Тим Каррэн - Мертвое море

— Скажи, чтобы они поцеловали тебя в задницу, Сольц, — сказал он.

Кук подтолкнул к нему поднос с тушенкой. Это был худой парень с тонкими чертами лица и мягкими, как пух светлыми волосами. Он говорил мало, и остальные с их пролетарской чувствительностью редко понимали, что он имеет в виду. Но это не волновало Кука, он уже получил свою порцию дерьма, и, казалось, находился в постоянном восторге от «школьного» менталитета окружающих. Он никогда не улыбался и не хмурился. Он просто принимал все таким, как оно есть.

— Ешь, давай, крутыш, — сказал Сакс.

Фабрини ухмыльнулся.

— Если еще голоден, могу дать тебе кое-что пожевать.

— Перебьюсь как-нибудь, — ответил Джордж, и все расхохотались. Даже на суровом лице Кука мелькнуло какое-то подобие улыбки.

Закончив с едой, Сакс оттолкнул от себя поднос и рыгнул.

— Это мой поцелуй для тебя, Фабрини. — Он закурил сигару. — Ешьте, парни, хорошо, и отдыхайте. Когда попадем в джунгли, вы будете вкалывать от рассвета до заката, иначе скормлю ваши задницы крокодилам.

Еще пара колкостей пролетела в направлении Сакса. Он смеялся вместе со всеми. Иногда остальные не знали, что о нем думать. Никто не был уверен, пустобрех он или серьезный мужик. Это был невысокий крепыш, похожий на цементную плиту. У него были мускулистые руки в татуировках и бочкообразная грудь. Загорелое, обветренное лицо, и бледно-голубые глаза навыкате. Несмотря на свои почти пятьдесят пять, он продолжал красить свои редеющие волосы и жесткие как щетина усы в радикально черный цвет. Он съездил в составе инженерно-строительных частей ВМС в две командировки во Вьетнам, где под шквальным огнем расчищал пляжи и прокладывал взлетно-посадочные полосы. Вскоре после этого основал собственную подрядную фирму. Работал по всей Центральной и Южной Америке. Прокладывал дороги через джунгли, строил лагеря и железнодорожные станции.

Для себя Джордж решил, что Сакс тот еще мудак. Еще в момент их знакомства у него закралось подозрение насчет него. Но когда они все накануне отплытия напились, и Сакс всю дорогу хвастался своими подвигами и пугал остальных, его подозрения только укрепились. Последней каплей были отжимания на одной руке от барного пола.

Постепенно разговор перешел от общих оскорблений и обсуждения сексуальных предпочтений чужих матерей непосредственно к Французской Гвиане. У Сакса было что сказать на эту тему. Он рассказал им о пресловутых исправительных колониях, которые построило там французское правительство. Самая известная называлась Остров Дьявола. Большинство сбежавших оттуда пленников либо тонули, либо становились жертвами акул. Те немногие, которые добирались до берега, вынуждены были прорубать себе путь через сотни миль первобытных джунглей к реке Марони, которая отделяла Французскую Гвиану от Датской, называвшейся ныне Суринам. И пересечь эту бурую от грязи реку было ничуть не легче.

— Она кишела пираньями, — сказал Сакс. — Базировавшиеся у реки датские солдаты наблюдали, как арестанты обгладывались до костей прямо у них на глазах.

— Напомните мне, чтобы я оставался на суше, — пробормотал Джордж.

— Ты был там, куда мы направляемся? — спросил его Менхаус.

Сакс вынул сигару изо рта, посмотрел на тлеющий конец.

— Один раз. Десять лет назад. Мы строили мост через реку Мара. Это к западу от того места, куда мы направляемся.

— Ну и как там было? — спросил Фабрини.

— Как в аду, вот как. Мы были глубоко в джунглях. Повсюду болота. Москиты и мошки накрывают тебя как одеялом. Они смеялись над жучиным соком, который мы принесли с собой. Через некоторое время нас так закусали, что мы стали мазать на лица и руки грязь, как нанятые нами местные. Но это не отпугивало ни пиявок, ни чертовых змей.

