Сьюзан Хаббард - Исчезнувшая

Он подался вперед, и падавший из окна свет озарил половину его лица: прищуренный глаз, длинный нос, угол тонких губ.

— Но ты сказала, что тебе нужны ответы. Разве ты не хочешь узнать, что происходит здесь? — Он махнул в сторону настенной карты. — Разве ты не хочешь узнать, что все это значит?

— Не зажечь ли нам свет? — Вид его уполовиненного лица меня нервировал.

Он включил настольную лампу, и вокруг возникла комната: книжные полки, камин, мебель. Теперь и сам он обрел трехмерность. Просто человек — просто вампир, мысленно поправилась я. Не демон и не чудовище.

— Ладно. — Я взглянула на него. — И что же все это значит?

Он поднялся. Подошел к угловому секретеру, вернулся с бутылкой и стаканами. Налил две порции «пикардо» и протянул одну мне. Я поколебалась, потом взяла. Мы выпили.

— Добро пожаловать в «Общество "Н"», — сказал он.

По словам Малкольма, дом на площади Оглторпа являлся региональным форпостом небьюлистов.

— Полагаю, ты в курсе, кто мы такие?

Я припомнила нарисованную мае от руки таблицу.

— Кое-что я знаю. Мама объяснила мне разницу между вампирскими сектами.

— Скорее всего, она поняла неправильно.

Я начала возражать.

— Сара никогда не понимала разницы. — Малкольм откинул волосы со лба. — И Рафаэль тоже. Несомненно, сангвинизм примешивался ко всему, что они тебе говорили. Они нас по одежке судят. Считают, что именно они заботятся о сохранении природных ресурсов, о поддержании земли, но немного делают для того, чтобы это происходило.

— Они стараются…

— Они не готовы сделать так, чтобы это произошло. — У Малкольма не было папиных запретов перебивать. — А мы готовы.

— Я и не знала, что небьюлистам есть до этого дело. — Со слов родителей я усвоила, что небьюлисты — эгоцентричные, безжалостные и аморальные существа. И позволила Малкольму услышать эту мысль.

Он улыбнулся и впервые показался мне красивым.

— Наша озабоченность принимает форму действий, — пояснил он. — Ари, можешь себе представить мир без людей? Подумай секундочку. Куда бы люди ни шли, они везде оставляют за собой пустыню. Они загрязняют почву и атмосферу, океан и дождь. Они рубят деревья и убивают целые виды животных. Я объясняю в самых простых выражениях, но есть и другие, более сложные анализы.

Правда заключается в том, что, окажись завтра люди стерты с лица земли, мир стал бы лучше. В течение, может быть, двадцати тысяч лет все сотворенное человеком исчезнет. Уродливые дома, фабрики и ядерные реакторы, небоскребы и школы — все рассыплется в прах. Воздух, вода и земля очистятся. Все это произойдет само по себе — и даже быстрее, если вампиры помогут восстановительному процессу.

Поначалу его речь казалась такой же неотразимой, как речь Камерона.

— И что же вы предлагаете? — спросила я. — Истребление человеческой расы?

— Разумеется, нет. — Судя по тону, он слегка развеселился, но отнюдь не был шокирован.

Я подумала: «Но истребления вы не исключаете».

Он услышал эту мысль.

— Снова ты мыслишь в критериях сангвинизма. Некогда, признаю, небьюлисты были поборниками такого плана. Но мы развиваемся, как и все разумные существа. Теперь мы сторонники некоей формы просвещенного сосуществования. — Малкольм покрутил жидкость в стакане, и «пикардо» замерцал рубином в свете лампы. — Ты согласна, что дальше так продолжаться не может?

Я медленно кивнула. Все, что я видела и читала о разрушении окружающей среды, ясно говорило о необходимости кардинальных перемен.

— Тогда тебе очевидно, что даже просвещенные смертные делают недостаточно, чтобы повернуть уничтожение экосистемы вспять. Покупать автомобили с гибридным двигателем или энергосберегающие лампочки, конечно, хорошо, но едва ли это поможет устранить проблему.

— Так что вы предлагаете?

Он сцепил пальцы на колене.

— Мы предлагаем более значительную коррекцию человеческого поведения, которая действительно изменит положение дел. Представь себе людей, которые действуют разумно, учитывая долговременные последствия своего поведения. Вообрази смертных, которые заботятся о чем-то помимо своих неотложных потребностей и желаний или выгоды, которые живут экономно и рационально.

Я помотала головой.

— Вы не сможете это осуществить.

— Мы уже это осуществляем. — Он указал на карту на стене. — Каждый круг, который ты видишь, обозначает общину «посевов». Программа стартовала пять лет назад. Вскоре появятся еще круги, они станут пересекаться и покроют всю континентальную часть США. Если отправиться в наши форпосты в Европе, Азии и Африке, там увидишь такие же карты.

Я смотрела на карту и воткнутые в нее булавки и не понимала.

Малкольм мне объяснил. Булавки означали потенциальных «рекрутов», людей, определенных разведчиками как вероятных кандидатов на коррекцию поведения. Их доставляли в региональные сортировочные центры, где подвергали серии тестов. Те, кто проходил их успешно, становились кандидатами, и им дарили «переделку».

— По сути, небьюлисты предлагают нашим кандидатам свежий старт, новую жизнь, — говорил он. — Некоторые вскоре возвращаются домой, но большинство идут вперед. Одни отправляются в большие города — несколько наших работают на разных вспомогательных должностях в округе Колумбия. Другие поступают в университеты или идут в армию. Но сначала они проходят контролируемую подготовку в центрах, подобных этому.

Я подумала о Мисти.

— Не это ли приключилось…

— …с твоей подружкой из Хомосассы? Да, ее завербовали в прошлом году. Ей изменили внешность, чтобы обеспечить возможность начать все сначала. Она неплохо справляется, насколько я слышал. Понимаешь, я не участвую собственно в процессе коррекции. Я всего лишь консультант. Когда мой визит сюда закончится, я отправлюсь обратно в Англию.

Мне не было особого дела до его планов.

— Под «коррекцией» вы понимаете промывание мозгов?

— Какой устаревший термин! — Он изобразил разочарование. — В особенности когда имеется исследование, доказывающее, что свобода воли есть иллюзия. Человеческий мозг, по существу, запрограммирован ДНК, и человеческая деятельность детерминирована случайным образом. Мозг уже промыт, если использовать твою оригинальную терминологию.

Мы осуществляем своего рода преобразование. Мы стираем прошлое начисто. Кандидатов отбирают, потому что они созрели для перемен — оказались, в той или иной степени, никчемными в своих сообществах. Большинство из них недовольны собой и своей жизнью. Как ни странно, это недовольство выявляет в них задатки вероятных будущих лидеров. Их просто надо избавить от их старых личностей и привычек.