Роберт Стайн - Лучшая подруга. Поцелуй убийцы. Богатая девочка. Побег

Лодка потихоньку удалялась от берега. Габри греб быстро и уверенно.

" Только один поцелуй, — думал Мэтт. — Только один".

Лодка растворилась во мгле, направляясь к маленькому островку на горизонте.

Эйприл. Эйприл и Габри. Уплывали от Мэтта. Уплывали навсегда.

__Нет! — закричал Мэтт во весь голос, вырываясь от Джессики и отталкивая ее. Она удивленно отстранилась, и Мэтт сумел ускользнуть.

— Мэтт, куда ты? — услышал он за спиной ее голос.

Но парень уже бежал к пристани, подальше от ее глаз, подальше от ее духов. Он все бежал и бежал, подошвы скользили по песку, громко хлопая. Мэтт не отрывал взгляда от мостков, возле которых на воде качались еще две лодки.

От быстрого бега из кармана выскользнул пакет с фотографиями. Парень затормозил было, затем побежал снова.

Уже не до снимков. Нет времени на объяснения и доказательства.

Габри увозил Эйприл, увозил на мрачный, заросший лесом остров, заселенный летучими мышами.

Нет времени. Нет времени. Нет времени.

Мэтт проскочил всю пристань, не останавливаясь, до самого края.

— Эйприл! — позвал он, сложив ладони рупором и стараясь перекричать океанский ветер.

— Эйприл! Эйприл! — кричал он снова. Она не оборачивалась. Она его не слышала. Теперь лодка стала лишь темным силуэтом на горизонте, двигавшимся в темноте, словно призрак.

— Я опоздал, — прошептал Мэтт, — опоздал.

Глава 26

Хлопанье крыльев

Несколько секунд. Всего несколько секунд понадобилось, чтобы отвязать от мостков лодку.

Еще несколько секунд ушло на то, чтобы прыгнуть в качающуюся лодку и вставить весла в уключины.

Тик, тик, тик — уходили секунды,

Мэтт слышал, как звала его Джессика, совсем близко, просила вернуться. Он обернулся на мгновение и увидел, как она бежит к пристани, скользя по песку. Но уже в следующий миг он наклонился и, взявшись за весла, оттолкнулся от берега, а ветер все еще доносил зов Джессики,

Волны. Встречное течение оказалось намного сильнее, чем ожидал Мэтт. Каждый раз, делая гребок, приходилось вкладывать в него все силы.

Вода перехлестывала через низкие борта лодки, заливала кроссовки и промочила носки. Соленые брызги щипали глаза.

"Я опоздал, — думал Мэтт. — Я опоздал. Я опоздал".

Но он не хотел сдаваться.

Где же лодка с Эйприл?

Наверное, уже причалила.

Мэтт всматривался в темный силуэт островка, Поднимавшийся над водой, как уродливое морское чудовище, жаждущее проглотить путника. Но лодку он так и не разглядел.

Подняв глаза к небу, парень увидел полчища летучих мышей, паривших над оетровом. Приблизившись, он даже мог различить хлопанье их крыльев, перекрывавшее плеск волн, перекрывавшее свист ветра, перекрывавшее все прочие звуки, даже звук его собственного дыхания.

Здесь были сотни мышей, носившихся с шумом среди деревьев, жужжавших и пищавших.

Подплывая к островку, Мэтт заметил маленькую пристань, построенную возле берега почти под деревьями. Лодка, на которой приплыла Эйприл, уже покачивалась, привязанная к мосткам.

Пустая.

Мэтт выскочил на пристань, даже не подумав привязать лодку, и огляделся. Узкая разбитая тропинка извивалась среди деревьев.

Мэтт пустился по этой тропинке и только тут заметил, что тащите собой весло.

"Это мое единственное оружие", — подумал он, чувствуя, как бьется кровь в висках, а по телу бегут мурашки. Он опустил глаза и двинулся вперед, стараясь не слушать хлопанье крыльев над головой — этот леденящий душу звук, отдававшийся эхом по всему лесу.

В конце тропинки показался одинокий дачный домик. Он был невысокий, с темными окнами. Подойдя поближе, Мэтт увидел, что в рамах нет стекол.

Над низкой двускатной крышей мелькали летучие мыши. Одна из них вылетела через окно, чуть не оцарапав Мэтту лицо, и скрылась с пронзительным писком.

Сжимая весло обеими руками, Мэтт заглянул в окошко. Внутри оказалось темно, хоть глаз выколи, даже темнее, чем ночью.

Делать было нечего — Мэтт взял весло в одну руку, перекинул ногу через подоконник и забрался внутрь.

Несмотря на то что все окна были открыты здесь стоял жуткий запах плесени. Плесени и… смерти.

Он постоял не двигаясь, ожидая, пока глаза привыкнут к темноте. Хлопанье мышиных крыльев преследовало его даже в доме.

Теперь Мэтт мог разглядеть комнату. Длинную и узкую комнату. Спальню, в которой не было кровати.

И тут он увидел Эйприл.

У противоположной стены. Она полулежала в глубоком кресле. Ее голова бессильно упала на подлокотник.

"Она умерла, — подумал Мэтт, бросаясь к девушке и склоняясь над креслом. — Габри убил ее!" Но нет. Мэтт различил негромкое дыхание. Испустив слабый стон, Эйприл пошевелила губами. Она еще жива.

Она еще жива, но что же с ней сделал Габри? Доносившийся снаружи шум крыльев неожиданно усилился. Комната почернела, словно летучие мыши загородили окно, закрыв лунный свет. Что это там такое, у противоположной стены, возле окна?

Может быть, кровать?

Мэтт оторвался от Эйприл и, не выпуская из рук весла, пересек комнату. Он вглядывался в темноту, стараясь не обращать внимания на хлопанье крыльев. И в неверном свете разглядел гроб.

Да‑да, у стены стоял плотно закрытый гроб из полированного дерева.

— Ой!

Парень почувствовал, как помимо воли задрожал всем телом. Он крепче сжал весло, как бы ища в нем опору.

— Эйприл, надо выбираться отсюда, — сказал он.

Голос хрипел, язык отказывался повиноваться, Парень кинулся обратно к своей подруге и на чал трясти ее за плечи.

— Эйприл! Эйприл!

Она вздрогнула, но глаз не открыла.

— Эйприл!

Девушка снова вздрогнула, но так и не оторвала голову от подлокотника.

Тогда Мэтт приподнял ее в кресле, попытался заставить открыть глаза.

— Эйприл, очнись! Очнись, пожалуйста! Нужно срочно бежать отсюда!

Девушка пошевелилась.

Ее глаза медленно открылись. Она уставилась на него в изумлении.

— Мэтт? Это ты? — она пыталась приглядеться, но вскоре веки снова опустились.

— Эйприл!

За спиной послышалось легкое шуршание.

Мэтт обернулся и невольно вскрикнул:

— Габри.

Его рот распахнулся в недоброй усмешке, и оттуда торчали клыки, достававшие до подбородка. Красные глаза горели яростью. Вампир готовился к нападению.

Глава 27

Мэтт умирает

— Не‑е‑ет!

Мэтт даже не понял, что этот долгий крик, заполнивший всю комнату, вырвался из его собственного горла.