Стивен Кинг - Чёрный дом

Тем самым Джек выполнит свой долг перед общественным мнением, почему-то полагавшим, что он перед обществом в долгу. Потом он сможет вернуться к уединенной жизни, которую заслужил. Если Дейлу это не понравится, он может прыгнуть в Миссисипи с высокого берега. Если Генри это не понравится, Джек откажется читать ему «Холодный дом» и заставит слушать Лоренса Уэлка,[55] Бона Монро[56] или что-нибудь не менее мучительное. Плохой «диксиленд». Много лет назад кто-то дал Джеку компакт-диск «Фэтс Манассас». Тридцать секунд «Фэтс», и Генри точно запросит пощады.

Образ просящего пощады Генри действует столь благотворно, что Джек уже точно знает, что колебания, которые он испытывал, подходя к ящикам или дверцам, всего лишь временное нежелание выдвигать и открывать их, а не устойчивая фобия.

Даже когда его занимали другие мысли (то есть постоянно), пепельница, выдвигающаяся из-под приборного щитка, насмехалась и не давала ему покоя с того самого момента, как он сел за руль. Маленький прямоугольник передней панели пепельницы источал что-то мрачное, угрожающее.

Он боится, что за передней панелью перекатывается миниатюрное синее яйцо малиновки?

Разумеется, нет. Ничего за ней нет, кроме воздуха и черного пластика.

В таком случае он может выдвинуть пепельницу.

Мимо окон пикапа проплывают дома на окраине Френч-Лэндинга. Джек находится практически в том самом месте, где закончился трек «Грязной спермы». Очевидно, он может открыть пепельницу. Нет ничего проще. Суешь под нее пальцы и тянешь на себя. Предельно простое движение. Он протягивает руку. Перед самым соприкасанием с панелью отдергивает. Капли пота скатываются по лбу и оседают в бровях.

— Невелика задача, — говорит он вслух. — У тебя возникли какие-то трудности, Джеки-бои?

Он вновь протягивает руку к пепельнице. Вдруг осознает, что уделяет нижнему торцу приборного щитка больше внимания, чем дороге, вскидывает глаза, уменьшает скорость вдвое.

Отказывается остановиться. Это всего лишь пепельница. Его пальцы находят переднюю панель, потом выемку за ней. Джек вновь смотрит на дорогу. И с решительностью медсестры, сдирающей полоску пластыря с волосатого живота пациента, дергает пепельницу на себя. Прикуриватель, который он, не сознавая, что делает, отсоединил утром, когда пикап стоял на подъездной дорожке, подпрыгивает на три дюйма. От неожиданности Джеку кажется, что это вовсе и не прикуриватель. А черно-серебристое яйцо.

Он сворачивает с асфальта, пикап трясет на бугристой, заросшей травой обочине, впереди — телеграфный столб.

Прикуриватель с громким металлическим стуком, издать который не под силу никакому яйцу, падает на дно пепельницы. Телеграфный столб все ближе, практически полностью заполняет ветровое стекло. Джек давит на педаль тормоза, и пикап резко останавливается, исторгая дребезжание из выдвинутой до отказа пепельницы. Не уменьши Джек скорость вдвое, прежде чем выдвинул пепельницу, он бы прямиком въехал в телеграфный столб, который сейчас стоит в четырех футах от капота пикапа.

— Дерьмо собачье, — бормочет он, откидываясь на спинку сиденья. — Не зря говорят, что курение убивает.

Шутка не из тех, что может вызвать смех, так что пару секунд он сидит, глядя на проезжающие по Лайлл-роуд редкие автомобили. Когда сердцебиение сокращается почти до нормального, Джек напоминает себе, что он таки выдвинул пепельницу.

Светловолосый Том Лунд, конечно же, ждал его приезда. Как только Джек проходит мимо трех велосипедов, стоящих рядом с дверью, и переступает порог полицейского участка, молодой полицейский поднимается из-за стола и спешит ему навстречу, сказать, что Дейл и Фред Маршалл в кабинете Дейла и он тотчас же отведет его к ним. Они, безусловно, будут рады его видеть.

— Я тоже, лейтенант Сойер, — добавляет Лунд. — Я просто должен это сказать. Я думаю, нам очень нужны ваши знания и опыт.

— Зови меня Джек. Я уже не лейтенант. Я даже не коп.

Джек встречался с Томом Лундом во время расследования преступлений Киндерлинга, и ему еще тогда понравились его энергичность и преданность делу. Влюбленный в работу, форму, жетон, уважающий своего начальника и боготворящий Джека, Лунд проводил сотни часов на телефоне, в архивах, в патрульном автомобиле, проверяя и перепроверяя зачастую противоречивые данные, касающиеся висконсинского продавца фермерскими страховыми полисами и двух девушек, работавших на Сансет-Стрип. И при этом Том ни на минуту не терял энтузиазма куортербека[57] школьной команды, выходящего на первую игру.

Теперь он таким не выглядит, отмечает Джек. Под глазами темные мешки, черты лица заострились. Причина — не только бессонница и усталость. У него глаза человека, испытавшего сильнейший шок. Рыбак украл у Тома Лунда молодость.

— Посмотрим, что я смогу сделать. — Джек уже обещает больше, чем намеревался.

— Любая ваша помощь придется как нельзя кстати, — восклицает Лунд. В его глазах благоговение, он поворачивается и ведет Джека к кабинету Гилберстона. «Я пришел не для того, чтобы становиться вашим спасителем», — думает Джек.

Эта мысль вызывает острый укол вины.

Лунд стучит, открывает дверь, объявляет о прибытии Джека, приглашает его войти, а сам исчезает, как призрак, не замеченный двумя мужчинами, которые поднимаются с кресел и смотрят на своего гостя, один — с благодарностью, второй — с благодарностью, но больше — с последней надеждой, такой искренней, но Джеку становится даже не по себе.

Фред заговаривает, едва Дейл успевает представить их друг другу:

— Спасибо, что согласились приехать, огромное вам спасибо. Все, что в моих… — Он протягивает правую руку. На лице — буря эмоций. Его рука по-хозяйски сжимает руку Джека, словно хищник, настигший добычу. Несколько раз пожимает. Глаза наполняются слезами. — Я не могу… — Маршалл отдергивает руку, вытирает со щек слезы. Глаза у него такие затравленные. — Господи, я так рад, что вы здесь, мистер Сойер. Или мне звать вас лейтенантом?

— Лучше всего — Джек. Расскажите, что сегодня произошло?

Дейл указывает на пустующий стул; трое мужчин садятся; Джек узнает печальную, но достаточно простую историю Фреда, Джуди и Тайлера. Какое-то время говорит только Фред. По его версии, энергичная, отважная женщина, верная жена и любящая мать постепенно менялась прямо на глазах, все больше и больше отклоняясь от нормы, но ее невежественный, глупый, эгоистичный муж ничего не желал замечать. Она бормочет какие-то непонятные слова, пишет на отдельных листках что-то лишенное смысла, засовывает листки в рот, пытается их проглотить. Она предвидит грядущую трагедию и сходит с ума. Похоже на бред, но эгоистичный муж думает, что это правда. Он думает, что это правда, поскольку после первого разговора с Дейлом эти мысли не выходят у него из головы, и пусть все это похоже на бред, логика здесь определенно просматривается. Иначе случившееся не объяснишь.