Глеб Соколов - Король психов

В банке, когда сообщил, что хочет поговорить насчет кредита, из-за стойки вышла молодая девушка. Предложила место в зале: стул за изящным простеньким столиком с синей крышкой из пластика. Блестящие металлические ножки столика расходились в стороны, как опоры у гимнастического «коня».

Девушка ушла обратно за стойку, а когда вернулась – положила перед Мишей папку из кожзаменителя, полную бумаг.

– По паспорту?

– Да, – уверенно ответил лопоухий. Это был не первый кредит, который вешал на себя в последнее время. Набравшись опыта, хорошо знал, что и как говорить.

– Вы знаете, мы выдаем кредит по одному паспорту только в случае, если у вас уже есть кредитная история…

– У меня такая большая кредитная история, что вы обалдеете, – самодовольно проговорил Миша и тут же пожалел о сказанном.

Когда поп Иван барахтался в грязной и холодной воде на полу подземелья, ему послышался смех. Раздавался где-то под сводами церкви и доносился до него через пролом. Или ему показалось?

Наконец, батюшка поднялся из воды. В подземелье темно, но через дыру сверху проникало немного света.

Он принялся звать Евграфа. Тот не откликался.

«Мне не послышалось. Это он смеялся!» – подумал поп Иван.

Батюшка принялся звать на помощь, но церковь была пуста…

Погода стремительно, за несколько часов, испортилась. Небо заволокли грязно-серые тучи, стало темно, как поздней осенью. Невесть откуда взялся холодный сырой ветер. Ни по одному из кредитов, которые он набрал в банках, Миша не вернул ни копейки: все деньги занял в течение последнего месяца, срок расплаты еще не наступил.

В сегодняшнем банке выдать заем отказались. Лопоухий попытался скандалить, но на девушку это не произвело впечатления. Она позвала начальницу. Та холодно объяснила ему: для них имеют значение только кредиты, по которым он благополучно расплатился.

Лопоухий вернулся с окраины в свой старый район ни с чем. Попытался сосчитать, сколько заемных средств хранится в спортивной сумке под его тахтой, сколько – на счете в «Сбербанке», но мысли путались… Одно представлялось четко: до требуемой величины свой «совокупный капитал» еще не довел. Времени на это становилось все меньше и меньше. Главное – с трудом представлял, куда еще можно обратиться за кредитом.

Друзья из «Группы личностей», к которой принадлежал, скоро потребуют, чтобы осуществил задуманное.

Миша отпустил дверь метро. Ее тут же перехватил следующий человек. У выхода из станции сновали толпы народа. До подъезда верзиле – примерно с минуту ходьбы.

На пятачке между метро и его домом любили собираться самые разные люди. Они притекали сюда из близрасположенных улиц и не торопились заходить в вестибюль станции: бродяги, которым некуда ехать, работники офисов, желавшие выпить, но не привыкшие посещать кафе, распространители листовок…

Верзила затосковал. Подумал с ненавистью: «Проклятый город!» Рожи навстречу попадались отвратительные. На всех лежала серая печать. «Дети дьявола! Смотрят на меня со злостью. Всем я не нравлюсь, – неслось в голове у Миши. – Небось, потешаются втайне над моими ушами… Тоска!»

Сгустившиеся черные мысли вызвали странную реакцию: верзила неожиданно испытал душевный подъем. Задуманный план, настолько смелый, что нет-нет, да и заставлял сомневаться в его правильности, показался единственным способом одолеть… Что? «Все это»: площадь перед метро, «проклятую» жизнь, снующих перед его глазами людишек, работу, на которую Миша, испытывая невероятные муки, через силу ходил уже длительное время…

Вот и его большой, серый, бесформенный, как куча щебня, дом. Черная дыра подъезда. Дверь, обычно запертая домофоном, теперь раскрыта настежь. Лопоухий испытал беспокойство… Тут же прогнал его, – если кто-то покусится на спрятанные под тахтой деньги, распахивать дверь подъезда настежь ему вовсе ни к чему. Тусклый свет лампочки освещал старую лестницу, шахту лифта. Она была огорожена металлической сеткой, выкрашенной в серый цвет.

«Как только окажусь в комнате, лягу на тахту и буду лежать на ней, думать до тех пор, пока не выдумаю, где занять еще денег» – решил верзила.

Тут же он вспомнил об еще одном деле, выполнение которого до сих пор затягивал. А ведь оно было в Мишином плане главным. Без его успешного осуществления нечего было и думать обо всем остальном.

Настроение Миши упало. Он вошел в подъезд, стал энергично подниматься по лестнице. Решительной ходьбой пытался развеять страхи и сомнения, усиливавшиеся в душе.

