Джулия Плек - Древние. Возвышение

Когда Эрик кивнул в знак согласия, Ребекка поспешала на нос, где капитан боролся со штурвалом, стараясь не утратить контроль над судном. То все меньше и меньше его слушалось, как, впрочем, и экипаж. Верховенство постепенно захватывал шторм, и Ребекка прокляла свое упрямство, из-за которого они потеряли столько времени.

– Не тревожьтесь, мадам, – крикнул капитан едва слышным за воем ветра голосом, – это все ерунда. Выглядит страшнее, чем есть на самом деле.

Ребекка встала напротив него и перехватила его взгляд.

– Разворачивайте корабль, – жестко приказала она, вплетая в голос чары принуждения. – Мы возвращаемся в Новый Орлеан и ждем до тех пор, пока погода не наладится.

– Поворачиваем назад, – заторможенно повторил капитан, а потом встряхнулся, вернулся к реальности и принялся выкрикивать команды.

Матросы изо всех сил старались их выполнять. К тому времени каждая третья волна захлестывала палубу, и морякам приходилось следить за тем, чтобы их не смыло.

Совсем рядом с неба ударила молния, и дерево у самого берега взорвалось снопом искр. Буря слишком близко, поняла Ребекка. Они опоздали. Корабль ни за что не сможет без повреждений вернуться в гавань. Стоило только этой мысли прийти ей в голову, как одного из экипажа смыло за борт. Он еще некоторое время цеплялся за перила, а потом исчез среди белых гребней волн.

– Эрик! – закричала Ребекка.

Отойти от него было ужасной ошибкой. Она должна немедленно вернуться. Ребекка попыталась бежать, но палуба ходила ходуном под ногами. Корабль захлестнула очередная волна, жадно дергая ее за лодыжки. Она отерла брызги с глаз и снова нашла взглядом Эрика. Он крепко держался за снасти, как и просила Ребекка, но она по-прежнему недооценивала ярость бури. Ноги Эрика скользили по деревянной палубе, он оставался на борту только потому, что изо всех сил вцепился в какой-то трос.

Подсознательно Ребекка рассчитывала траекторию каждой волны. Она справится с этим, Эрик может продержаться. Она доберется до него, прежде чем его смоет с палубы, и целым и невредимым доставит на берег. И обратит его в вампира в тот же миг, как их ноги коснутся твердой земли, плевать ей на все договоры. Она не в силах жить с мыслью, что может потерять Эрика.

Ребекка могла предсказать, как поднимется и опадет каждая следующая волна, но очередная молния застала ее врасплох. Молния ударила в верхушку мачты, и треск дерева совпал с оглушительным громовым раскатом. Палуба под ногами содрогнулась, и Ребекку качнуло.

Это отвлекло ее на пару секунд, возможно даже, всего на одну. Но и одной хватило. На палубу рухнула перекладина толщиной с туловище Ребекки, расколов корабль от носа до кормы. И Эрик пропал из виду.

Очередной раскат грома заглушил ее крик. Она не могла поверить, что буря так жестока, и на миг позволила себе надежду, что любимого просто скрыла густая завеса дождя.

Но Ребекка знала истину еще до того, как добралась до него. Она думала, что сможет избежать своей судьбы, оставить прежнюю семью, чтобы создать новую. На протяжении нескольких коротких дней она верила в то, что и Древний вампир может жить жизнью, которую он сам себе избрал, но это были лишь девчоночьи фантазии. Ее преступлением и ее наказанием стал Эрик Моке.

Он лежал, обмякший и бездыханный, под тяжелой перекладиной. Его остекленевшие ореховые глаза бессмысленно смотрели в пустоту, рот был приоткрыт. Тут не осталось ничего, кроме тела. Нечто, делавшее его человеком – настоящим, живым, ее человеком, – ушло.

– Эрик, – зарыдала она, – Эрик, вернись ко мне.

Отчаянно впившись зубами в собственное запястье и чувствуя вкус текущих по лицу слез, она прокусила бледную, в голубых жилках кожу и поднесла истекающую кровью ранку к губам Эрика. Каждый удар ее сердца выталкивал кровь в рот любимого, и Ребекка отчаянно жаждала, чтобы тот проглотил алую влагу.

Она чувствовала, как под ногами струится в трюм вода. Криков становилось все меньше, моряки были мертвы, умирали или уже покинули корабль, который шел ко дну. Ребекке нужно было найти безопасное место, чтобы ее кровь могла оживить Эрика. Она должна была спасти его, чтобы он мог потом спасти ее.

Ребекка потянула его за руки, но тело было прижато к палубе. Она потянула сильней и почувствовала, как рука Эрика выскочила из плечевого сустава. Тогда она наконец заставила себя присмотреться к его ранам.

Живот и таз Эрика были совершенно разворочены, и вытащить его, не поднимая перекладину, было невозможно. Ребекка знала, что от этого корабль еще быстрее пойдет ко дну, но, возможно, стоило бы рискнуть… если бы Эрик не был окончательно, безнадежно мертв. Она знала об этом еще перед тем, как дала ему кровь, но принять такую истину было слишком тяжело. Всего лишь минуту назад Эрик был рядом. И они целовались.

Горя отчаянным желанием вернуть этот сладкий миг, Ребекка снова поцеловала его и провела рукой по глазам любимого. Веки опустились, и она подавила истерическое рыдание. Теперь Эрик не выглядел таким уж мертвым – казалось, он просто уснул. Она помнила его спящим в дюжине разных поз и опустила голову рядом с его головой, пытаясь вернуть свое счастье.

Никакого дыхания или сердцебиения, никакого чуда. Он умер и остался мертвым. Корабль под ними развалился на части, вода потянула вниз, вокруг закружились обломки. Они вместе погружались в холодную бурлящую воду: мертвец и неспособная умереть. Тут, на дне, Ребекка не ощущала внешней бури, но чувствовала ту, что бушевала у нее внутри.

Наконец ей пришлось оттолкнуться ногами и поплыть, а Эрик остался на дне. Сердце рвалось на части, но она знала, что лучше оставить его тут, в тишине и глубине. Если Ребекка вместе с телом поднимется обратно в эту ужасную ночь, она, возможно, так и будет носить его с собой, ожидая, когда оно вернется к жизни. Она может лишиться рассудка, горюя о совершенных ошибках и упущенных шансах. В любом случае, ничего хорошего не выйдет. Эрик не вернется, как бы долго она ни ждала.

Вынырнув, она судорожно вдохнула и поплыла к берегу. В какой-то момент ей показалось, что она видит моряка с их затонувшего корабля, который судорожно махал рукой, цепляясь за какую-то плавучую корягу, но она не обратила на него внимания. Кое-как добравшись до заболоченного берега, она уселась на грязный холмик, обвив руками колени и плача – не то как потерявшийся ребенок, не то как безутешная вдова.

Ребекка знала, что в конце концов ей придется встать. Придется снова принимать решения. Воссоединиться с семьей и, возможно, даже рассказать о своей ужасной потере. Рана заживет, а потом ее место займут свежие раны – и так до тех пор, пока она едва сможет вспомнить, как все было. Потому что с этой болью ей придется жить вечно.