Дэннис Крик - Судьба вампира

Сегодня одна, завтра другая, где вторая, там и третья… Господи, это стало своеобразным ритуалом, пренебречь которым я не мог!

Секс подпитывал мои эмоции, в нем я черпал вдохновение. Писательство и секс – вот, что мне нужно, говорил я себе, забыв, что в этом мире существуют еще и другие занятия.

Я боялся останавливаться. Гнал, как сумасшедший, уверенный в том, что писательство, как и секс, прерывать нельзя.

И я писал, писал, штабелируя свои романы, думая, что каждый из них почти шедевр. И люди расхватывали их, как горячие пирожки. Каждая моя новая книга, любезна названная дежурным критиком-пройдохой куском дерьма, становилась бестселлером. И вдохновленный новыми успехами, я продолжал писать.

Погружаясь в новый роман с головой, я терял связь с миром. И до того, пока не ставил точку в очередном своем творении, меня трудно было найти. А если кто и находил, то жалел об этом, потому что общаться со мной в то время было практически невозможно. Мало того, что звездная болезнь делала свое дело, и я на всех смотрел взглядом бога, так она еще и прибавлялась моим не самым скромным характером.

Вместе с женщинами пришел и алкоголь. Но это уже разговор для отдельной темы. Скажу только, что свой тридцатый день рождения я встретил в реанимации. Сказались последствия слишком бурного веселья, без которого мирта-краунская богема не мыслила себе подобные праздники. Слава богу, тогда я еще не был знаком с Лиз.

Виктор горько улыбнулся.

– Однако и после знакомства с ней во мне не умер Казанова. Ну как это обычно бывает со многими бабниками? Вопреки любви они продолжают ставить зарубки на ремне. Годы шли, а я не менялся.

Я ловко скрывал от нее свои похождения. Конечно, она о чем-то догадывалась, да и общие знакомые наверняка шушукались за моей спиной. Но ничего конкретного она мне предъявить не могла. Благодаря ее душевной простоте и наивности я оставался неуязвим.

Ах, Лиз… Она не мыслила меня в объятиях другой женщины.

Тэо внимательно слушал писателя. Спокойное лицо не выражало замешательства, пренебрежения или сочувствия. Оно было оплотом хладнокровия. А те эмоции, что, без сомнения, испытывал мудрец, таились глубоко внутри.

– Как ты теперь понимаешь, я не мог рассказать это настоятелю.

Мы поженились и стали жить вместе.

Много лет подряд мы с Лиз пробовали зачать ребенка, но у нас ничего не получалось. Если бы я знал, что она все-таки забеременела, я бы ни за что не отпустил ее. Но я получил то, что должен был получить. Гребаный эстет оказался ничтожеством!

Потом уже после расставания с ней с неугасающей надеждой в течение долгих лет я повторял эти попытки с самыми разными женщинами. Но, к сожалению, снова и снова безуспешно.

Может, поэтому я до сих пор один, – Виктор прятал лицо, смотря высоко в небо. Но Тэо и не надо было его видеть, чтобы понять, какой глубины печаль таится в сердце писателя.

– Ты жалеешь об ушедшем?

– Скорее, да, чем нет. Фотография, которую мне показал старик Анфем, всколыхнула мою память. Заставила ее заработать. А ведь совсем недавно я был уверен, что никакой Елизаветы Нойвель и не существовало.

– Теперь ты знаешь правду.

– Да, но лучше бы я ничего не вспоминал.

В один прекрасный день она нашла в ворохе постельного белья, предназначенного для стирки, простыню с пятном крови. И своим проницательным женским чутьем сразу установила его происхождение.

«Думаешь, я не знаю, откуда эта кровь? – со слезами на глазах заявила она мне. – «Думаешь, моя кровь была другого цвета?»

К моему удивлению, она была спокойна. Чувствовала, наверное, что рано или поздно именно так все и закончится. Не теряя чести, с не свойственным ей хладнокровием она заявила мне, что таких, как я, обеспеченных и самонадеянных баловней судьбы, всегда тянет на юных девушек. И с прискорбием добавила, что я поставил свое сексуальное либидо превыше наших отношений. И так же спокойно, прокляв меня, ушла.

Я долго мучился, искал ее. Шли годы, а я все пытался разглядеть ее в толпе.

В каком бы городе я ни находился, я надеялся на встречу с ней. Мой взор выхватывал из множества людей единственный, казалось бы, знакомый силуэт… Я подбегал к ней и… что я получал в ответ? Ожог треклятого сознания, самообман, безумный крик… А иногда рыдания.

Но боль, что приносили мне все эти поиски, не шла ни в какое сравнение с осознанием невосполнимости потери. Оно было невыносимым.

– Как грустно слышать подобное, – Тэо знал, что за чувства бушуют в душе у писателя. В один момент самоуничижительное проклятие стало единственным средством, помогающим ему пережить прошлое. Оно вспыхнуло безумным пламенем, и чтобы погасить его, нужно было лекарство посильнее аспирина.

– Если бы не Анна, ты бы и не вспомнил о ней.

– До аварии я помнил все.

Тэо смотрел на него и понимал, что уже не испытывает к нему того уважения, что было вначале, когда он ценил его за стойкость и огромное желание остаться человеком. Теперь писатель вызывал у него жалость.

– Теперь мы знаем, что мои романы здесь ни при чем. Все дело в мести, праведной мести, – сказал Виктор Мурсия. – Но, веришь, нет, до сегодняшнего дня я даже не знал, что у меня есть дочь, – душа его плакала. Да, он почти стал вампиром. И это было по-настоящему ужасно. Но разве мог он винить свою дочь в том, что она пыталась отомстить ему? Пусть даже таким изощренным способом.

– Для того чтобы мстить, надо знать о своем происхождении. Думаешь, Анна знала о том, что она приемная дочь? Она ни разу не посещала приют. Поверь, если бы она знала, то навещала бы отца Анфема. Это не месть, – тень дерева, под которым стоял орнан, холодила. Ветер нещадно трепал черную гриву мудреца. Виктор вспомнил тот момент, когда впервые увидев Тэо, подумал, а не крашеные ли у него волосы – уж больно черными они были. Но потом понял, что данный цвет принадлежит ему от рождения, ибо там, где он родился, почти все имеют столь темный оттенок волос и смуглую кожу.

– Тогда что это?

– Не знаю. Возможно, просто совпадение. Может, Анна вовсе и не твоя дочь, – сказал орнан с надеждой.

– Нет, совпадения быть не может. Я слишком хорошо знал Лиз. То, что она не захотела называть мое имя, лишний раз доказывает это.

– Она боялась бросить тень на твою репутацию. Глупо. Тем самым она лишила дочь отца.

– Ты не смеешь осуждать ее, орнан!

– Когда мы разыщем Анну, все встанет на свои места, и многое прояснится.

Кто обратил ее в вампира. Как давно это было. Кого еще она знает из себе подобных.

Все эти вопросы найдут свои ответы. Поверь.

– А если она не захочет говорить? Если предпочтет смерть откровениям?

– Я надеюсь, она достаточно разумна, чтобы помочь нам. – Господи… не могу поверить… – Тебе придется это сделать.