Антон Ульрих - Джек. В поисках возбуждения

Мне представилось, как замечательно будет развлекаться с какой-нибудь женушкой джентльмена, с которым ты чуть не ежедневно встречаешься во дворце, но внезапно путь этой сладостной мысли преградило жуткое открытие – моей женой, моей обожаемой богиней, моей Хлоей тоже кто-то будет пользоваться! От подобной мысли я задрожал в возмущении. Кулаки сами собой сжались. Видимо, вид мой вызвал у Алекса замешательство, если не испуг, к коему он был склонен, так как мой друг отставил мундштук в сторону и примирительно заговорил:

– Поверь, Джек, это хорошая идея. Тебе понравится. Но хотя я не знаю, понравится ли твоей жене. – Тут он вопросительно посмотрел на меня и тотчас же хлопнул себя по лбу: – Ведь можно сделать так. Я организую этот клуб, а затем ты пригласишь меня в гости на обед, и там я как бы невзначай упомяну о нем за столом.

Я задумчиво покачал головой. Алексу пришлось еще долго уговаривать меня. Он был очень настойчив, пока я наконец не сдался и не пообещал, что он будет приглашен ко мне на обед, как только все организует. Всю дорогу домой я напряженно думал над этой идеей. Она казалась мне несколько странной. Конечно, у нас с Алексом в последнее время было нечто вроде соревнования, кто придумает более изощренное развлечение, но с клубом он явно победил, особенно если удастся осуществить задуманное. С другой стороны, соображал я, мне фактически некуда было деваться, негде было излить все то, что копилось во мне, постепенно нарастая и одновременно не давая мне полноценно любить Хлою. Алекс же предлагал замечательный выход из положения, одновременно убивая сразу нескольких зайцев. Тогда я не знал, к чему приведет подобная идея, а потому размышлял о ней как о простом предложении в очередной раз вычурно развлечься.

Я выполнил обещание и, когда Алекс подготовил свингер-клуб к открытию, самолично ввел его в свой дом. Во время обеда, как мы и договаривались, мой друг обмолвился о новом тайном обществе, клубе, именуемом «Свингер». Хлоя живо заинтересовалась клубом, прося явно смущенного Александра Томсона поподробнее рассказать ей о нем. Мою легкомысленную богиню всегда интересовали тайны и загадки, к тому же ее привлекали публичные общества, большую часть которых составляли мужчины. Поддавшись настойчивым уговорам моей супруги, Алекс вкратце пересказал все то, что несколькими днями ранее он с таким вальяжным видом излагал мне, полулежа на тахте и покуривая индийскую коноплю, подмешанную в табак. Как я и предполагал, возмущению жены не было предела. Правда, я ожидал несколько более бурной реакции от нее. Хлоя же объявила открытие подобных клубов делом безнравственным, недостойным и тут же принялась за превосходно приготовленную гусиную печенку под коньячным соусом, беспечно болтая о каких-то пустяках. На лице друга я заметил сначала удивление, а затем, вы не поверите, полное удовлетворение. Как же так, спросил тогда я сам себя, ведь он не добился желаемого результата? Именно этот вопрос я и задал Алексу, едва мы уединились в курительной комнате, дабы выкурить послеобеденную сигару, которая, как утверждают наши доктора, чрезвычайно способствует пищеварению.

– Ты ошибаешься, мой друг, – несколько надменным тоном ответил он. – Или ты плохо знаешь собственную жену, или я ничего не понимаю в женщинах.

Признаться, я даже несколько опешил. Я боготворил Хлою, а Алекс мог спокойно рассуждать, что она клюнула на его вульгарное, правда, весьма задрапированное предложение. Я был поражен подобными рассуждениями друга, который сидел в моем доме, развалясь в моем кресле, курил мои сигары и говорил о моей жене как о самой заурядной женщине.

Видя явное удивление, написанное у меня на лице, Алекс предложил:

– Хочешь пари? На сто фунтов.

– В чем будет состоять пари? – поинтересовался я.

