Сара Бреннан - Лексикон демона

— Слушайте, — оборвал Ник. — Я уже сказал, мне все известно. Хватит юлить. Я знаю, что Алан мне не брат. Я знаю, на что ты способен, на что способен я. Я знаю, кто я такой. — Он глубоко вдохнул. — И знаю, что ты мой отец.

Воцарилась тишина. Каждый затаил дыхание, и в комнате не осталось ничего, кроме спертого воздуха. Ник не мог отвести глаз от Артурова лица. Тот как будто опешил на миг, но тут же запрокинул голову и расхохотался.

— Так вот что ты знаешь? — спросил он. — А какое тебе дело до того, кто твой отец?

— Что? — Ник разинул рот.

— С какой стати тебя волнуют физические родители? — Глаза Артура сверкали, ощупывая Никово лицо. — Что это меняет? Тело — просто марионетка. Только не говори, что не чувствовал этого.

Комната вдруг наполнилась тенями — солнце начало долгий путь к закату, за окнами разливались сумерки. На мгновение Нику показалось, что их толкнули за край какого-то холодного мира и они уже сорвались в пропасть. Он посмотрел на ладони в косых желтых лучах фальшивых канделябров и увидел круг заточения под ногами. Вспомнил Дом Мезенция и одержимого Томаса, пойманного в точно такой же круг.

— Ты — демон, которого я призвал в тело своего сына, — прошептал Черный Артур. — У тебя никогда не было ни отца, ни брата, ни даже сердца.

Он оглаживал его взглядом собственника. Ник, наконец, понял, почему Артур на него так смотрел. Он видел не сына. Он видел орудие, которое создал и хотел использовать. Теперь-то Ник понял, что значит для Черного Артура. Тот снова просиял, словно что-то его жутко позабавило.

— Неужели ты впрямь считал себя человеком?

Глава пятнадцатая

НИЧЕГО ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО

— Я… ты врешь! — вырвалось у Ника. — Демоны столько не живут! Тело не выдержит.

Где-то в комнате тикали часы, разрезая время на дольки острым ножом, Ник прежде не слышал их, не замечал хода времени. А сейчас ему захотелось, чтобы Артур ответил немедленно и сказал, что все выдумал.

— Разумеется, — задумчиво произнес тот. — И это всегда было главной бедой. Отдаешь демону тело, а через неделю-другую оно рассыпается, и приходится начинать все заново. Меня всегда это ужасно раздражало, и демонов, разумеется, тоже.

«Демонов», — подумал Ник и посмотрел на Анзу. Тот уже повернул к нему голову с насмешливой улыбкой. Пламя очерчивало силуэт черных крыльев. Даже в комнате, полной магии, он выглядел жутковато, и Ник, глядя в его холодные черные глаза, знал, что все это неправда.

Стоп. А почему черные, когда у всех демонов глаза обычно прозрачные, водяные? Черные глаза бывают у демонов, только когда они вселяются в человеческое тело. Томас в Доме Мезенция и покойница-колдунья были оба черноглазые. Ник всегда знал, что у одержимых черные глаза, тысячу раз смотрелся в зеркало и не сложил эти два факта. Черные глаза Анзу были посланием ему.

Ник посмотрел на отца, на мать и нашел в их глазах одну светлую синеву там, где у него зияла бесконечная, ледяная чернота.

— Беда с одержимыми в том, что души человека и демона пребывают в борьбе и тем самым раздирают тело, как два пса, дерущиеся за одну кость, — сказал Артур. — Я знал, что должен быть способ это обойти. Ты когда-нибудь слышал поверье, что дитя обретает душу в момент первого вдоха?

Ник отвернулся от него и понял, что не может поднять глаза на Алана. Тогда он посмотрел на Мэй и Джеми. На лице Мэй застыло выражение ужаса и недоверия. Поймав его взгляд, она вздрогнула. Джеми выглядел расстроенным, но не удивленным. Он раз сказал, что Ник напомнил ему кое-кого. Конечно. Следовало догадаться, ведь Джеми и раньше смотрел в лицо демонам. Ник тут же отвел глаза.

