Питер Джеймс - В плену снов

– К черту Ники! Господи Иисусе! Что же эта биржа делает-то, мать ее? Андреас никогда не ошибается! Во что же, по-ихнему, они там играют? Из Токио мне сообщили, что, по их мнению, Нью-Йорк смотрится дешево.

Он воинственно и свирепо уставился на экран, загроможденный бесконечными рядами цифр, незнакомых названий и символов. Свой жаргон. Свой язык. Совершенно чуждый ей; впрочем, язык группы сна тоже оказался бы чужим для Ричарда.

Сэм постояла еще несколько минут сзади него, молча наблюдая, как опять он выпил, отстучал по клавиатуре новые распоряжения и снова зачертыхался. Казалось, он забыл, что она рядом, и не обращал внимания ни на что, кроме этого маленького экрана с непонятными зелеными значками.

Она оставила его в покое и отправилась раздеваться. Довольно долго она пролежала в постели, не выключая света и размышляя. Она думала о Ричарде и о том, что тревожило его. Ей хотелось, чтобы они могли откровенно поговорить об их проблемах: она рассказала бы ему о своих снах, а он бы воздержался от своих обычных насмешек, а потом рассказал бы ей, что у него случилось. Она думала и о Бэмфорде О'Коннеле, и об этой группе сна. В голове вереницей проносились авиакатастрофа, стрельба, спуск вниз по ступенькам станции подземки «Хампстед». Она посмотрела на часы. 2.15. А Ричард все еще не ложился спать.

Теперь Бэмфорд О'Коннел и Таня Якобсон, они оба говорили одно и то же.

«Что все это коренится в моем подсознании».

А кто же тогда поднимался по ступенькам станции метро? Ее собственное воображение, что ли?

Она услышала щелчок двери в ванную, а потом шум льющейся воды. «Странно», – удивилась она. Странно, что Ричард принимает душ, прежде чем отправиться в постель. Она опять подумала о тех ступеньках и о тени. Подумала уже в который раз.

«Ничего. Ничего там не было. Какого черта я не пошла дальше вниз?»

ВСТРЕТИТЬСЯ СО СВОИМ МОНСТРОМ.

«Нет, только не я. Я напугана».

Трусиха, трусиха!

– Пока, таракашка.

Она почувствовала запах мятной зубной пасты и ощутила его поцелуй. Она приподнялась вздрогнув.

– Который час?

– Двадцать пять минут седьмого. Я буду поздно.

– Уже утро?

Глаза у Ричарда красные от бессонной ночи, лицо мертвенно-бледное. Она, наверное, выглядит не лучше.

– У меня вечером теннис.

– Ужинать будешь дома?

– Да… я буду около девяти.

– Хорошо.

Дверь закрылась.

Утро. Она так и не спала. Или спала? Она выскользнула из постели, как ни странно чувствуя себя бодрой и свежей. Должно быть, хороший день для ее биоритма. «Я чувствую себя великолепно. Потрясающе. Я резонирую».

У ВАС УЙДЕТ КАКОЕ-ТО ВРЕМЯ НА ТО, ЧТОБЫ РЕЗОНИРОВАТЬ, СЭМ.

БЛЕСК, СЭМ, ВЫ В САМОМ ДЕЛЕ ХОРОШО РЕЗОНИРУЕТЕ.

ДА, В САМОМ ДЕЛЕ?

«Резонирую», – подумала она, когда вода из душа обожгла лицо и глаза защипало от мыла. Резонирую! Она улыбнулась. Она чувствовала себя легко и беззаботно, словно с нее сняли какую-то тяжесть. «Берегись, Слайдер, я резонирую. Я доберусь до тебя, ты, отвратительный слизняк с глазами-щелочками».

Она оделась и направилась в прихожую. Хэлен вышла из своей комнаты в халате.

– Доброе утро, миссис Кэртис. Вы сегодня поднялись рано.

– Да, у меня деловой завтрак. Что там у Ники в школе?

– Сегодня у него экскурсия. Они собираются в лондонский зоопарк.

