Наталия Кочелаева - Проклятие обреченных

Он едва дождался, когда самолет сядет, даже забыл, что боится летать.

И сразу набрал номер Нины.

Хотя она, наверное, уже спит.

Ничего, проснется. Ради такого случая.

Но она не торопилась брать трубку, и Шортман хотел уж дать отбой. Может, она понервничала и приняла снотворное, а он бессовестно тревожит ее своими глупостями! Можно ведь поговорить и когда он вернется, правда?

– Аллоу…

– Нин, ты спишь? Это я, Нин. Ты не сердись, что я тебя разбудил, просто я хотел сказать…

– Лазарева Нина Алексеевна вам кем приходится?

Только тогда он понял, моментально похолодев с головы до пят, что этот скрипучий старушечий голос в телефоне не принадлежит, не может принадлежать Ниночке.

– Я… Я ее знакомый, то есть будущий муж, то есть… А что с ней? Где она?

– А то с ней, что она находится у нас, в сто тринадцатой городской больнице, в реанимации. Привезли после автокатастрофы. Аллоу? Гражданин, вы где там? Будущий муж! Аллоу!

Глава 16

Шел снег, или дождь со снегом, или просто какая-то ледяная чепуха сплошным потоком валилась с черного неба.

Нина стояла в пробке. Пробка была глухая, безнадежная, но какие-то автомобилисты-невротики то и дело принимались хамски сигналить и так же безысходно хамили друг другу и «наконец-то дозвонившимся до нас слушателям» – диджеи по радио. Нина протянула руку и заткнула диджеев, да так, что черненький шпенечек остался у нее в ладони. Теперь еще и радио сломано. Великолепно! Впрочем, ей, кажется, особенно терять нечего. Она же выходит замуж за олигарха! Он же купит ей все, что она захочет, – и новый радиоприемник, и новую машину, и даже, если она как следует попросит, самолет! Самолет в плане передвижения по Москве, пожалуй, будет лучше всего. Но вот двигаться ей уже никуда не придется, работать-то она бросит. Выйдет на пенсию. А кто она есть, разве не пенсионерка? И почему самое лучшее, что с тобой могло произойти, происходит безнадежно поздно, почему все хорошее всегда опаздывает? Потому что бог любит терпеливых и всегда вознаграждает их, по мере минования надобности.

Как уходила ее молодость, как вспоминала Нина о нем, о Леониде, как тосковала порой, как гадала: какой он теперь? Помнит ли ее? Вспоминает хоть иногда? О любви же она не думала вовсе, область чувственного была закрыта для нее. Нина поставила на себе крест, смирилась с участью старой девы. «В конце концов, – говорила она себе, – есть женщины для любви не созданные, и это к лучшему, что я, будучи именно такой женщиной, не вышла замуж. Брак не принес бы мне радости, быть может, я мучилась бы сама и мучила мужа…» На вопросы досужих приятельниц, пытающих Нину, отчего та не выходит замуж, она спокойно отвечала:

– На мое счастье, у меня к этому нет ни малейшей охоты.

Подруги пытались сосватать ее, сводили то с тем, то с этим кавалером, и Нина даже не без удовольствия ходила на свидания. Ей доставляло удовольствие общение с умным мужчиной, и так как она была простой, открытой и искренней, то многие мужчины чувствовали себя в ее компании очень комфортно, как бы в компании старого друга, славного парня, своего парня… Некоторые из них и в самом деле стали ее друзьями. И только.

Все изменилось после встречи с Леонидом. Она не знала даже, зачем окликнула его тогда – просто ей дышалось легко от свежести слепого дождика, просто улицу ярко освещали желтые и багряные кроны каштанов, просто она не успела сдержать своего порыва. А ведь Нина могла пройти мимо и унести в своем сердце осенний свет этой запоздалой встречи, осиять им свое уютное, эгоистическое одиночество! И ведь она ничего не ждала от этого рандеву! Вспышка легкой беседы, туманец ностальгии в глазах, «а помнишь?», «а помнишь?», может быть, еще поцелуй в щечку с непременным юмористическим всчмоком.

Но вышло иначе. Все, что копилось в ней столько лет, она излила в эти осенние месяцы, стыдясь пробудившихся острых желаний. Оставаясь наедине с собой, она плакала от любовного томления, от нежности к Леониду, от своей жадности к нему. И этого было бы довольно, но в последнее время с ней творилось и вовсе уж что-то непонятное – бросало то в жар, то в холод, настроение менялось, как погода весной, голова кружилась, еда вызывала отвращение, ныла грудь. И луна отвернулась от Нины окончательно, впрочем, ее лунные дни и раньше не отличались регулярностью. Нина решила пропить курс витаминов. Как и многие редко болеющие люди, она считала витамины панацеей от всех хворей и искренне полагала, что если раз в день принимать красивую розовую капсулу из красивой розовой баночки, то недомогание как рукой снимет. Но в аптеке ее поджидала судьба в лице бойкой молодой особы. Особа, облаченная в суперкороткий белый халатик и кокетливый зеленый передничек, раздавала посетителям аптеки какие-то брошюрки, причем, как заметила внимательная Нина, полиграфическая продукция доставалась отнюдь не всем, а только дамам бальзаковского возраста.

– Вот возьмите, и будьте здоровы! – обратилась к Нине девушка. Смешно сказала, точно Нина только что чихнула. Брошюрка была зелененькая, как фартучек девушки, и белые буквы на зеленом фоне гласили: «КЛИМАКС НЕ ПРИГОВОР».

Вот как, значит. Значит, не приговор. Какая радость! Нина спрятала брошюрку в сумку и дома подробно ее изучила, причем нашла у себя все перечисленные симптомы. Вот как, значит, отомстила ей природа за то, что она долго отказывалась от своей женской сути! Бодрый тон брошюрки Нину не утешил, и она не поверила в чудодейственную силу рекламируемого в ней снадобья. Ей оно точно не поможет. Ей уже никто не поможет.

Колонна машин тронулась, поползла, Нина ожесточенно нажала на педаль. Она сожалела о своей сегодняшней вспышке. Леонид ни в чем не виноват – только в том, что его не было слишком долго. Но он тоже страдал от этого. Что бы Нина ни наговорила ему, она была уверена, что он страдал, и бизнесменом-то стал только затем, чтобы уйти в работу, забыться, забыть ее. Вот какой сентиментальный бред клубится в голове даже у самых здравомыслящих женщин!

«Я его не стою, этого счастья. Я должна уйти, должна оставить его. Я старуха, а он еще молод, хотя мы ровесники. Как глупо и жестоко, что женщины стареют быстрее мужчин! Он встретит женщину, у которой характер не так испорчен годами одиночества. Женщину, которая родит ему ребенка, здорового крикливого малыша. А мне пора завести персидскую кошку и купить себе махровый халат. Я пожилая тетушка. Кстати, пора позвонить племяннику, спросить, собирается ли он сегодня ночевать дома. Нужно приготовить что-нибудь легонькое на ужин…»

Она вспомнила форель по-охридски, которую сегодня не успела отведать. Интересно, как это – по-охридски? Кажется, там был чернослив и чесночком она пахла…