— Демоны потому даруют нам такую власть, что мы даем им пожить в этом мире, — продолжал Артур, как если бы рассказывал сыну сказку перед сном. — Я знал, что если смогу подарить демону целую жизнь, то получу такую силу, что и представить нельзя, а по мне, за это можно пожертвовать чем угодно.

Ма, та самая жертва, не шелохнулась. Она стояла, уставившись в пол, и теребила свои амулеты. Ник удивился, заметив струящееся по цепям сияние магической силы.

— Я стал собирать беременных, — спокойно произнес Артур. — Похищал и привозил сюда. Однако ты представить не можешь, как тяжело открыть демону путь в материнскую утробу. Слишком многие женщины становились одержимы и погибали. Мне пришлось изобрести амулет, чтобы уберечь их от одержимости.

Ма перевернула в пальцах амулет, который поцеловал Артур, и серебряный диск поймал блик, отчего черный символ стал заметен, как никогда: круг, перечеркнутый линией. Смысл был ясен: амулет объявлял Ма запретной зоной для демонов.

— Женщины все равно умирали, — продолжал Артур. — От связи с миром демонов их терзали страшные кошмары. Они сходили с ума или заболевали. Ни одна не дожила до родов. Так вышло, что Ливия тоже забеременела. Я понял, что надо делать. Я знал ее силы.

Ник вспомнил дни, когда Ма кричала, не переставая, глядя на что-то потустороннее, чего никто не мог видеть. Ему была знакома каждая черточка боли на ее лице. Теперь он знал, что их породило.

— Поначалу Ливия не понимала, что происходит, а когда поняла, ее это… немного расстроило. Но меня было не удержать — слишком много было поставлено на кон. Поэтому я продолжал работу, и Ливия выжила. А одним очень долгим днем, безумным и кровавым, ты пришел в этот мир. Чудный был малыш, — добавил Артур, и снова вспыхнул улыбкой, как будто не мог удержать веселья. — У тебя были черные демонские глаза, и ты ни секунды не плакал. От тебя вообще не было ни единого звука.

Ник уцепился за соломинку, как утопающий, — в бессилии и отчаянии, наперед зная, что это не спасет.

— Верно, — сказал он. — Демоны не могут говорить. Но я-то говорю!

— Знаю, — выдохнул Черный Артур. — Я сам не поверил, когда Джеральд рассказал мне. По-моему, это просто потрясающе.

— Ничего потрясающего! — выплюнул Ник. — Это все ложь. Раз я говорю, значит, ты соврал.

— Тебе ведь тяжело говорить? — спросил Артур. — Не представляю, чтобы ты хорошо читал или писал, а что до лжи… твоему, роду речь совершенно чужда. Вряд ли тебе легко подбирать слова.

Ник вспомнил ночь, когда вернулся из дома Уолшей, чтобы разобраться с Аланом, а вместо этого увидел Мэй. Тогда он пытался ей что-то сказать, а вместо слов вырвалось только хриплое карканье — нечеловеческий, не имеющий ничего общего с речью звук.

— Знаешь, кого ты мне сейчас напомнил? Случается, звери воспитывают человеческих детенышей. Однажды нашли двух таких девочек, которых вырастили волки. Они сами считали себя волчатами: выли и бегали на четвереньках, а когда люди их поймали, долгое время не могли говорить. Младенческий ум совсем мал, пуст и весьма восприимчив. Ты не можешь вспомнить, чем был: разум был слишком ограничен, но со временем оказался достаточно гибок, чтобы воспринять человеческую речь. Девочки из джунглей умели выть, но это не делало их волками. Так и ты не становишься человеком оттого, что умеешь говорить. — Голос Артура звучал почти нежно. — Ничто не сделает тебя человеком.