Мишень - Ричард Карл Лаймон
На них смотрели. Пошли они к чертям. Пора убираться отсюда. Он взял ее за руку.
- Послушай, Брауна...
Она отстранилась. Во второй раз за вечер ее попка соприкоснулась со стеной. Тугая попка и мягкая стена. Возле плаката с Уитни Хьюстон[64] послышался глухой удар.
- Я не хочу тебя СЛУШАТЬ! Я не твоя ЖЕНА! Я тебе вообще НИКТО! ТЫ ТРАХАЕШЬ ВСЕ, ЧТО ДВИЖЕТСЯ, ЗАСРАНЕЦ! И ты хочешь, чтобы я тебя СЛУШАЛА?
- Это неправда. Я не трахаю все, что движется. Хотя я и сторонник полиамории.[65]
Это, казалось, смутило ее. Затем она ответила.
- Уебывай ОТСЮДА, Струп! Я БОЛЬШЕ НИКОГДА НЕ ХОЧУ ТЕБЯ ВИДЕТЬ! Понял?
Она направилась в ванную.
Он обернулся и увидел подтяжки. Остановить ее он не пытался.
* * *
Во время поездки в такси на другой конец города, за которую на этот раз ему пришлось заплатить из собственного кармана, ему показалось, что он увидел Карлу на углу Сентрал-Парк-Уэст и 66-й улицы, но оказалось, что это киноактриса Лори Сингер[66]. Сингер была блондинкой, а Карла - рыжеволосой, так что он удивился, как мог так ошибиться. Ему показалось, что он услышал свое имя, произнесенное по радио диспетчером, но этого не могло быть.
Он предположил, что у него хандра. Велел таксисту высадить его на углу 66-й и Коламбус-авеню, чтобы пройти остаток пути пешком. Было тепло и ветрено. Воздух пойдет ему на пользу.
На углу 66-й улицы и Бродвея двое парней лет двадцати в джинсах и футболках, оба слегка полноватые, обнимались перед банком. Они выглядели счастливыми. Наверное, они были влюблены друг в друга. Любовь - "Чудесная штука"[67]. Мимо прошли трое рослых качков в новеньких свитерах "Гэп"[68]. Как только они миновали подростков, целующихся в нескольких ярдах от них, и как раз в тот момент, когда Струп споткнулся о противоположный бордюр, один из них обернулся.
- Отсоси! - сказал парень.
Подростки перестали обниматься и посмотрели.
- У тебя нечего отсасывать, - сказал Струп, - кроме твоего жалкого подобия хуя. Пошел ты на хер, дрочила! Ты бесполезный кусок говна!
Теперь любовники смотрели на него в упор. Среди них был сумасшедший.
- Продолжайте, ребята, - сказал он.
СУББОТА
"Положи меня, как печать, на сердце твое, как печать на руке твоей; ибо любовь сильна, как смерть; ревность жестока, как могила".
- Песнь Соломона, 8:6
Посреди фильма "ПРИКЛЮЧЕНИЯ ВОРА-ДОМУШНИКА" в дверь позвонили.
Струп посмотрел в глазок. Какой-то парень с рюкзаком.
- Да?
- Мистер Струп?
- Угу?
- Курьерская служба.
Он открыл дверь. Парень протянул ему конверт, квитанцию и шариковую ручку. Струп поставил свою подпись.
- Хорошего дня, - сказал ему парень.
Хорошо провести день прозвучало как приказ. Ему это не понравилось.
Он закрыл дверь и открыл конверт. Повестка. Его вызывали в суд по исковому требованию на небольшую сумму от Карлы. Ему было велено явиться лично в такой-то день и в такое-то время. Пусть выебут эту бритую потную пизду сучки-нимфоманки, поставив ее головой вниз на лестнице. Она вызывает его задницу в суд.
Он разорвал конверт надвое, потом передумал и снова склеил скотчем. Меньше всего ему нужны были неприятности с фемидой. Он бросил конверт на стол.
Посреди фильма "МОЯ ДЫРКА И Я" зазвонил телефон. Он услышал голос своего босса. Босс звонил в субботу. Это было необычно. Босс велел ему взять трубку. Он так и сделал.
- Макс?
- Струп? Рад, что застал тебя.
Как будто у него была личная жизнь. Как будто он куда-то собирался.
- Ты звонишь в субботу, Макс. Странно.
- Я знаю. Слушай, Струп. Нет другого способа сказать это, кроме как напрямик. Тебя сократили.
- Что?
Только этого ему не хватало.
- Сократили, Струп. Агентству приходится экономить. Тебя и еще троих.
- Кого?
- Это не имеет значения. Мне очень жаль, Струп. Ты всегда хорошо работал. Всегда все присылал вовремя. Я это ценю.
- Тогда почему ты меня увольняешь?
- Я тебя не увольняю. Тебя сократили. Мы возьмем пацанов, которые будут работать за меньшую плату.
- Меньше, чем за десять процентов? Они что, ненормальные?
- Амбиции, Струп. Они хотят работать в престижном агентстве.
- А разве у нас престижное агентство?
- Не надо быть таким злобным, Струп.
- После пятнадцати лет ты меня выгоняешь, и я еще не должен злиться.
- У меня сегодня выходной, Струп. Дай мне отдохнуть.
- Прости, что испортил тебе день, Макс.
- Пришли нам все рукописи. Естественно, мы заплатим за любую выполненную работу.
- Естественно.
Он повесил трубку. Фильм "ПРИКЛЮЧЕНИЯ ВОРА-ДОМУШНИКА" обошелся ему в двадцать долларов. "МОЯ ДЫРКА И Я" стоил тридцать. "ПИСТОЛЕТ ПОТЕЕТ, КОГДА СТАНОВИТСЯ ЖАРКО" еще двадцать. У него было несколько коротких рассказов, каждый из которых стоил пятнадцать долларов.
Он выбросил их в мусорное ведро.
Зазвонил телефон. Опять Макс.
- Ты ведь не выбросишь рукописи, правда?
Струп повесил трубку.
Он выглянул в окно. Был прекрасный солнечный день.
* * *
Он сделал себе бутерброд с тунцом и включил "Си-Эн-Эн". Он чувствовал себя сбитым с толку, но едва обращал на это внимание. Он то и дело поглядывал на ящик комода.
У республиканцев упал рейтинг.
Парень с "Глоком" из Флориды со слезами на глазах признался, что именно он, а не его одноклассники оплодотворили его двенадцатилетнюю подружку ребенком чудища с Юггота. Он расстрелял школу, чтобы кто-нибудь помешал ему сделать это снова. Струп подумал, что это очень тактично с его стороны.
В Коннектикуте какой-то парень судился с полицейским управлением. Он сдал экзамен на офицера полиции, но ему отказали, потому что он набрал слишком высокий балл. Заместитель начальника полиции Нью-Лондона сказал, что такому умному человеку эта работа, скорее всего, наскучит.
Когда он встал, чтобы отнести тарелку на кухню, и прошел мимо стола с повесткой, ему показалось, что он услышал свое имя, упомянутое в связи с нью-лондонской историей, но этого не могло быть.
Он снова сел. Закурил сигарету и снова начал смотреть "Си-Эн-Эн". Взглянул на ящик комода. У демократов упал рейтинг. Какой-то диабетик в Лос-Анджелесе лег в больницу, чтобы ему удалили изъязвленную ногу, а ему отрезали не ту. Диабетик поменял больницу.
В Пакистане суд приговорил сбежавшую девочку-подростка и ее бойфренда - водителя школьного автобуса к сотне ударов плетью и к побитию камнями до смерти. Ее отец, очевидно, был согласен
