Наталья Калинина - Зеркальный лабиринт

А может, уже утром мы выйдем отсюда, и не придется спускаться в подвал. Выйдем из дома, и прекратятся все странности – и с нами, и с Лаурой. Хотелось бы на это надеяться!

Я подошла к окну и внимательно осмотрела его. Узкое, как бойница, закрытое ставнями. В такое и самая худенькая из нашей компании не пролезет! Насколько я поняла, такие «бойницы» во всех комнатах. А если где окно и было широким, то непременно зарешечено. Тюрьма. Другой ассоциации не возникает.

– Где Нурия?! – прогрохотал вдруг за моей спиной голос Давида. Я испуганно подскочила на месте, и, оглянувшись, увидела, что он уже не в своей смешной пижаме, а переоделся в джинсы и трикотажную футболку с длинным рукавом.

– У нас.

Давид, не сказав больше ни слова, направился к нашей спальне. Открыв без стука дверь, он еще с порога гневно выкрикнул:

– Нурия!

В ответ раздался плач, перемежаемый неразборчивыми выкриками. Давид вошел и тут же вынырнул из комнаты, таща за руку упирающуюся и рыдающую девушку.

– Тебе это не сойдет с рук! – выкрикнула Нурия, оглянувшись. – Ни тебе, ни твоей проклятой сестре!

– Успокойся, дур-ра! – рявкнул Давид, уволакивая ее за собой. – Нечего на Рауля сваливать вину за то, что сама натворила!

Я юркнула в комнату и, торопливо прикрыв дверь, прислонилась к ней спиной.

– Что случилось? – почему-то шепотом спросила я. Рауль нервно расхаживал по комнате.

– Это какой-то абсурд! Мне кажется, что я сплю, и мне снится кошмар. У тебя нет такого ощущения? – оглянулся он на меня, наконец-то остановившись.

– У меня ощущение, будто мы попали в какое-то отвратительное шоу, под прицел скрытых камер. И ситуации эти провоцируются специально – настолько они форсированы, раздуты, наиграны.

– Шоу, шоу… Хорошенькое шоу!

– Зачем Нурия приходила?

– Если бы я знал! Вообще не понял, в чем она меня обвиняла.

Рауль длинно выдохнул, подошел ко мне и крепко обнял.

– Главное, нам больше не ссориться. Наоборот, нужно держаться друг за друга. Чувствую, что это и есть наша защита. Стоит только образоваться маленькой трещинке, как «микробы» раздора тут же проникнут в нее. Разъедят до пропасти. Не знаю, как разрешат ситуацию Нурия и Давид. Надеюсь, что Давид остынет и… попытается простить Нурию, впрочем, навряд ли…

– Что она сделала? – спросила я, уже догадываясь.

– Аборт. Обманула Давида, сказала, что произошел выкидыш, и так преподнесла ситуацию, что Давид еще чувствовал себя виноватым в случившемся. Не знаю подробностей, Давид меня в них не посвящал. Когда все случилось, я находился у тебя в Москве.

– Но почему она сделала аборт?! – удивилась я. Никак не укладывалось в голове, что Нурия сама так поступила, ведь она вполне искренне сокрушалась по поводу сорвавшейся беременности. Говорила, что мечтает о малыше.

– Знать бы, что у нее в голове, – раздраженно отозвался Рауль. – Похоже, на самом деле не хотела иметь детей. Сейчас она приходила обвинять меня в том, что я рассказал об аборте Лауре. И теперь моя сестра якобы рушит ее личную жизнь. Ну не глупость, а?

– А ты знал об аборте?

– Откуда? Я Нурию к врачу не сопровождал. Не знаю, на основании чего она сделала такие выводы. То ли потому, что моей сестре как-то стало известно об этом, а общих знакомых у Нурии и Лауры – только Давид и я.

– Может, она решила, что тебе проговорился кто-то из твоих коллег? А ты – Лауре.

