Бен Мецрих - Кожа

И вдруг наступила тишина. Секунда, две, три, потом грохот шагов, раскатистый звон — и снова все стихло. Отчаянным усилием воли Бернстайн дернул дверную ручку и заглянул в палату…

О Боже! Металлическая койка сложена пополам, матрац разодран, осколки телевизора, битое оконное стекло. Что случилось?! Неужели взрыв? А где пациент?

Взгляд доктора застыл на стойке капельницы. Она была вогнана в стену на добрый фут. Бернстайн хотел подойти поближе — но замер, похолодев от ужаса…

Он стоял в луже крови, вытекающей из-под кровати. Между искореженными планками лежало изуродованное тело Терри Нестор — ноги вывихнуты, руки сломаны в нескольких местах, халат в огромных багровых разводах. Бернстайн хотел броситься к ней и пощупать пульс — но то, что он увидел в следующее мгновение, заглянув под кровать, заставило его закрыть рот ладонями. Колени доктора подломились, и он медленно сполз по стене, неотрывно глядя на плечи медсестры.

Там, где еще несколько минут назад красовалась симпатичная головка, осталось бесформенное кровавое месиво. Казалось, что две гигантские, нечеловечески сильные руки словно сверхмощные клещи сдавили ее с двух сторон — и расплющили в неровную лепешку.

Фокс Малдер сидел на краю кровати в колониальном стиле, бережно прижимая к челюсти мокрое полотенце. Лед почти полностью растаял, и холодные капли, неприятно щекоча кожу, сбегали по руке. Малдер вздохнул и медленно лег на голый матрац. Включенный телевизор не обострял страданий — монотонные голоса дикторов Си-эн-эн звучали тише, чем удары пульса в висках. Хорошенький финал бешеного дня! Малдер пошевелил языком и поморщился от омерзительного солоноватого привкуса подсохшей крови, смешанного с гнилостным запахом коровьего навоза. «Впрочем, — подумал он, — все могло кончиться гораздо хуже. Мерзавец имел возможность хорошенько прицелиться…»

Малдер прикрыл глаза, осторожно массируя полотенцем распухшую челюсть. И в который Раз, стоило только закрыть глаза, как перед ним тотчас возникла искаженная бешеной злобой физиономия колумбийца, а следом — летящая прямо в лицо лопата. Один-два дюйма в сторону или вверх — и череп Малдера разлетелся бы вдребезги. Жаль, что Скалли так быстро надела на колумбийца наручники — если бы завязалась настоящая драка, Малдер сумел бы отплатить ублюдку сполна. И за подлый удар, и за дурацкую погоню, которая привела их в этот пустой полуразвалившийся амбар.

Хотя, если оставить в стороне эмоции и взглянуть на ситуацию трезво — не только колумбиец виноват в том, что Малдер и Скалли угробили две недели, распутывая дело, входящее в компетенцию управления по экономическим преступлениям. Карлос Санчес, разумеется, ничего не знал о множестве докладов об изуродованных кем-то трупах коров, поступавших в ФБР в течение нескольких месяцев. Не знал он и об увесистой подборке секретных материалов, появившейся на столе в комнате цокольного этажа гуверовского центра. Ведь именно вследствие своей необычности дело досталось Малдеру — учитывая его тягу к случаям, малообъяснимым с точки зрения здравого смысла. К тому же вряд ли кто-нибудь, кроме него, захотел бы возиться с целым стадом убитых коров.

Но и об этом Санчес не мог подозревать. Хотя бы потому, что, как вскоре выяснилось истерзанные коровы играли в деле второстепенную роль. А вот Малдер с самого начала должен был понять, что данная история не достойна места в папке с секретными материалами. Тридцать две коровы с распоротыми животами — это тянет максимум на клише, а не на щекочущую нервы загадку.

Стыдно, конечно, но Малдер сумел объяснить суть этого клише слишком поздно. Только когда Скалли обнаружила, что раны обнажили следы довольно свежих швов, он начал кое о чем догадываться. Ну а когда выяснилось, что все животные — с одного и того же ранчо около Боготы, сам Бог велел сделать вывод.

Однако, лишь наткнувшись на заброшенный амбар в самой дальней части ранчо Санчеса, Малдер понял наконец причину происходящего. Он с тоской созерцал окоченевшие трупы, сваленные на грязном полу, запечатанные пластиковые пакеты с белым порошком — и думал о том, каким тупицей надо быть, чтобы не догадаться сразу: Бендес использовал коров для транспортировки кокаина. Заброшенный амбар служил лишь отправочным пунктом, откуда маршруты торговцев пролегали до самого Манхэттена.

Именно в тот момент, когда Малдера посетило долгожданное озарение, появился Санчес со своей лопатой… Через минуту агент ФБР Фоке Малдер сидел верхом на преступнике, вдавливая его в кучу сушеного навоза, а Дана Скалли защелкивала наручники.

Малдер перевернул полотенце более холодной стороной и отвернулся, чтобы не встречаться глазами с напарницей. Скалли не произнесла ни слова, но было ясно, что она думает. Еще один щекочущий нервы ребус обернулся самым тривиальным преступлением. Что ж, такова ее обязанность — видеть простое и осязаемое там, где Малдеру мнится таинственное волшебство. В конце концов она к нему для того и приставлена. И все же ее молчание причиняло куда больше муки, чем боль от удара лопатой.

Из ванной комнаты послышался шум воды. Малдер облегченно вздохнул — Скалли ушла, и теперь можно было подняться. Все его могучее, плечистое шестифутовое тело ныло от усталости. Обычно он без труда побеждал утомление, но сейчас чувство досады и недовольства собой мешало взбодриться. Между тем пора бы прийти в себя — путь до аэродрома в Вестчестере неблизкий. Если они собираются успеть на последний коммерческий рейс в Вашингтон, придется гнать, игнорируя знаки ограничения скорости. Но это — одна из привилегий, которую дают федеральные номера на машине и удостоверения агентов ФБР.

Малдер бросил мокрое полотенце на уродливый ковролин и окинул комнату скептическим взглядом. Облицованные бесцветным синтетическим материалом стены, простенький двадцатидюймовый телевизор, письменный стол с факсимильным аппаратом и телефоном, туалетный столик красного дерева, претендующий называться антиквариатом, и небольшой шкаф, в котором висели костюмы Малдера — серый и темно-синий. Вместительная дорожная сумка валялась под столом, револьвер лежал рядом с телефоном, свисающие за факсом ремешки кобуры мерно раскачивались в потоке воздуха от вентилятора. Вариации на тему вечно неустроенного быта типичных представителей их профессии.

Малдер поднялся было упаковать вещи, но вдруг замер, прислушиваясь. Тренированное ухо моментально выловило в потоке телесообщений нечто интересное. Настолько интересное, что он в одночасье забыл о боли.

Журналистка вела репортаж из больничной палаты, разгороженной желтыми лентами, которыми полиция обычно обносит место преступления. Однако ограждения не могли скрыть ужасающие разрушения: изодранный в клочья матрац, выбитые окна, опрокинутый телевизор, торчащую из стены подставку для капельницы. Но больше всего Малдера поразил глубокий пролом в двери. Его форма что-то напоминала. Но что именно?