Сэм прошла в комнату Ники. Он как раз начинал просыпаться, и она слегка поцеловала его в лоб.

– Увидимся вечером, тигренок.

Он сонно посмотрел на нее снизу вверх с печальным выражением лица.

– А почему ты сейчас уходишь, мамочка?

– Мамочка сегодня должна прийти на работу рано.

Она почувствовала себя виноватой. А он что чувствует? Что он не нужен? Что он помеха в ее карьере? Это слова Бэмфорда О'Коннела всколыхнули в ней чувство вины.

ВЫ ОТКАЗАЛИСЬ ОТ СОБСТВЕННОЙ КАРЬЕРЫ РАДИ НИКИ… МОЖЕТ БЫТЬ, ВЫ ИСПЫТЫВАЕТЕ ГНЕВ НА НЕГО. МОЖЕТ БЫТЬ, ГЛУБОКО В СВОЕМ ПОДСОЗНАНИИ ВЫ ОЩУЩАЕТЕ, ЧТО ЕСЛИ БЫ У ВАС ЕГО НЕ БЫЛО, ТО…

Она внимательно посмотрела на Ники, ей не хотелось уходить, а хотелось крепко обнять его, самой сводить в зоопарк, показать ему жирафов, быть ласковой с ним. Она желала, чтобы никогда, ни на единый миг он не испытывал того, что испытала она в своем детстве.

– Вечером увидимся, – сказала, она, с неохотой отрываясь от сына.

– Ты сегодня придешь поздно, мамочка?

– Нет.

– Обещаешь?

Она засмеялась:

– Обещаю.

– Ты вчера на ночь не рассказала мне сказку.

– Мамочка вчера пришла немного поздно.

– А сегодня-то вечером ты мне расскажешь?

– Да.

– Про дракона? Расскажешь мне ее снова, да?

Она улыбнулась и кивнула, погладила его волосы, снова поцеловала и вышла из комнаты, прошла по коридору и надела свое не совсем просохшее пальто.

На улице все еще было темно, сквозь клубящийся туман моросил густой мелкий дождь, нагонявший еще большую тоску. Угрюмый мальчик – разносчик газет в непромокаемой куртке стоял перед почтовыми ящиками, разбирая газеты.

– Одиннадцатая квартира, – сказала Сэм. – Вы уже нашли их?

Стекла его очков совсем запотели. Он беспомощно смотрел сквозь них.

– Не беспокойтесь, – произнесла она и поспешила к своему автомобилю.

Ее энергия быстро испарилась, и к тому времени, когда она после своей встречи добралась до конторки, чувствовала себя усталой, разгоряченной и совершенно разбитой. В ресторане гостиницы было жарко и душно. Все сидели, поглощая кофе в диких количествах, хрустели тостами, смотрели затуманенными глазами. В воздухе плавали запахи лосьона после бритья, яичницы и копченой рыбы. По какому же поводу, черт подери, эта встреча? Да ни по какому, в том-то и дело! Судебная тяжба с компанией Макферсона заставляла Кена придавать особое значение коммерческой рекламе и тому обстоятельству, что их пригласили в Лидс провести презентацию. Горячие деловые приветствия. Уверенные рукопожатия. Предстояло сделать не обычную коммерческую рекламу. О нет, сэр! Пришествие Иисуса Христа – неприметное пятнышко в анналах истории по сравнению с новым Пришествием. Это же будет Рассвет Великой Новой Эры. «ОТВЕРЖЕННЫЙ». Первая в мире Система Личного Питания. Пища XXI века. Пища для резонирующих людей.

Клэр сосредоточенно молотила по печатной машинке, низко наклонив голову. Сизый табачный дым плавал по комнате. Рядом с Клэр стояла пепельница, набитая свежими окурками, перепачканными помадой.

– Доброе утро, Клэр.

Клэр в ответ слегка приподняла руку, продолжая неистово стучать по клавишам.

– Что это вы печатаете?

– Это как раз для Кена, – ответила она сквозь зубы.