— Змей? — ахнул Сольц. — Я не люблю змей.

— Он не любит длинные, болтающиеся штуковины, — сказал Фабрини. — Они напоминают ему то, чего у него нет.

— Я более чувствителен к определенным вещам, чем вы, — попытался оправдаться Сольц, но Фабрини на это лишь закатил глаза.

Сакс проигнорировал их перепалку.

— На третий день из-за укуса змеи мы потеряли человека. Он был из местных. Он рубил в джунглях дерево для опор. Его укусил бушмейстер. Большой ублюдок. Футов десять, нверное. Выполз из норы в грязи и укусил парня в лодыжку. Мы вкололи ему противоядие. Не помогло. Через двадцать минут он был мертв.

— К черту, — сказал Фабрини. — Ты ничего не говорил о подобном дерьме.

Остальные были бледными как Сольц, который теперь стал на тон темнее свежих сливок.

— Можешь всегда вернуться, — сказал Джордж Фабрини.

— В реке водились водяные змеи. Пару парней они укусили. Те заболели, но все обошлось. После смерти того парня мы стали очень осторожны. По крайней мере, мы так думали, пока не погиб Томми Йохансен, — медленно сказал Сакс, на его лице впервые появилось какое-то подобие эмоции.

— Что случилось? — спросил Менхаус. — Тоже змея?

— Крокодил. Никогда не забуду это. — Сакс выдохнул облако дыма. Слышно было лишь вой ветра, шум разбивающихся о нос волн, и гул турбин. — Я всякое в жизни повидал. Во Вьетнаме у меня даже была ручная змея. Пятнадцатифутовый питон. Нежный, как младенец. Он у меня отгонял крыс от лагеря. Потом он стащил ребенка у какой-то шлюхи, которая оставила его одного, а сама ушла сосать члены. Я видел, как одного вьетконговца поймал тигр. Мы просто смотрели, как тот рвет на куски этого болвана. А потом под наши аплодисменты он утащил узкоглазого в джунгли. Тигр был на нашей стороне. В Парагвае я видел, как одному парню ягуар дал когтями по лицу. Ослепил его. Я видел, как домашний питбуль упал в Амазонку, и пираньи превратили его в фарш. В Боливии я даже один раз видел, как одного «мекса» закусали до смерти пчелы. Но все это было ничто по сравнению с гибелью Томми Йохансена.

— Мы с Томми были близки. Много лет строили вместе доки в Рио и Сальвадоре. Были хорошими друзьями. Однажды, во время работы над тем чертовым мостом, один из местных упустил плот, и тот понесло вниз по реке. Томми взбеленился. Он схватил этого парня за ухо, подвел к воде и заставил плыть за плотом. Я видел, что потом случилось. Крокодил был, наверное, футов двадцать-двадцать пять длиной. Больше, чем гребаный рефрижератор. Злобный ублюдок. Зубы как железнодорожные костыли. Он выскочил из воды, из грязной, коричневой, как дерьмо воды. Выскочил из водорослей… — Голос у Сакса задрожал, и ему пришлось ненадолго замолчать. Его глаза были влажными. Он сделал очень медленный вдох и выдох.

— Гребаная ящерица у всех на глазах схватила Томми за пояс. Мы услышали, как затрещали его кости. Кровь была повсюду. Томми все кричал и кричал. Местные кричали. Кажется, я тоже кричал. — Он облизнул губы. — Томми был здоровенный парень. Шесть футов пять дюймов ростом, и триста фунтов весом. Сплошные мускулы. Но для того гребаного крокодила он был все равно что тряпичная кукла. Он мотал Томми туда-сюда, пока у того не осталось сил для борьбы. Когда мы спустились к реке, крокодил утащил Томми вниз по реке. Я видел, как он утащил его под воду. Я видел, как прежде чем скрыться под водой Томми несколько раз взмахнул рукой, словно прощаясь.