Наталья Александрова - Проклятие Осириса

Виктор взглянул на Старыгина и понял, что тот опять не следит за его рассуждениями.

– Ну что такое «пи», ты, надеюсь, знаешь? – проговорил он со вздохом.

– Да уж как-нибудь! – обиделся Старыгин. – Не совсем дикий, в школе все-таки учился, вместе с тобой, кстати! Это отношение длины окружности к ее радиусу…

– К диаметру, – со вздохом поправил одноклассника Семеркин. – Но, в общем, ты не очень далек от истины. А вот про число «альфа» ты мог и не слышать. Это так называемая постоянная тонкого слоя, характеризующая электромагнитные взаимодействия… понимаешь теперь, как важно то, что эти три числа связаны между собой?

– Честно говоря, не очень.

– Только вдумайся – одно из этих чисел, «альфа», определяет важнейший физический закон, другое – число «пи» – геометрию, третье – вот это самое «фи» – играет огромную роль в биологии и химии, и оно же определяет то, что мы называем гармонией. Так что из взаимосвязи этих чисел следует, что все в природе тоже взаимосвязано, все ее законы сводятся к единому закону, лежащему в основе мироздания. Отсюда можно сделать вывод, что у мироздания есть автор, и, найдя тот единый закон, которым этот автор руководствовался, мы можем проникнуть в замысел этого автора, и даже… – Виктор торжественно понизил голос, поднял руку и уставился на Старыгина пылающим взглядом, – и даже сможем сравняться с этим автором, повторить его великий эксперимент!

– Витька, ты нездоров! – Дмитрий Алексеевич опасливо взглянул на одноклассника. – У тебя мания величия! Ты что – собираешься создать еще одну Вселенную?

– Ну зачем нам еще одна Вселенная… – смягчился Семеркин. – Хотя бы какие-то маленькие ее части… например, имея на руках этот всеобщий закон, мы могли бы запросто расшифровать геном человека и исправить имеющиеся в нем роковые ошибки. Победить смертельные болезни и даже саму смерть…

– Но ведь геном, кажется, уже расшифрован? – осторожно осведомился Старыгин.

– Да какое там! – махнул рукой Виктор. – Он расшифрован частично, вслепую, при помощи компьютерных алгоритмов. Чтобы тебе стало понятнее… то, как расшифровывают геном сейчас, – это, как если бы мы ходили вокруг огромного здания и по форме стен, по количеству дверей и окон пытались восстановить его внутреннюю планировку. До какой-то степени это возможно, но только до какой-то… а вот если бы у нас были чертежи этого здания – наши возможности неизмеримо возросли бы! И вот теперь, пользуясь такой приблизительной компьютерной расшифровкой, не проникая в тайную суть проблемы, пытаются корректировать гены. Это то же самое, что пытаться узнать, что лежит на столе в комнате третьего этажа, пользуясь приблизительным планом… Я не зря сказал, что, раскрыв всеобщий закон, мы могли бы победить смерть – это действительно так! Библейские истории о воскрешении мертвых – не пустой звук! Если владеть тем единым законом – это становится возможным!

Он вдруг помрачнел и тяжело вздохнул:

– Однако все это – пустые разговоры!

– Пр-роблема Вер-ртмюллера! – неожиданно проорал со шкафа попугай.

– Вот именно – проблема Вертмюллера! – повторил за ним Семеркин. – Чтобы вывести этот единый закон, нужно знать еще две константы кроме тех трех, о которых я тебе говорил. Это, во-первых, так называемое число «кси» и еще одно – загадочное число Вертмюллера, или число «омега». Число «кси» в последнее время подсчитано с довольно приличной точностью… кстати, откуда все-таки у тебя это его представление? Ни в одном научном журнале столько знаков еще не было опубликовано! А вот насчет числа «омега» вообще ничего неизвестно. Не случайно его обозначили буквой «омега», последней буквой греческого алфавита. Ведь эта константа должна открыть последнюю, самую важную тайну природы. Вертмюллер сумел только доказать необходимость этого числа для выведения единого закона мироздания и описал некоторые его свойства, но вычислить это число даже с минимальным приближением не удавалось пока никому…

Семеркин потер виски, схватил два листка с цифрами и выбежал из кухни.

Дмитрий Алексеевич подождал несколько минут и пошел вслед за одноклассником.

Виктор сидел перед компьютером, по экрану бежали бесконечные ряды цифр.

– Знаешь, Дима, – проговорил он, не оборачиваясь, – твое приближение «кси» просто удивительно! С этими знаками вся проблема предстала передо мной в совершенно новом свете! Но вот что я тебе скажу – если ты действительно не разыгрываешь меня, где-то должно быть записано и число «омега»!

Он резко повернулся на вращающемся стуле и проговорил прерывающимся от волнения голосом:

– Где, ты говоришь, были записаны эти два числа?

– Одно – на каменной табличке в руках статуи писца… второе на пластинке, спрятанной в деревянном ларце для благовоний, принадлежавшем египетской принцессе…

– Понятно! – воскликнул Семеркин. – Дерево – часть живой природы с ее гармонией… не случайно листья деревьев подчиняются гармоническому порядку чисел Фибоначчи… поэтому число «фи» спрятано в деревянном ларце… камень, с его строгой гладкой поверхностью, больше подходит для фиксации числа «кси», с его строгим и сухим математическим смыслом… но тогда число «омега», в котором заключается завершение закона, тайна небытия, тайна смерти, должно быть скрыто в том, что является орудием самой смерти!

Он растерянно посмотрел на Старыгина и добавил:

– Конечно, это только мои предположения…

– Господину нужна помощь? – произнес привратник Дома Чисел точно те же слова, что уже дважды слышал сегодня Шаамер.

Шаамеру нужна была помощь. Она была ему очень нужна. Но ему не мог помочь этот жалкий привратник, не могли помочь мудрые жрецы из Дома Чисел, не мог помочь никто из смертных.

Никто из смертных…

Сам он тоже был смертным, и сейчас он чувствовал это с такой силой, как никогда прежде.

Он был смертен, и смерть подобралась к нему совсем близко, она шла по его пятам, как злобная и трусливая гиена идет по пятам ослабевшего путника, прекрасно зная, что он никуда от нее не денется, еще несколько часов, и он окончательно обессилеет от голода, жажды и усталости и станет ее жертвой…

Шаамеру хотелось скорее добраться до своей кельи, лечь на мягкий тюфяк, набитый душистыми травами, вытянуться на нем и закрыть глаза… дать им кратковременный отдых, дать отдых своему измученному больному телу…

Но он понимал, что стоит ему расслабиться, задремать – и он уже не проснется, страшная болезнь сделает свое дело! А у него есть еще долг, он еще не завершил свою главную работу!