Татьяна Форш - Цыганское проклятье

Альбина задумалась, нехотя подняла подушку и направилась к единственному оставшемуся свободным матрасу.

Федор не помнил, как уснул. Вроде только что слышал, как переговариваются Кир с Петро, и оп – его уже нет. Точнее, он есть, но совсем не в том ветхом строении, носящем гордое звание участка милиции деревни Сухаревка.

1868 год. Силантий Русалов.

– Вот ведь занесла нелегкая. Для того ли я из отчего дома ушел служить, чтобы теперь в этой глуши отсиживаться? Отец так хотел, чтобы я дело его перенял. – Поручик Русалов лениво сорвал травинку и сунул ее в рот. – А чего тут говорить, и там скукота, и тут!

– Не блажи, Силантий, время мирное, все лучше, чем война. А к батюшке под крылышко вернуться никогда не поздно.

Антон, рыжеволосый улыбчивый паренек в расстегнутом кителе, похлопал друга по плечу и удобнее устроился на дровянике, подставив ласковому солнышку веснушчатое лицо.

В деревеньке и правда была тоска. Из всех развлечений – пара трактиров да убогий дом терпимости. Только девицы там настолько страшны, что доплати они сами, в койку к ним соваться никто не решился бы.

Погода в этот день стояла замечательная. Летний зной спал, радуя прохладным ветерком, а пролившийся с утра дождь прибил к земле пыль. По проселочной дороге бегали ребятишки, за невысокими заборами лениво тявкали собаки. Все в этом захудалом селении было как-то уж слишком размеренно и уныло.

Случилось же так, что полк, в котором служил молодой поручик Силантий Русалов, пригнали для учений именно сюда. Да только вскоре командующего отозвали в Петербург, потому как прошел слух о готовящемся покушении на царя, а солдаты и офицерье получили внеплановое увольнение, только покидать пределы деревеньки строго запрещалось, вот и развлекались все как могли.

– Здорово, служивые. – Крепкий старик, местный староста, подошел так тихо, что Силантий вздрогнул от неожиданности.

– Принесло же старого черта, – сквозь зубы процедил его товарищ. – Опять начнет про внучку свою убогую талдычить. А я ее пальцем не тронул, только воды попросил, вот ей-богу.

– Здравствуй, Егор Кузьмич, – поприветствовал старосту Силантий, – подсобить чем или просто от скуки к нам заглянул?

– Да некогда мне скучать, сынки, забот полон рот. А от помощи не откажусь. Повадились к нам цыгане шастать. Все бы ничего, чай, тоже люди, да ведь тащат все что ни попадя. Подмогнете?

– А чего делать-то? Они пташки вольные. Сегодня тут, завтра там… Сами уедут!

– Когда рак на горе свистнет! Они у нас уже год табором живут. Недалеко, у речки остановились. Вроде и жалко их, да своих жальче. Вроде у них там ведьма имеется. Молодая, а гадает всем, как видит. И болезни лечит. К ним даже из других селений едут.

– Так хорошо же! – Силантий улыбнулся, выплюнул травинку.

– Хорошо, да не очень! Наши лекари жалуются, что хлеб отбивает! Да и так, неспокойно от пришлых. Может, попросите их подальше от нашей деревни убраться?

– Нам за это не платят, дед. Пусть полиция твоих цыган гоняет. – Веснушчатый демонстративно отвернулся.

– Да какая полиция? Я тут, можно сказать, один за всех отдуваюсь, – охнул староста. – Что за молодежь пошла непочтительная.

– Погоди, Антон, – одернул друга Силантий. – Я схожу к ним. Приструню, чтобы покой не нарушали.

Это был шанс хоть немного развеяться. Гонять воров на самом деле он не собирался, но скуку разогнать – точно.

– Вот это разговор, – заулыбался староста, бросив хитрый взгляд на паренька, теребившего медную пуговицу на расстегнутом кителе. – А я вам за работу самогону своего поставлю.

– Да тут на каждом углу наливают, – снова влез Антон. – Табаку достать сможешь? Страсть как курить охота, а табаку и нет. Тогда и я схожу, раз такое дело. – Но как только староста ушел, набросился на друга. – Нельзя нам из деревни уходить, слышь, Силантий?

– Я один пойду. Если что, прикроешь меня, а табак поделим.

– Даже не знаю… нечестно как-то, – почесал вихры друг, но было видно, что такой расклад его устраивает.

– Решено, иду один. – Силантий спрыгнул с бревна. – К вечеру обернусь.

Антон проводил его задумчивым взглядом. Может, и было бы все иначе, если бы не она… Не Софья… Почему она выбрала не его, а Силантия? И точно кошка пробежала между друзьями…

Снова вспомнилась его последняя встреча с Софьюшкой. Ледяной королевной с ним была, а сердце рвалось от боли. Не пара ей Силантий! Не любит он ее и никого не любит! Весь в отца своего пошел, армия ему мать, сестра и невеста.

Даже если руки придется его кровью омыть, он пойдет на этот грех! Все одно без Софьи жизнь смысла не имеет никакого.

Силантий табор нашел быстро. Вышел к реке и направился к поднимавшимся за жидким пролеском струйкам дыма. Вскоре из-за деревьев послышался разноголосый гомон, гитарные переборы и ржание коней. Потянуло запахами костра и жареного мяса.

Тропинка привела Силантия к небольшой поляне, на которой стояли шатры и кибитки, горели костры. На них жарилось мясо, готовилась похлебка. У костров сидели смуглые люди. Звучала гитара, и приятный женский голос выводил куплет о несчастной любви и горячей цыганской крови. Поляну огибала мелководная речушка, в которой плескались чумазые ребятишки.

Увидев военного, цыгане насторожились, но враждебности не выказали. Девушка отложила гитару и посмотрела на Силантия:

– Что нужно тебе, красивый? Погадать пришел или хворь вылечить?

– Не верю я в гадания, – буркнул Силантий, подойдя к костру.

– Тогда зачем явился?

– Жалоба на вас поступила. Надо бы разобраться.

– И кто жалуется? – Из шатра вышел высокий плечистый мужик в простой холщовой рубахе. За вихрастой шевелюрой и густой черной бородой его лица было не рассмотреть, только глаза горели, что уголья. – Если цыгане, значит, сразу воры? А ты за руку нас ловил?

– Отчего же воры? – хмыкнул поручик. – Говорить я такого не говорил, но по закону проверить обязан.

– Мы твоим законам не подчиняемся. Цыгане – народ свободный. Шел бы ты отсюда подобру-поздорову. А то места глухие, ведь и не найдут.