– В том, что твоя несравненная женушка захочет пойти в мой клуб.

В курительной комнате повисла тяжелая тишина. Алекс внимательно смотрел на меня, ожидая ответа. Я же терзался в ужасных сомнениях. Больше всего на свете мне хотелось вышвырнуть Алекса из дома, надавав ему тумаков, а затем объяснить Хлое, что этот визит был моей величайшей ошибкой, и никогда больше не вспоминать ни о свингер-клубе, ни об Александре Том-соне. Ну почему, почему я не сделал этого? Я, самоуверенный глупец?

Едва Алекс ушел, как я направился в будуар жены, где она проводила свое свободное время, причесываясь или без конца примеряя все новые и новые наряды. И тут моя жена удивила меня. Нет, она не удивила, а прямо-таки поразила. Лишь только я вошел в будуар с целью выяснить, прав ли я оказался в споре с Алексом, как Хлоя сама, опередив меня, потребовала, чтобы мы как можно быстрее отправились в этот новый клуб.

– Свингер-клуб, кажется, так твой товарищ называл это тайное заведение? – легкомысленным тоном спросила она меня, приставив к шее ожерелье и смотрясь в зеркало.

– Дорогая, ты поняла, что это за клуб? – наивно спросил я.

– Конечно.

– Там все будут голые, – настаивал я.

– Не совсем. В масках. А это не так стыдно. – Тут Хлоя закрыла ожерельем глаза, изображая, какой она будет в маске.

– Там будут меняться партнерами для любовных утех, – продолжал настаивать я несколько повышенным тоном.

Отложив ожерелье, богиня удивленно воззрилась на меня.

– Я слышала, милый. Я не глухая и не глупая. Мы пойдем в этот клуб! Это решено!

Впервые я слышал в ее тоне властные нотки. Теперь, по прошествии времени, я понимаю, что толкало ее в этот свингер-клуб. Я понимаю не только ее, но и многих, кто ходил, ходит и, по всей видимости, будет ходить туда, дабы развлечься, вернее, прикоснуться к запретному, испытать нечто, что недоступно в обычной жизни. Представьте себе нашу старую добрую Англию с ее огромными колониями, раскинувшимися по всему земному шару, с нашей величайшей культурой, наиболее развитой в сравнении с другими европейскими странами, я уже не говорю о каких-нибудь колониях или молодых странах, типа Американских Соединенных Штатов, где, как мне кажется, вообще нет никакой культуры, а лишь одни индейцы. Мы соприкасаемся с множеством других наций, верований и культур, более свободных, нежели мы. Но мы прививаем другим наш образ мышления, наше поведение, наконец. Однако же мы, англичане, являемся самой закрытой, самой чопорной и самой ханжеской нацией в мире! Наша королева олицетворяет собой викторианство, названное в ее честь. Мне же в этом слове слышится, прежде всего, жуткая несвобода, стесненность и скованность. Люди, возвращающиеся из колоний, где они прожили каких-нибудь год-два, уже чувствуют себя не в своей тарелке. И все это называется джентльменством? На самом деле это тривиальное ханжество! Даже сам Лондон разделен, как кажется, на две части: на Восточный и Западный районы. Элита, свет живут в шикарных кварталах, давясь от скуки и снобизма. А буквально в часе езды творится нечто вульгарное, пошлое, низменное, которое способно вскружить голову любому джентльмену, едва он окажется в Восточной части. Проститутки, наркотические притоны, бордели для извращенцев, подпольные тотализаторы и лотереи, сатанинские секты, торговля людьми – все, что угодно, к вашим услугам, сэр. Да, тут есть от чего потерять голову. Поэтому я не виню мою обожаемую Хлою, не виню ее ни в чем, а уж тем более в том, что она захотела посетить это вульгарное заведение, этот клуб под названием «Свингер», самый первый клуб подобного рода в мире. Она просто была чрезвычайно легкомысленна и любопытна, а я слишком сильно любил ее, чтобы что-то запретить.