У перил лестницы на расстоянии одного пролета от двери подъезда стояли парень с девушкой. Снизу за решеткой лифта он их не заметил.

Парень что-то рассказывал подруге, а она курила и молча слушала. Должно быть, стоя на этом месте, она спалила не одну сигарету. Пол возле загибавшихся и мчавшихся вверх лестничных перил усыпан пеплом.

– Вернулся порожняком. Машину бросил и пошел. Опять эти… Точно!.. Говорят, полиция теперь ходит по квартирам и обыскивает всех подряд… – расслышал Миша, пока отпирал дверь квартиры. Парочка стояла в паре метров от нее.

Лопоухий не мог припомнить этих молодых людей. Прежде их в своем подъезде не встречал. Впрочем, дверь была раскрыта, – они могли просто зайти с улицы. Вот только зачем? Искали уединения?

Миша слишком устал, чтобы ломать голову над такими вопросами.

– Хватит брехать! – громко произнесла девушка и сплюнула сквозь зубы на пол.

Верзила прошел внутрь, захлопнул за собой дверь.

Только через три часа глуховатая служка расслышала крики батюшки. Она принесла свечи. Потом дошла до дома, который был расположен к церкви ближе остальных, позвала оттуда людей. Они и помогли попу Ивану выбраться из подземелья.

Евграф исчез. Однако потом кто-то из мужиков, помогавших батюшке, рассказал: видел парнишку возле церковной ограды, – через открытую дверь храма тот пытался рассмотреть, что происходит внутри.

Глава четвертая

Два бутерброда с колбасой и бутылка кефира

Напряжение, связанное с «Группой личностей», с каждым днем усиливалось. Тем вечером, когда лопоухий Миша пытался взять в банке очередной кредит, на столичном мясоперерабатывающем комбинате замерло производство. Сотни грузовых автомобилей, выехавших со своих баз за его продукцией, вернулись ни с чем. Отчего возник перебой в работе, так и осталось неизвестным. Официальная версия гласила: «Профилактическая остановка». Даже рабочие не верили в нее. Прежде о профилактических работах объявлялось заранее.

Один из слухов заключался в том, что толи на мясокомбинате уже был произведен, то ли в последний момент предотвращен акт массового отравления готовой продукции. Якобы один из работников, имевший доступ к процессу производства, был членом «Группы личностей».

Давно известно: общество с каждым годом становится все более неоднородным не только в смысле доходов и материального благополучия. Тогда как одни с нетерпением ловили каждую новую информацию о «Группе личностей», другие не интересовались ей вовсе, полагая, «и без нас разберутся».

Одним из таких «не интересовавшихся» был Максим Максимилианович Косопузов, мужчина средних лет. В немалой степени благодаря своему спокойствию, переходящему в равнодушие, он дослужился до начальника отдела продаж небольшой компании. Та занималась поставками импортного оборудования. Для фармацевтической промышленности.

Этим утром он сидел в рабочем кабинете за новеньким столом и читал снятые с сетевого принтера, стоявшего здесь же, в комнате, резюме кандидатов. Предстояло выбрать нового менеджера по продажам.

Начальник отдела чувствовал себя прекрасно. Несмотря на все экономические сложности, спрос на продукцию отрасли в которой работал, постоянно подпитывался старением населения. Соответственно, требовалось и производственное оборудование. И вот недавно в отдел Максима Максимилиановича решено нанять еще одного сотрудника.

Максим Максимилианович подошел к решению задачи просто: ему не нужны самые лучшие. Нужен такой, с которым его положению начальника ничто бы не угрожало. Тем более, как искренне считал Косопузов, особых способностей в деле продаж не требуется. Достаточно старательности и послушания.

Косопузов посмотрел на новенький портфель, стоявший на подоконнике. Замок с напылением под золото поблескивал в лучах солнца. После вчерашней хмари оно вновь сияло в небе. Гладкая натуральная кожа слегка отражала яркий утренний свет. Портфель Максим приобрел неделю назад, едва узнал, что директор повышает ему зарплату, дает под его начало еще одного человека.

Косопузов отвел взгляд от портфеля, положил распечатанные резюме кандидатов на новенький стол, сам полез в тумбочку. Там в нижнем просторном отделении были спрятаны литровая бутыль с кефиром и два бутерброда с вареной колбасой. Хрустнув пломбой, Косопузов отвинтил с бутыли пробочку, сделал большой глоток, потом еще… Утром, до работы, он торопился, а потому не смог нормально позавтракать, – наскоро съел пригоревшую яичницу из двух яиц, половину оставив на сковородке, а вот напиться чаю не успел. Теперь кефир пришелся как нельзя кстати. Жажда уменьшилась.