Упырь (ЛП) - Кин Брайан
Сначала упырь хотел убить мальчика, как только уловил его запах, а затем услышал его приближение. Но он подождал, заинтригованный тем, что такой юный человек может проявить смелость и решительность, которые не встречаются у многих старших (по крайней мере, по опыту общения с людьми). Он пропустил ребенка мимо ушей просто потому, что тот мог стать хорошим развлечением. В конце концов, он издал короткий хрюк, чтобы подстегнуть ребенка и усилить его страх.
Мясо было намного слаще, когда его мариновали в страхе.
Кроме того, он все еще поглощал первого.
Ухмыляясь, упырь вернулся к своей трапезе. Еще теплая плоть была твердой и настоящей на ощупь - не распадалась и не превращалась в кашу, как это происходит с разлагающейся плотью. Упырь наслаждался каждым кусочком. Он вздохнул от восторга, когда его резцы вонзились в бедро. Кровь была сладкой и густой, и он жадно глотал ее. Мальчик был одарен дополнительным слоем жира, и упырь жадно вгрызался в желтый жир обеими руками.
Разломив кость, он высасывал костный мозг и размышлял, не был ли этот новый ребенок-злоумышленник другом его нынешней трапезы. Запах нового мальчика был знакомым, возможно, из разграбленного им ранее детского клуба. Что там говорил Смелтцер? Ребенок Кайзера, который сейчас лежал перед ним распростертый и открытый, играл с сыном могильщика и еще с одним. Упырь поискал в памяти имя.
Драко? Мако?
Грако.
Упырь поднял руки к лицу. Его длинный черный язык зашевелился, слизывая кусочки плоти с когтей, покрытых кровью. Он зарылся рылом в живот мальчика, и даже когда он это делал, желудок существа урчал от обещания, что дальше будет больше. И ему даже не нужно было двигаться или охотиться. Он мог ждать здесь, доедать эту закуску, а потом заманить в ловушку главное блюдо, пока мальчик не сбежал.
Барри нашел отца под мраморным монументом - высоким монолитным шпилем высотой почти восемь футов. Его отец сидел, прислонившись к нему, с закрытыми глазами, от него несло спиртным. Рядом валялось разбитое стекло - остатки бутылки "Wild Turkey". Сначала Барри подумал, что он умер. Он был весь в крови, а его лицо и шея были сильно рассечены. Он не шелохнулся, когда Барри ткнул его одной ногой. Дрожащими руками Барри достал пистолет BB и выстрелил в неподвижное тело отца. Снаряд отскочил от его рубашки. Он по-прежнему не двигался.
- Черт.
Барри не был уверен, что он должен был чувствовать. Горе было ему не чуждо. Он видел его постоянно, когда в церкви проходили похороны. Он видел все мыслимые реакции, от грусти до мрачного юмора висельника. Он догадывался, что, возможно, должен чувствовать печаль, хотя это казалось глупым, учитывая все, через что прошел его отец.
Единственной эмоцией, которую Барри почувствовал, был непреодолимый прилив облегчения.
Оно быстро сменилось гневом и страхом, когда отец открыл один глаз и удивленно уставился на него.
- Б-Барри? Что...
Это было все. Он закрыл глаз. Барри отступил назад, убедившись, что он вне досягаемости, и снова выстрелил. На этот раз рука отца слабо дернулась. Барри поставил фонарик на надгробие и осторожно приблизился к нему, готовый бежать, если старик покажет хоть малейший признак того, что он движется сильнее, чем раньше.
Но он не шевелился. Его грудь слегка вздымалась и опускалась, но не более того. Барри направил ствол пистолета BB ему в лицо, всего в нескольких дюймах от глаза. Он опустился на колени в траву, стараясь избегать осколков разбитого стекла. Медленно, свободной рукой он залез в карман отца и достал ключи. Они зазвенели. Отец застонал, но остался лежать неподвижно. Барри встал и поспешил прочь. Он схватил фонарик и направился к хозяйственному сараю.
На горизонте разгоралось слабое зарево.
Барри подошел к дверям сарая и стал искать нужный ключ. Он поднес его к замку и громко выругался. В панике, торопясь спасти Дага, и он, и Тимми забыли о новом замке.
Он бросил ключи в сарай. Они отскочили от стены и упали в траву.
