищную ошибку: он — старший преподаватель английского языка в Нью-Йоркском университете, его специализация — послевоенная американская литература, недавно он опубликовал научную статью «Джеймс Дики и новая южная реальность», вызвавшую живые, хотя и противоречивые отклики в академических кругах, и самое главное — он уже много лет не курил «травку». Ему страстно хотелось сказать, что, возможно, по стандартам Центральной Невады, образования у него с избытком, но в принципе он хороший парень.

Питер взглянул на Мэри. Глаза ее были полны слез, и его охватил стыд: что же это я все про себя да про себя. Жена ведь тоже попала в эту передрягу, и следовало об этом помнить.

— Питер, я так боюсь, — прошептала или, скорее, простонала она.

Он наклонился и поцеловал ее в щеку. Кожа у Мэри была холодная, как глина.

— Все будет хорошо. Это недоразумение, мы его уладим.

— Ты уверен?

— Абсолютно.

Посадив их на заднее сиденье патрульной машины, коп вернулся к «акуре». Минуты две он стоял, уставившись в открытый багажник. Не перекладывал вещи, не прощупывал их, просто стоял, заложив руки за спину, словно зачарованный увиденным. Затем вздрогнул, как человек, задремавший в кресле, а потом внезапно проснувшийся, захлопнул багажник «акуры» и направился к «капрису». Патрульная машина осела на левый бок, как только коп сел за руль, пружины водительского сиденья протяжно заскрипели, а его спинка с такой силой придавила Питеру колени, что он скривился от боли.

С этой стороны следовало посадить Мэри, подумал он, но теперь слишком поздно говорить об этом. Как и о многом другом.

Заурчал двигатель. Коп включил первую передачу и выехал на асфальт. Мэри повернулась, чтобы посмотреть, как «акура» уменьшается в размерах. Когда же она перевела взгляд на Питера, слезы, стоявшие в ее глазах, уже потекли по щекам.

— Пожалуйста, послушайте меня, — обратилась она к коротко стриженному светлому затылку. Перед тем как сесть в машину, коп снял шляпу, и Питер отметил, что расстояние между крышей и макушкой не превышало дюйма. — Пожалуйста, постарайтесь понять, хорошо? Это не наш автомобиль. Вы должны это понять, я уверена, вы поймете, потому что видели регистрационный талон. Машина принадлежит сестре моего мужа. Эта женщина — наркоманка. Она…

— Мэри… — Питер сжал руку жены, но она вырвала ее.

— Нет! Я не собираюсь сидеть весь день в полицейском участке, может, даже в камере, отвечая на глупые вопросы, лишь из-за того, что твоя сестра такая эгоистка. Как она могла забыть… Ну ее к черту!

Питер откинулся на спинку сиденья. Давление на колени не снижалось, но он решил, что это можно пережить, и повернулся к запыленному окну. От «акуры» их уже отделяла миля или две, а впереди он видел что-то большое, стоящее на обочине встречной полосы. Автомобиль. Судя по габаритам, грузовик.

Мэри смотрела уже не в стриженый затылок, а в зеркало заднего обзора, надеясь поймать взгляд копа.

— Половина мозговых клеток Дейдры сгорела, а вторая половина пребывает в Изумрудном городе. Есть даже такой профессиональный термин — «измененная личность», вы наверняка встречали подобных людей, патрульный, даже в здешних краях. То, что вы нашли под запаской, скорее всего, «травка», в этом вы совершенно правы, но это не наша «травка»! Разве вы не понимаете?

Теперь Питер видел, что на обочине стоит не грузовик, а кемпер note 4. Не из тех, что размерами напоминают динозавров, но тоже достаточно большой. Кремового цвета, с широкой зеленой полосой по борту. А пониже ветрового стекла его хозяева той же зеленой краской написали: «ЧЕТЫРЕ СЧАСТЛИВЫХ СТРАННИКА» — так они окрестили свой дом на колесах. Запыленный кемпер как-то неестественно прижался к земле.

Причину Питер обнаружил, когда они приблизились к нему: все колеса кемпера были спущены. На спущенных колесах он действительно чуть ли не лег днищем на землю, но как можно было сразу проколоть все колеса? Кто-то засыпал дорогу шипами? Или стеклом?

Питер взглянул на Мэри, но та не отводила глаз от зеркала заднего обзора.

— Если бы это мы положили мешок с «травкой» под запаску, — говорила она, — если бы «травка» принадлежала нам, тогда с какой стати Питер стал бы вынимать запаску? Вы же это понимаете? Я хочу сказать, он мог бы добраться до инструментов, не вынимая запаски, просунул бы руку между ней и чемоданом.

Они проехали мимо кемпера. Боковая дверь закрыта, но защелка откинута. Лесенка выпущена. А у нижней ступеньки лежала в пыли кукла. Ветерок играл ее платьем.

Глаза Питера закрылись. Он не мог сказать наверняка, закрыл ли он их или они закрылись сами по себе. Невелика разница. Думать он мог лишь об одном: патрульный проскочил мимо потерпевшего крушение кемпера, словно и не заметил его… или как будто уже знал, что он тут стоит.

На ум пришли слова старой песенки: «…Здесь что-то случилось… сказал бы кто, что именно…»

— Мы же не кажемся вам глупцами? — гнула свое Мэри. Кемпер начал уменьшаться в размерах… как ранее уменьшалась в размерах «акура» Дейдры. — Или обкурившимися? Вы же не думаете, что мы…

— Заткнись. — Коп говорил тихо, но, чтобы услышать злобу в его голосе, музыкального слуха не требовалось.

Мэри сидела, наклонившись вперед, вцепившись пальцами в металлическую сетку. А тут ее руки упали, и она в ужасе повернулась к Питеру. К такому обращению Мэри не привыкла. Еще бы, жена старшего преподавателя, поэтесса, стихи которой публиковались в двадцати журналах, член дискуссионного женского клуба, собиравшегося дважды в неделю. Питеру оставалось только гадать, когда в последний раз ей предлагали заткнуться. Если вообще предлагали.