– Еще абсурдней, – скривился Рауль. – Я работаю в одном месте, Нурия наблюдается в другом. Да и зачем мне обсуждать с кем-то из коллег гинекологические «дела» Нурии?! А потом делиться «подробностями» со своей сестрой. Это же смешно! Но тем не менее Нурия вполне серьезно обвиняла и меня, и Лауру в своих неприятностях. Надеюсь, она не подерется завтра с моей сестрой. Только этого не хватало.

– А я надеюсь, что больше никто не ворвется к нам. Ночь выдалась слишком длинной и насыщенной, увы, неприятными событиями. Да и прошлая вышла ничуть не лучше.

– Да, ты права, – согласился Рауль, выпуская меня из объятий и приподнимая одеяло. – До утра осталось всего ничего, но нужно хоть немного поспать.

Мы уже погасили свет, обнялись, и вдруг Рауль тихо засмеялся.

– Ты чего? – удивилась я.

– Да так, вспомнил… Не все в этой ночи было плохо. Кое-что вполне компенсирует весь негатив.

– И?

– Пижама Давида! – уже громко засмеялся Рауль. – Господи, как вспомню…

– Какой ты добрый! – съязвила я, но однако тоже улыбнулась в темноту. – Странно, что Лаура не отпустила комментарий. Или такая сонная была, что не разглядела?

– Это же какой сонной надо быть, чтобы не разглядеть огромного телепузика! Не-ет, Давид «попался»: если не Лаура будет припоминать ему этот наряд, то я уж точно.

– Оставь его. Мне жаль Давида. И не из-за пижамы.

– Мне тоже, – уже серьезным тоном ответил Рауль. И после паузы, приподнявшись на локте, заговорщицким тоном зашептал:

– Знаешь, я тебе скажу… Только Лауре не проговорись, ладно? А то, если она узнает, Давида совсем со света сживет насмешками.

– О-ой, может, тогда не стоит мне говорить? Не потому, что я проболтаюсь Лауре, а потому, что не хочу слышать о Давиде ничего неприятного. Пожалуйста, не компрометируй дядюшку Давида! Он хороший!

– Нет, нет, – сказал Рауль, и я почувствовала, что он улыбается в темноте. – Ничего плохого я про него не скажу. Только мне кажется, будто Давид был влюблен в мою сестру. Он никогда не выдавал своего интереса, напротив, всячески изводил Лауру насмешками и колкостями. Но, думаю, он к ней неравнодушен еще с детства.

– Почему ты так считаешь? Со стороны кажется, что Давид ее ненавидит.

– Вот именно, Анна, «кажется». Он старается изо всех сил показать, как ему Лаура неприятна. Постоянно об этом напоминает – ей, мне, окружающим. Но… ты не заметила, что он перегибает палку? Если он так уж терпеть не может Лауру, то для этого должна быть куда более веская причина, чем воспоминания о детских обидах и вражде. «Взрослая» причина.

– Если ему нравилась твоя сестра, почему он не открыл ей свои чувства?

– Лаура – красивая девушка, вокруг нее всегда вились симпатичные парни. А Давид, мало того, что с детства испытывает комплекс из-за своей внешности, так еще и Лаура на протяжении многих лет дразнит его «страшилищем». Ну и как тут открыть истинные чувства? Грубость Давида – это панцирь. Успехом у женщин он не пользовался. Конечно, случались у него какие-то короткие романы. Но отношения с Нурией – первые серьезные. И самые долгие.

– Как ты думаешь, его чувства к Лауре уже прошли?

– М-м-м… – замялся Рауль. – Даже не знаю… Давид действительно собирался создать с Нурией семью. И я с уверенностью могу сказать, что чувства к этой девушке он испытывает. Видя пару на протяжении двух лет, наблюдая за их отношениями, я бы решил, что Давид перестал думать о моей сестре, если бы не…