Веда Талагаева - Нереально

— Его Валерий звали, — охотно рассказала молодая женщина по имени Таня, которая пила на кухне кофе перед работой, — А фамилия Чернолесский, прямо, как у нашего князя.

— У кого? — переспросила я, под предлогом приятной беседы напросившись на то, чтобы угоститься кофейком из ее запасов.

— У нас был помещик до революции, — объяснила Таня, — Краеведческий музей видели? Это была его усадьба, когда Князев был меньше. Сейчас он разросся, и дом оказался в черте города. Этот Чернолесский был заядлый охотник, и его, в конце концов, волк на охоте задрал. Ну, это легенда, конечно, точно никто не знает.

— В каждом городе должная быть своя красивая сказка, — заметила я, — И чего ж этот Валерий сбежал?

— Да он вообще был странный, — Таня с недоумением развела руками, — Нелюдимый, неразговорчивый, резкий. На что жил, непонятно. На работу не ходил. Всю дорогу торчал в баре за сквером. На какие шиши?

— Может, у него наследство было от князя? — предположила я в порядке шутки юмора.

— Мне бы так! — хихикнула Таня и стала собираться на работу.

Я решила, что и мне пора.

Когда вернулась в комнату, Сима уже проснулась и расхаживала.

— В душ пойдешь, а то нам уже пора выдвигаться на местность? — спросила я.

Сима кивнула.

— Галина Павловна сказала правду, — сообщила она, — Если бы она здесь убирала, то заметила бы вот это.

Она подвела меня к платяному шкафу. Тут поджидало еще одно открытие. Шкаф немного отстоял от стены, в этом зазоре обнаружилась большая сумка на молнии. В ней лежали вещи, деньги, документы и ствол сорок пятого калибра.

— Он не съехал, он не успел это сделать, — сказала Сима, — Сложил вещи, а забрать не смог.

— Чернолесский Валерий Степанович, — прочла я в паспорте, — Паспорт-то выдан в энном году здесь, в Князеве. Соседка Таня говорила, он целыми днями прожигал жизнь в баре. Похоже на то, что он отошел от дел и просто прохлаждался в городе детства. А тут, бах, и нагрянули волки, которые искали его, чтобы отомстить.

— И он не успел убежать, — грустно подытожила Сима.

— Как его предок, местный князь. Видать, была династия, — сказала я, пряча сумку на место, а пистолет из нее к себе в задний карман штанов, под куртку.

— Погоди, есть еще кое-что занятное, — остановила меня Сима, снова вытащила сумку и открыла молнию, — На вещах в шкафу то же самое, я проверяла. Гляди.

Она достала и показала мне несколько вещей Чернолесского, на которых были пуговицы: рубашки, теплый мужской кардиган, пиджак. У всех вещей почему-то не хватало одной пуговицы сверху.

— Может, он не любил, когда воротник туго застегнут? — пожав плечами, предположила я.

— А пиджак, а кардиган? — спросила Сима, — У них высокого ворота нет.

— У аристократов свои причуды, — ответила я, — Давай сходим в тот бар, где он оттягивался. За одно пройдем по скверу и осмотримся. Если оборотень там уже пасся ночью, поджидая жертву, могли остаться следы. Тогда вечером будем охотиться там.

Мы вышли во двор. Утреннее небо снова было безоблачным, а воздух холодным. Возле мусорного контейнера в конце двора я увидела Таню. Уходя, она обернулась и помахала рукой.

— Надо же, что она выкинула! — удивилась Сима, когда мы дошли с ней до мусорки.

Крышка контейнера была приподнята, потому что уже не закрывалась от изобилия отходов. Наружу вертикально торчала большая плоская картонная коробка. Я посмотрела на рисунок на ней. Это была упаковка от доски для спиритических сеансов.

— Ну, и городок. Людей едят оборотни, а люди вызывают духов, — сказала я.

Сквер был уже почти весь желто-красный, осенний. С момента закладки за ним мало ухаживали, и местами он переходил в смешанный лес. Когда-то посаженные липы и клены перемешивались с самозваными рябинами и кустами волчьей ягоды. По земле, уже посыпанной листьями, петляли асфальтовые дорожки и протоптанные в траве тропинки. На них лишь изредка мелькали бегуны или хозяева собак.

— Подходящее место для оборотня? — спросила Сима, оглядываясь.

— Только его здесь пока не было, — ответила я, — Видишь, гуляют собаки? Если бы он здесь наследил, ни один друг человека сюда бы лапой не ступил. Почуяли бы и испугались.

Мы свернули на узкую асфальтовую дорожку, уходившую наискосок в кусты. Сквер только на первый взгляд казался лесной чащобой. Стоило пройти метров пятьсот, за деревьями уже замелькали пятиэтажные дома с оштукатуренными стенами бледно-розового цвета и белой лепниной вокруг окон. На квадратной асфальтированной площадке, обложенной бордюром, виднелся искомый бар. Это был одноэтажный дом, изображавший избушку с двухскатной черепичной крышей и большими окнами-витринами. Вокруг росли редкие рябинки, усыпанные кистями алых ягод. Среди них разгуливала девчонка в красном плащике с капюшоном. У нее были короткие, но буйные рыжие волосы, нос картошкой, усыпанный веснушками, и карие глазки-бусинки. Девчонка была занята игрой, которую в старых фильмах любили мальчишки. Длинной палочкой она гоняла по дорожке железный обод от колеса взрослого велосипеда. Когда мы вышли из сквера, девочка как раз увлеченно катила обод нам навстречу. Она сильно разогналась и набрала такие обороты, что колесо умчалось вперед, громыхая по асфальту.

— Эй, осторожнее! — крикнула я, но было уже поздно.

Тяжелый железный обод налетел на меня и сбил с ног. А следом, споткнувшись о мои ступни, на меня грохнулась девчонка. И запищала так, что заболели уши. Я схватила малявку за плечики, оторвала от себя и потрясла.

— Деточка! Смотреть надо по сторонам! — я поднялась, продолжая держать ее и сверлить разгневанным взглядом.

Девчонка вытаращила на меня свои маленькие блестящие глазки и завизжала во всю глотку.

— Мама! Мама! — позвала она.

Голос был, как велосипедный звонок, барабанные перепонки у меня приготовились лопнуть. На этот вопль стеклянные двери бара открылись, и на его веранду вышла девица чуть старше меня в джинсовой мини-юбке и облегающем джемпере, с копной таких же буйных, но крашеных в черный цвет волос. Девчонка задрыгала ногами, забившись в моих руках.

— Мама! Тетка ругачая набросилась на меня! — по ее щекам градом побежали слезы, — Я играю, никого не трогаю, а она…

— Да что ж такое? — девица опрометью бросилась вниз по ступенькам веранды.

Ее лицо заполыхало праведным гневом. Я приготовилась к худшему. Сима рядом со мной напряглась.

— Мама! — заверещала девчонка еще громче, хотя это было в принципе невозможно.

Девица, оказавшаяся матерью, схватила мелкую за капюшончик и выдрала у меня из рук.