Могильный червь (ЛП) - Каррэн Тим

- И тот, кто говорил по телефону, был тем, кто толкнул ее первым?

- Вот именно.

В последнее время Стив был настолько ошеломлен всем происходящим, что даже самая простая логика казалась ему чуждой. Конечно, Фрэнк был прав. И то, что он сам не установил эту связь, было убедительным доказательством того, что его мозг в эти дни был не очень хорош. Потребовался парень, который был зашит и накачан наркотиками до седьмого жабра, чтобы понять смысл происходящего для него.

Но Фрэнк не безумен и не влюблен по уши в эту женщину. Имей это в виду. Так оно и есть, и именно поэтому я каждый раз хожу на цыпочках вокруг здравого смысла и игнорирую свои собственные внутренние чувства.

- Ладно. Она чокнутая. Она жестокая. Ее кто-то мучает, - сказал Стив. - Мы вызовем полицию?

- Конечно, нет. Мы сделаем то, что она велела тебе не делать.

Поэтому они отправились к Таре, чтобы дождаться ее.

70

В тени лицо Червя было холодно-желтым от лунного света, падающего на надгробие. Несмотря на ощутимый холод в воздухе, она была полностью обнажена. Она взяла немного косметики Генри – у него ее было много – и нарисовала толстые темные полосы на своем теле, чтобы замаскироваться в тени. Это было то, что они с Генри делали много раз, когда играли в игры на сельских кладбищах при лунном свете.

Сидя на корточках в высокой траве за живой изгородью, она наблюдала за мужчиной, стоящим у дома Тары. Генри сказал, что он будет там, и он был там. ПЛОХОЙ человек. ЛЮБОПЫТНЫЙ человек, который хотел все испортить.

Червь не любила ПЛОХИХ людей.

Она не позволит ему испортить веселье.

Когда он обошел дом, она последовала за ним, держась в тени, в темноте и ночи, влажный запах листьев вызывал у нее покалывающее эротическое возбуждение. Мужчина поднялся по ступенькам и постучал в дверь. Он долго стучал, а потом просто открыл дверь и вошел.

Он был не только ПЛОХИМ человеком, но и ПОДЛЫМ.

И очень невежливо то, что он сам себя пригласил.

Когда он оказался внутри и она услышала, как он ходит там, Червь взбежала по ступенькам, прижавшись лицом к сетчатой двери, цепляясь за нее, как паук.

Хихикая, она помочилась на крыльцо.

Затем скрылась в тени.

Она забралась на дерево во дворе и обвилась вокруг высокой ветки, притворяясь обезьяной. Она ждала. Дверь открылась, и мужчина вышел. Он стоял на крыльце, оглядываясь по сторонам.

Он был встревожен.

Она чувствовала исходящий от него запах. Он чувствовал запах ее мочи, и это беспокоило его, беспокоило, может быть, даже пугало.

Да, испугался.

Она чувствовала горячий мускусный запах его страха, и это заставляло ее хотеть мастурбировать. Более того, ей захотелось прыгнуть на мужчину и связать его. Затем помастурбировать ему в лицо и забрызгать его.

Он спустился с крыльца и прошел под ней. Она сорвала несколько листьев и позволила им упасть ему на голову. Затем она хихикнула.

Он остановился на тротуаре.

- Там кто-нибудь есть? - сказал он.

Но никто не ответил ему. Он отошел, оглядываясь по сторонам, теперь уже очень испуганный. Он думал, что был таким хитрым и таким умным, когда шел к дому Тары и осматривался, когда не должен был этого делать. Теперь он испугался. Он чувствовал, что не один. Что бы старуха ни чувствовала, прошлой ночью она была не одна.

Он ушел так быстро, как только мог, но этого было недостаточно.

Он был стар.

У него были больные колени.

Червь слышала, как они скрипят, как старые двери.

Она спрыгнула с дерева и поползла по траве на животе, ожидая. Пусть ПЛОХОЙ человек думает, что он в безопасности. Червь подождала, а затем прокралась в живую изгородь. Она достала то, что ей понадобится, из того места, где она его закопала.

Затем пошла за стариком.

Оказавшись в тени возле его дома, она размахивала рукой взад и вперед, наслаждаясь ощущением топора.

