Юля Лемеш - Дозвониться до небес

– Нет никаких «мы». Ты со мной из-за бабки возилась. Думаешь, я не понимаю?

– Вот только не нужно из меня шлюху корыстную делать!

Как я ни старалась, мне не удалось его переубедить. Нет, мы не поругались. Мы просто решили некоторое время не видеться. Мне даже показалось, что Арсений специально изображает недоступного сироту.

Ко всему прочему, передо мной стоял вопрос вопросов – что делать после окончания школы. Если бы меня спросили, кем я хочу стать, я бы ответила честно – ведьмой. Но такого института пока не придумали. Поэтому нужно было определяться с выбором чего-то приемлемого из предлагаемого ассортимента. Перебрав все специальности, я загрустила.

– А какая работа тебя привлекает? – волновалась мама.

– Никакая.

– Прекрати шутить!

– Дворника. Я не шучу. Минимум начальства, минимум рабочего времени, относительная независимость, и еще – мне снег нравится чистить. И листья осенью собирать в большие кучи и поджигать.

– А как насчет блевотины и плевков на лестницах, обоссанных лифтов и собачьего говна на газонах?

Вечно она во всем негатив видит. Или она права?

– Мама, когда вы с папой обсуждаете его рабочие проблемы, типа козлов начальников, сволочей сослуживцев и необязательных подчиненных…

– Без этого работы не бывает, – отрезала мама.

– Я не хочу в институт. Я хочу работать.

Мама притормозила, решила не ругаться и ушла советоваться с папой.

– Давай так поступим, – решил науськанный папа. – Ты для моего удовольствия попробуешь поступить в институт. Я заслужил, чтобы ты меня разок побаловала, правда? Шансы у тебя есть – так что сделай мне подарок – подай документы. А там видно будет. Если не понравится – уйдешь после первой сессии. Идет?

Вот хитрован! Конечно, он заслужил все подарки на свете. Ради него стоит разок наплевать на свое мнение и потрудиться. Достигнув согласия, мы попытались выбрать тот универ, в который меня могли бы принять. В результате их обнаружилось четыре штуки. Факультет выбирали мама и папа на пару, забыв про меня напрочь. Они отвергли любые шансы сделать из меня чиновника, посчитав этот путь верхом лицемерия. Они отвергли всякую надежду взрастить из меня хоть что-то похожее на «руководителя среднего звена». Они люто ненавидели менеджеров по продажам любого звена. Они презрительно фыркали и усмехались над робкими предложениями сотворить из их ребенка шестеренку или винтик в налаженных механизмах по отъему денег у населения.

– Что же нам делать? – охрипнув, стонала мама.

– Ты только не волнуйся. На крайний случай она получит диплом и пойдет работать дворником. Она же сама этого хотела.

– И ради этого угробить столько лет?

– Нам нужны образованные внуки, – туманно пояснил папа. – Кроме того, есть шанс, что она родит их в законом браке. А любой институт здорово этому способствует.

– Чему? – испугалась я, заподозрив, что спячу от учебы и мне придет в голову заодно связать себя узами брака ради оправдания родительских надежд.

– Ты подслушивала! – укорила меня мама, вопреки всякой логике.

Я не подслушивала, а слушала, поскольку вопили они будь здоров.

– Примем решение методом тыка.

– Я – за. – Моя радость базировалась на полном незнании этого гениального метода.

Мама выписала данные на лист бумаги, а папа закрыл глаза и со всего маху воткнул в перечень нож. Заодно пробив в столе неплохую отметину. Отшпилив изуродованный список, мы приуныли. Теперь никто и никак не узнает про мой независимый выбор. Поскольку мама писала очень мелким почерком, по крайней мере, пять пунктов были бесповоротно уничтожены.

– Напишем эту хрень на бумажках, кинем в шляпу, и она вытащит одну. Сама, – демократично уточнил папа.

Угробив не меньше часа, мама призвала меня для судьбоносного акта избирания.

– Ну а где же у нас шляпа? – гневно спросила она.

Есть семьи, в которых шляпы водятся. В нашей нашлась кепка. Что здорово портило торжественность момента. Кепка была летняя, с ремешком на затылке, поэтому мамины записки, свернутые в трубочки, постоянно вываливались в дыру.

Выпив водки, папа обругал нас недотепами и запихал трубочки в вазу. Мама громко охнула, но я уже успела засунуть в нее руку. Обнаружив что-то мокрое и противное.

– Там цветы стояли, – обреченно сообщила мама.

– Месяц назад?

– Ну да, я их выбросила, когда они завяли, а воду вылить забыла.

Бумажка воняла тухлятиной и почему-то стала зеленого цвета. Морщась, я попыталась ее развернуть, но получился комочек без признаков букв.

– С меня хватит. Если верить в приметы – на фиг это высшее образование, – решила я.

– Не выйдет! Ты же обещала меня побаловать. Решено – подаешь документы в железнодорожный институт. И если меня сейчас хоть кто-то о чем-то спросит – он мне враг навсегда.

Папа ушел спать. Мама пожала плечами, спустила мои вонючие планы на будущее в унитаз, вымыла руки и последовала за мужем. Прямо как жена декабриста. Я осталась стоять с зелеными мокрыми пальцами. Интуиция подсказывала, что ей плевать на все институты оптом и в розницу. Но выбор был сделан в пользу родителей и их спокойствия.

В результате я, как и другие выпускники, бегала по вступительным комиссиям. Выстаивала длиннющие очереди. Билась, как могла, за подачу документов. Судя по наплыву народа, в этом году все решили получить высшее образование. Иногда даже сами над собой смеялись – на кой черт уборщице диплом? Шутки шутками, а действительно, зачем стране столько дипломированных специалистов? Ясное дело, рабочих мест на всех не хватит.

Раз в два дня я по часу наблюдала за домом Арсения. Свет в окне горел. Значит, он так и не переселился в родительскую квартиру. Пыталась «подключиться», мысленно дергала за ниточки, которые связывали нас, но метод не работал. Арсений даже не подходил к окну, чтобы выглянуть на улицу. Сделала вывод – силы у меня маловато. Или я что-то неверно делаю. Или Арсений так ушел в себя, что не реагирует ни на что.

Раз в день я ему звонила по телефону. Иногда удавалось поговорить. Иногда он не брал трубку.

Чем же он так занят? Или не хочет меня слышать?

– Тебе помощь не нужна? – в сотый раз спрашивала я.

Однажды, в августе, его голос стал нервным. Почти истерика – но он не признался, в чем дело.

Теперь я решила выдержать неделю молчания.

После странной кончины бабки Арсений сначала впал в полное безразличие ко всему. Тело функционировало. Мозг исхитрился отключить ту область, в которой пряталось все, связанное с воспоминаниями. Отдельно спрятались магические навыки.

Теоретически Арсений был круглым сиротой, и ему полагалось сиротливо тянуться к людям, искать общения и защиты. Требуя понимания, поддержки.