Евгений Константинов - Предел безнаказанности

После того, Слава ушел с озера, его друг не торопился убирать щуку в ящик. Приятно был поглядывать на пойманную красивую рыбину. Щука же то начинала подпрыгивать, ударяя хвостом по льду, то, извиваясь змеей, приближалась к лункам, от которых Виктор отпихивал ее ногой подальше – из опасения, что она скользнет в одну из них и вернется в родную стихию. Но скоро ему надоело отвлекаться от ловли. Виктор пару раз тюкнул щуку по голове острием пешни и запихнул трофей в ящик.

…Подошедший к окну Слава, сделал несколько глотков холодной колодезной водички и оторвался от кружки, чтобы перевести дух, и тут Гриня увидел, как на затылке у племянника появились две глубокие раны. Слава выронил кружку, обхватил голову руками, и тоненькие струйки яркой крови окрасили его пальцы.

– За что, дядя? – прохрипел он и рухнул сначала на колени, а затем лицом в пол.

Гриня смотрел на умирающего, часто-часто щипал себя за кончик носа и даже не пытался хоть чем-то помочь ему, понимая, что Слава обречен так же, как и щука, выловленная его другом. Он знал, «за что»!

Когда Слава затих, Гриня взял со стола бутылку и из горлышка медленно, совсем не чувствуя вкуса, выпил оставшуюся водку. Без шапки, с пустой бутылкой в руках, он вышел на улицу и спустился к проклятому озеру, где Виктор с увлечением ловил окуня.

– Убил, значит, щучку-то? – спросил Гриня, подходя к рыбаку.

– Пришлось, – как бы притворно вздохнул Виктор, догадавшись, что Славик, конечно же, рассказал дядя о его успехе.

– А мог бы и не убивать.

– Да она, злодейка, так и норовила обратно в лунку ускользнуть

– Вот и отпустил бы ее подобру-поздорову.

– Как же, отпустить, – усмехнулся Виктор. – Попробуйте-ка ее сначала поймать, а потом отпускайте.

– Да… – тяжело вздохнул Гриня. Он открыл, было, рот, чтобы рассказать о случившемся, и тут увидел «загоревшийся» красный флажок.

– Гляди-ка, опять та же самая сработала? – радостно крикнул Виктор и, отбросив удочку, помчался к жерлице.

– Постой, парень, – прошептал Гриня, но рыбак не остановился бы, даже если бы услышал его.

– Вот и все, щучье племя, – только и сказал Гриня, чувствуя, что это действительно «ВСЕ!» Он покидал озеро, опустив седую голову, а перед его глазами была валявшаяся на зеленой травке голова застреленной Либохой «маманьки».

На этот раз подсеченная щука сопротивлялась долго. Она делала резкие рывки, вынуждая рыбака метр за метром сдавать леску, становилась поперек лунки и, как бы передохнув, снова неумолимо тянула в глубину. Виктор растерялся вначале, когда почувствовал на леске непривычную тяжесть, но вскоре успокоился, вспомнил вычитанные в многочисленных пособиях по рыбной ловли правила вываживания крупного хищника и в дальнейшем действовал четко, даже получая удовольствие от затянувшейся борьбы. В конце концов, он сумел завести щучью голову в лунку, ухватил ее за глаза и с натугой вытащил на лед.

Рыба казалась огромной. Виктор даже удивился, как такое бревно смогло пролезть лунку.

– Повезло, так повезло, – радовался он. – Представляю, что скажет Славик! А дядька-то его каков! Отговаривал нас на жерлицы ловить. Да я теперь каждую субботу буду сюда приезжать! А пока надо, не мешкая, вновь зарядить жерлицу. Вдруг еще клюнет?

Но из плотно сомкнутой пасти рыбы извлечь тройник оказалось не так-то просто. Виктор потратил на это занятие несколько минут, пока не поранил пальцы об острые зубы.

– Вот, щучье племя! – Он в сердцах поднял рыбину и шмякнул ее об лед. – Придется действовать проверенным способом. – И Виктор торопливо заскользил по льду, чтобы снова воспользоваться Славиной пешней, которой совсем недавно уже прикончил одну зубастую хищницу.

Часть вторая

Раевская тишина

– Садитесь, Виктор Алексеевич, – капитан Крымов указал вошедшему на стул, после чего кивнул сержанту. Тот поднес ладонь к козырьку фуражки и вышел за дверь. В кабинете следователя районного УВД их осталось двое: Крымов и подозреваемый в совершении двух убийств гражданин Пряхин.

За последние четыре дня они встречались уже в третий раз, и в каждую из этих встреч следователь видел перед собой совершенно другого человека. Во время предварительного допроса Пряхин, не переставая, твердил, что никого не убивал, ничего не знает, и что они не имеют права его обвинять и здесь держать. На месте ему не сиделось, он стучал себя в грудь, вскакивал со стула и даже выбежал из кабинета, но его догнали в коридоре, скрутили и отправили в камеру предварительного заключения.

На следующем допросе из Пряхина нельзя было вытянуть и двух слов. Он сидел на стуле, сжав пальцами виски, уставившись в пол, и словно ничего не слышал.

Сейчас подследственный выглядел не возбужденным и не апатичным, а каким-то растерянным, даже напуганным. Крымов позволил себе выдержать паузу, и это, казалось, еще сильнее обеспокоило Пряхина. Он вертел головой, заглядывал под стул, на котором сидел, и широко открытыми глазам, разглядывал свои ладони. Несколько раз, встречаясь со следователем взглядом, он открывал, было, рот, но сказать что-либо не решался.

– Ну что ж, – наконец нарушил молчание Крымов, – надеюсь, сегодня мы с вами нормально, по-человечески, поговорим.

Ему было очень важно, чтобы разговор состоялся. Первое дело, порученное на новом месте службы, могло стать по-настоящему громким. Если, конечно, догадки, возникшие у него в последние двое суток, хотя бы частично окажутся верными. Поэтому Крымову было просто необходимо добиться от Пряхина полного откровения.

С подследственным они были ровесниками – обоим по тридцать. Пряхин был холост, жил в Москве, где работал в телеателье, не прочь был выпить, любил веселую компанию и… рыбалку. Именно с этим словом – «рыбалка» были связаны возникшие у следователя вопросы. С рыбалки Крымов и собирался начать разговор.

– Кстати, Виктор Алексеевич… может быть, вы сами поведаете мне что-нибудь новенькое? Расскажите, например, какой в Раевском озеру в тот день был клев, кто из вас с Вячеславом Филипповым больше рыбы поймал. А, может быть, кроме вас там еще кто-нибудь ловил, а?

– Нет, мы одни там были. То есть, ловили вдвоем со Славиком, – уточнил Пряхин, – а дядя его просто так приходил и уходил…

– Так, – следователь взял карандаш и тихонько постучал им по чистому бланку протокола допроса, лежащему на столе. Писать он не собирался, да это было и не к чему – в верхнем ящике стола лежал включенный магнитофон. Бумага была так – отвлекающая деталь. – Ну, а если обо всем поподробней?

– Поподробней… – Виктор Пряхин вздохнул и вновь внимательно поглядел на свои ладони. О чем он мог сейчас рассказать? Вернее, о чем именно рассказать!?