Гораздо лучше.

71

В пляжном домике стояла Тара, наблюдая за темным озером, раскатывающимся перед ней, луна отражалась в его водах.

- Позвони мне, - сказала она. - Пора заканчивать игру, и тебе пора расставить свою ловушку, чтобы я могла расставить свою. Так что звони.

Минуты тикали, и по мере того, как они шли, она чувствовала, как что-то поднимается в ней, как пустой и беззвучный крик, который нужно было выпустить.

Зазвонил телефон.

Она вдохнула и выдохнула.

Она подняла трубку.

- Я здесь.

- У тебя получилось? - спросил Бугимен. - Ты достала то, что мне нужно?

- Да.

Его дыхание участилось.

- Сегодня особенный вечер.

- Да, это так.

Больше дыхания.

- Я хочу, чтобы ты принесла мне эти вещи. Прямо к моей двери, Тара. Ты понимаешь?

- Я не знаю, где ты живешь.

- Я расскажу тебе. Но тебе лучше прийти одной, иначе ты никогда больше не увидишь свою сестру. Ты понимаешь? Никакой полиции. Никого. Только Тара. Только Тара и никто другой. Мы понимаем друг друга? - спросил он. - Не забывай, дорогая, что ты убийца.

- Да, я понимаю, - сказала Тара, пытаясь скрыть волнение в голосе.

Затем, без дальнейших церемоний, голосом, почти задыхающимся от волнения, он сказал ей, где именно его найти.

72

Что-то... Что-то позади него... Что-то преследовало его.

Бад Стэплтон с трудом контролировал дыхание. Холодный и скользкий пот покрывал его лицо паутиной. Его рот был горячим, сухим и сладким. В его груди бешено колотилось сердце. Он вдыхал и выдыхал, зная, что должен успокоиться, так же как в тот момент он знал, что он старик, которому нечего играть в полицейского.

Он встал, его спина ныла от боли, и подошел к окну.

Снаружи ничего не было. Абсолютно ничего. Только двор. Тротуар. Улица. Несколько припаркованных машин. Его грузовик. Лужица света, отбрасываемая уличным фонарем чуть выше по дороге. Он был дома уже больше пяти минут, с полдюжины раз выглядывал в окно и каждый раз видел одну и ту же невзрачную картину.

Но что-то преследовало его.

Он был в этом уверен.

За тобой не было ничего, кроме твоего воображения, играющего с тобой в прятки, старый дурак.

И ему отчаянно хотелось в это верить... но страх все еще не покидал его. Он покрывал его, как особенно изъеденный червями саван, и он не мог освободиться от него. От этого его дыхание участилось, а сердце забилось с бумажным шелестом.

Он снова сел, и его спина была благодарна за это, а колени почти сразу перестали болеть. Лучше. Он вытер платком пот с лица, сделал глоток воды и вздохнул. Просто нервы. Это все. Он знал, что старики иногда так поступают. Нервные. Испуганные. Просто испуганный старик. Совсем как маленькие дети. У самых маленьких это был страх перед неизвестностью и огромным черным ночным миром, открывающимся вокруг них каждый день перед сном. С очень старыми это было неприятное, нервирующее знание физической хрупкости. Они были карточным домиком, и не требовалось много ветра, чтобы их развеять.

Бад включил телевизор.

Ток-шоу. Дерьмовое реалити-шоу. Рекламные ролики. Господи, телевидение наверняка скатилось к черту. Он посмотрел несколько минут повтора "Закона и порядка", еще несколько минут какого-то старого фильма с Клодетт Кольбер, затем остановился на Погодном канале, как и большинство людей его возраста.

Он начал расслабляться.

Единственное, что заставило его нервы немного подскочить, это когда он посмотрел на блокнот на столе рядом с ним. Это очень беспокоило его раньше, когда он не мог вспомнить имя человека, которого видел у дома Тары Кумбс, но, когда он вернулся домой и сел в свое кресло, оно пришло к нему довольно легко.

Борден.

Этим человеком был Борден. Невозможно было ошибиться в этих вытянутых, мертвенно-бледных чертах. И в своем блокноте Бад написал единственное имя, которое, как он знал, должно было быть: