Первая могила справа - Джонс Даринда
Гаррет повернулся и уставился на меня с живым интересом и восхищением:
— Ты же в курсе, что я дипломированный гинеколог? Если твоим яичникам что-то понадобится…
Закатив глаза, я встала из-за стола и босиком поковыляла к двери. Я не стала никому говорить, что Прайс, пытаясь сбежать, едва не свернул мне шею, но не могла скрыть того факта, что на обратном пути к фургону вывихнула лодыжку. Чертовы шпильки. Теперь шея и лодыжка ужасно болели.
Тут появились Барбер и Элизабет с известием, что они нашли отца Федерико. Он в больнице. Они были немного разочарованы, когда я сообщила им, что он там, потому что его туда отвезли мы. Состояние священника оставляло желать лучшего, но он выживет.
И все-таки день выдался удачный. Теперь у нас была флешка, видеозапись и показания отца Федерико. Скорее всего, Бенни Прайс остаток жизни проведет в тюрьме. Или, по крайней мере, значительную ее часть. Конечно, ему придется научиться пользоваться левой рукой, злорадно подумала я.
Разумеется, все почести достанутся дяде Бобу, но так и должно быть. Зато нам очень помогло в плане прикрытия то, что я частный детектив. Больше не придется выдумывать предлоги, почему я оказалась на месте преступления и какие даю консультации. Я частный детектив, и этим все сказано. Стоит мне представиться, и все вопросы отпадают.
— Ты их так и не представила, — окликнул меня Гаррет.
Я обернулась, вопросительно приподняв брови.
Гаррет расплылся в ухмылке.
— Ты познакомила меня с Угрозой и Уилл Робинсон, но забыла представить вторую парочку. — Он опустил взгляд на мой живот.
— Хорошо, — нетерпеливо вздохнула я. — Но не вздумай смеяться над их именами. Они такие ранимые.
Он поднял руки:
— Не буду.
Предостерегающе заворчав, я ткнула пальцем куда-то в область левого яичника:
— Это Улыбнись. — Потом указала на правый. — А это Скотти.
Гаррет прыснул и закрыл лицо руками. Сам напросился.
— Подожди меня, — попросил дядя Боб. Он предложил отвезти меня домой, потому что моя нога была забинтована и обложена льдом.
— Молодец Дэвидсон, — обронил один из полицейских, когда я выходила из зала. В участке оставалась горстка людей, которые улыбались мне и одобрительно кивали. Они меня так поздравляли. После того, как годами косились и шушукались за моей спиной, все это немного пугало.
— Завтра пригоним твой джип, — добавил Гаррет, выходя за нами из участка. Он помог мне забраться в машину Диби и, прежде чем закрыть дверь, проследил, чтобы я пристегнула ремень.
— Молодец, — произнес он одними губами, когда мы выезжали со стоянки. Меня передернуло.
Очутившись дома, я почувствовала себя в тысячу раз лучше. Я не представляла, до чего устала. Дядя Боб помог мне войти и подождал, пока я переоделась в пижаму, чтобы еще раз взглянуть на лодыжку.
Едва я переоделась, как в спальне объявились адвокаты.
— Мы распутали дело, — лучась от счастья, проговорила Элизабет.
— Да, мы молодцы. — Я шагнула к ней, и Элизабет заключила меня в ледяные объятия.
— И что теперь? — поинтересовался Барбер.
Я печально посмотрела на него:
— Теперь вы перейдете.
Элизабет обернулась и подошла к нему:
— Ну, если будешь на кладбище, то я на новой половине, в первой могиле справа.
Он рассмеялся:
— А я в другой стороне. Мои похороны прошли… мило.
— Мои тоже.
— Может, я и не права, — вмешалась я, сдерживая смех, — если так, не возвращайтесь и не преследуйте меня, — но я уверена, что там, куда вы уйдете, вы еще увидитесь. Есть у меня сильное подозрение, что друзья и любимые не расстаются и на том свете.
— Все это так странно, — заметила Элизабет. — Мне почему-то хочется перейти. Такое чувство, будто у меня нет выбора.
— У меня то же самое, — подтвердил Барбер и взял ее за руку, словно бросил якорь.
— Туда всех тянет, — объяснила я. — Как вы думаете, почему вас так мало на земле? Там тепло и прекрасно. Ваше место там.
Они с улыбкой переглянулись и, не говоря ни слова, ушли.