Барри подбежал к отцу и опустился рядом с ним на колени. Он взял лицо отца в руки, стараясь не задеть раны, и потряс его.
- Папа, какой код у сарая?
Его отец не ответил. Его глаза дергались, но он не издавал ни звука.
- Папа! Oчнись. Какая комбинация?
Кларк пробормотал:
- С... ще одна бутылка внутри.
- Черт побери!
Барри встал, подошел к сараю и осмотрел работу отца по ремонту. Старое окно было забито досками, а фанерные листы выглядели толстыми и прочными. Он огляделся по сторонам в поисках чего-нибудь, чем можно было бы ее выбить, но земля была пуста. Его взгляд остановился на металлической пластине, воткнутой в землю у подножия могилы. На табличке было написано, что похороненный здесь человек, Мик Вагнер, погиб на службе своей стране в Корее. Барри вырвал табличку из земли.
Края были тупыми и узкими. Он вложил ее между досками и надавил. Гвозди скрипнули. Доска сдвинулась. Набравшись духу, Барри бросил табличку, отступил назад и ударил ногой по фанере. Подошва его кроссовка поглотила большую часть удара, но нога запульсировала. Боль была ничто по сравнению с тем, что чувствовало остальное тело.
Стиснув зубы, он снова ударил ногой по доске. Фанера с грохотом упала на пол.
Барри схватил фонарик, включил его и осторожно пролез в окно.
Он бывал внутри хозяйственного сарая тысячи раз, но никогда до сих пор это не пугало его. В темноте некогда знакомые очертания превратились в нечто зловещее, притаившееся в углу.
Он встал над отверстием в центре пола и прислушался, надеясь услышать хоть какой-нибудь намек на то, что его друзья все еще находятся там - и живы. Вместо этого его встретила тишина.
Он нашел ломик, вернулся наружу и отжал засов от дверей, замок и все остальное. Двери распахнулись. Барри достал ключи отца, забрался на экскаватор и скрестил пальцы. Сделав глубокий вдох, он вставил ключ в замок зажигания и повернул его.
Экскаватор взревел.
Выдохнув, Барри включил фары и выехал на кладбище. Разбуженный гулом двигателя, его отец зашевелился и медленно огляделся.
Черт, - подумал Барри, - если он придет в себя, то может все испортить.
Оставив двигатель работать, он поставил экскаватор на стоянку и спрыгнул вниз. Он побежал в сарай, нашел несколько длинных черных шнуров и обмотал ими грудь, живот и плечи отца, привязав его к памятнику. Убедившись, что они затянуты, Барри отступил назад и улыбнулся.
Его старик снова упал без сознания.
Барри плюнул ему в лицо.
Небо светлело.
Туннель расширился, и в один момент Тимми очутился в большой, примерно круглой пещере. Он задохнулся, но не столько от испуга, сколько от открывшейся перед ним картины. Грунтовый пол был усеян костями и другими фрагментами тел. Разбитый череп уставился на него. Луч фонарика исчез в его впалых глазах. Потолок был высоким, гораздо выше, чем в сети туннелей, и у Тимми создалось впечатление, что он сейчас находится глубоко под кладбищем. Казалось, что сама земля давит на него. Но не кости и не атмосфера заставили его задохнуться.
Это были женщины.
Их было две. Старшая сестра Кэти, Карэн, и еще одна женщина, которую Тимми не узнал. Он предположил, что это та пропавшая женщина, о которой он слышал в новостях. Обе они были одеты в лохмотья, их одежда была испачкана и изорвана в клочья. Несмотря на всепоглощающий ужас, Тимми почувствовал, как при виде груди Карэн Мур его пронзило темное возбуждение. Он тут же почувствовал себя виноватым, но его взгляд снова вернулся к ним.
Они были покрыты красными царапинами. Руки и ноги обеих женщин были связаны толстыми корнями и лианами, соединенными в грубые узлы, а затем обмотаны вокруг больших, тяжелых бревен, чтобы они не смогли убежать. Угол камеры был покрыт фекалиями; по его предположению, большинство из них были их собственными.
Более крупные кучи, вероятно, принадлежали самому упырю. Две женщины прижались друг к другу на куче соломы и травы, глядя на Тимми расширенными от ужаса глазами.