Наблюдать за переходом в иной мир — все равно что смотреть, как люди исчезают на глазах. Я чувствовала их, когда они проходили сквозь меня. Их эмоции. Их страхи. Их надежды и мечты. Никто не испытывал ненависти, зависти или злобы. Чаще всего я ощущала всепоглощающую любовь. Каждый раз, как через меня уходил призрак, крепла моя вера в человечество.
Элизабет оставила все, что у нее было, племянницам и племяннику, а Барбер несколько лет назад обзавелся страховкой на огромную сумму. Его мать будет очень богата. Я была уверена, что она предпочла бы, чтобы сын жил, но надеялась, что это ее хоть немного утешит. В конце концов Барбер, как Элизабет и Сассмэн, тоже написал матери письмо, и хоть оно было не такое… трогательное, наверняка мать была ему благодарна.
Я обернулась к Сассмэну:
— А что же вы?
Он смотрел в окно. Понурив голову, ответил:
— Я не могу уйти.
— Патрик, у них все будет нормально.
— Знаю. Я уйду, но не сейчас.
Не успела я возразить, как он исчез.
— Привет, глупышка.
Обернувшись к бабушке Лиллиан, я чуть не взвизгнула, увидев, с кем она заявилась. Вместо этого заставила себя улыбнуться и проговорила:
— Привет, ба, здравствуйте, мистер Хабершем.
Мистер Хабершем — призрак из квартиры 2В, из-за которого мне пришлось выдумать потусторонний репеллент.
Они хихикали и строили друг другу глазки; я раскрыла рот от удивления.
Морщинистое лицо бабушки Лиллиан светилось от счастья.
— Сейчас мы идем в «Маргарита-гриль» нюхать лобстера, потом любоваться закатом, а в промежутке займемся жарким, опасным, разнузданным сексом.
Чтооооо? Я поперхнулась внутренним монологом. Ушам своим не верю! Неужели в «Маргарита-гриль» подают лобстеров?
— Конечно, ба, хорошо вам повеселиться!
Если честно, меня передернуло от отвращения при мысли о том, что эти двое займутся жарким, опасным, разнузданным сексом, учитывая, что у бабушки нет зубов. Нет, серьезно, у них же температура тела ниже нуля. О каком жаре может идти речь?
Я проковыляла обратно в гостиную, размышляя, стоит ли рассказать Диби, чем собирается заняться его двоюродная бабушка, но решила, что не стоит.
— И как тебе только бог помог, — покачал головой дядя Боб, разматывая мою лодыжку. — Пьяный хулиган едва не превратил твое лицо в отбивную, потом ты свалилась с трехметровой высоты, тебя два раза пытались убить — и все это, чтобы в конце концов свалиться из-за какого-то жалкого каблука. Так и знал, что эти штуки опасны.
— Наследственная предрасположенность к душевным заболеваниям тоже опасна, но ты вроде не жалуешься.
Он хмыкнул и бросил повязку на мой потрепанный диван.
— Отек спал. Почти. Удивительно.
Отек спал. Похоже, Рейес был прав. По сравнению с остальными на мне все заживает, как на собаке. И меня не так-то просто убить. Очевидно.
— Тогда не перевязывай. Мне гораздо лучше.
— Ладно, я пошел. Но мне нужно тебе кое-что сказать, — добавил дядя Боб, поднимаясь и направляясь к двери. — Кстати, я позвонил своей знакомой судье. Она занимается твоим ходатайством.
Облегчение охватило каждую клеточку моего тела. Осталось выяснить, как окончательно отменить решение властей на случай, если Рейес так и не выйдет из комы.
— Еще нам звонили из больницы. Отец Федерико идет на поправку и передает огромное спасибо. Тедди сейчас с ним. Если найдется время, навести его, он будет рад с тобой повидаться. — Дядя развернулся и снова направился к двери, но остановился и почесал голову. — Завтра с утра окружной прокурор первым делом оформит документы на освобождение Марка Уира. — Он снова пошел к двери и снова остановился. Я старалась не рассмеяться. Такими темпами он никогда не попадет домой.
— Ах да, — вспомнил он, достал блокнот и пролистал страницы. — Хулиган, который вчера едва тебя не укокошил, тот самый Зик Хершел, вполне мог стать серийным убийцей. Ты не первая, на кого он напал. Слава богу, что ты положила этому конец.
