Евгения Грановская - Никто не придет

– Это лаборатория?! – крикнула Маша.

– Да! – так же громко ответил Илья Львович. – Скоро сядем!

Посадить вертолет в лесу оказалось делом непростым, но пилот был опытным и смелым. Маша вцепилась руками в страховочный поручень, опасаясь того, что стремительно надвигающиеся верхушки царапнут по стеклу, и оно треснет, распадется на куски, но все обошлось.

Багровое солнце почти скрылось за горизонтом. Погружающийся в сумерки лес выглядел таинственно и жутковато.

– Вот мы и на холме! – крикнул ей Илья Львович, когда вертолет приземлился. – Лаборатория рядом!

– Да! Хорошо! – крикнула в ответ Маша, перекрывая рокот мотора.

Наконец мотор утих.

– Приземлились! – оповестил их пилот.

Маша молчала, глядя на темные деревья за окном вертолета.

– Вы не передумали? – спросил у нее Рутберг.

– Что?

– Мы можем вернуться.

Маша покачала головой:

– Нет, это было бы глупо.

– Дело ваше.

Маша посмотрела на Илью Львовича, и внезапно перед глазами у нее встало обожженное лицо профессора Рутберга. Покрытая рубцами кожа, вытаращенный от ужаса правый глаз и второй, левый – белый, мертвый, словно его сварили в кипятке.

Машу передернуло.

– Что-то случилось? – внимательно глядя на нее, спросил Рутберг.

– Нет, ничего. Все в порядке. Давайте выбираться наружу.

Рутберг вышел первым, подал Маше руку и помог ей спуститься по трапу.

– Куда дальше? – спросила Любимова.

– Насколько я помню, лаборатория должна быть сразу за этими деревьями.

– Ну, так идемте скорее.

Маша устремилась вперед, обошла деревья, продираясь через колючую траву и кусты. Рутберг с треском прорвался следом. Внезапно оба остановились.

Взглядам предстала лаборатория. Здание оказалось небольшим, но выглядело эффектно и внушительно. Круглый купол, когда-то белый, а теперь грязно-бурый, делал лабораторию похожей на маленький планетарий или на вросшую в землю, обшарпанную летающую тарелку.

– Вот она – ваша лаборатория, – сказал Рутберг низким голосом. Нравится?

– Она выглядит так, словно в нее никто не заходил уже лет десять, – задумчиво произнесла Маша.

– Так и есть. Только не десять, а почти шестнадцать.

Порыв холодного ветра прошуршал по кустам и заставил Рутберга и Машу поежиться.

– Ветер крепчает, – произнес бизнесмен. – Теперь, когда вы все увидели своими глазами, мы можем вернуться в вертолет?

– Я хочу войти внутрь, – сказала Маша.

Илья Львович с сомнением посмотрел на дверь здания.

– Не уверен, что это удастся. Двери заржавели, их наверняка заклинило.

– Я все же попытаюсь.

Она зашагала к лаборатории.

– Мария Александровна, приближается гроза! – крикнул ей вслед Рутберг.

– Да, знаю! – бросила через плечо Маша. И продолжила путь.

Рутберг нехотя двинулся за ней. Сзади его нагнал пилот вертолета и пошел рядом. Он что-то тихо сказал Рутбергу. Тот так же тихо ответил.

Маша остановилась возле двери, подергала ручку.

– Ну, что? – без всякого энтузиазма спросил позади Рутберг.

– Не открывается, – сказала Маша.

– Значит, не судьба. Идемте к вертолету, Мария Александровна. Довольно с нас этих детских игр.

– Подождите.

Маша достала из сумочки универсальную отмычку, которую подарил ей Стас. Но вдруг замерла, услышав поблизости какой-то механический шум. Она повернулась в сторону шума. Он ей что-то напоминал.

– Что это?

Рутберг и пилот молчали. Несомненно, шум был знакомый, где-то Маша его уже слышала, но где? Внезапно шум умолк. И вдруг Маша поняла.

– Это что – канатная дорога? – срывающимся от изумления голосом проговорила она.

Маше никто не ответил.

– Это канатная дорога! – взволнованно воскликнула Маша. – Это там – на другом склоне холма! Вы слышали?

Ответом ей по-прежнему было молчание. Маша взглянула на Рутберга. Он был хмур и бледен. На Машу он не смотрел, зато на нее смотрел пилот, и во взгляде его не было ничего хорошего.

– Подождите… – В душе Маши засаднила неприятная догадка. – Значит, вы…

Маша осеклась. За спиной у нее зашуршали кусты, а вслед за тем на поляну вышел майор Воробьев. Он был в милицейской форме, фуражке и теплой куртке. В руке – металлическая фляжка. Завидев Рутберга, пилота и Машу, он пьяно осклабился и громко проговорил:

– Отлично, док! Уважаю! Здесь ее никто не будет искать.

– Майор! – глухо осадил его Рутберг.

– Я прочесывал лес, надеялся поймать ее дружка, – продолжил Воробьев, не расслышав. – Но не сложилось. Завтра поищем снова. Если найдем, будем стрелять на поражение – как вы и приказали.

– Майор, замолчи!

Только теперь, наткнувшись на пылающий гневом взгляд бизнесмена, Воробьев понял, что наболтал лишнего. Он глупо улыбнулся и произнес:

– Пардон. – Перевел взгляд на Машу и добавил: – Это я шутил. Люблю шутить. А вы тут… – Он стрельнул глазами в сторону Ильи Львовича. – Чего делаете-то?

– А вы? – спросил его Рутберг тихим голосом.

– Я? Да я так, мимо… – Язык майора слегка заплетался, а в глазах застыло выражение дерзкой растерянности, свойственное пьяным людям. – В общем, я это… удивился, когда увидел ваш вертолет. Решил подняться и проверить – не случилось ли чего. Я ж представитель власти, и… стало быть… про все должен знать.

– Вы поднялись сюда на фуникулере? – спросила Маша. – По тайной канатной дороге?

Майор перевел взгляд на нее, глаза его сузились, превратившись в две темные, холодные щели. Несколько секунд он молчал, потом глянул на Рутберга и проговорил тоном пьяного, развязного слуги:

– Ну, док? И что я ей должен ответить?

– Что хотите, – ответил тот глухим голосом. – Это уже неважно.

Майор Воробьев, в отличие от Рутберга, не смутился и не растерялся. Похоже, сложность ситуации доставила ему какое-то не то мазохистское, не то садистское удовольствие. Он посмотрел на Машу веселым взглядом и сказал:

– Н-да… Похоже, вы поднялись сюда не в добрый час, дамочка.

– Значит, лаборатория работает, – произнесла Маша.

Она дрожащими пальцами достала из сумки пачку сигарет.

– Дайте и мне одну, – попросил Рутберг.

Маша дала ему сигарету. Он неловко вставил ее в губы. Маша поднесла зажигалку, выщелкнула пламя, и бизнесмен прикурил от трепещущего на ветру огонька. Затянулся, сморщился, вынул сигарету и посмотрел на нее, как на какую-то гадость. Затем тихо произнес:

– Никогда не понимал курильщиков.

И швырнул сигарету в траву.

– Я знаю, кто вы, – сказала ему Маша.

Илья Львович посмотрел на нее усталым, лишенным сентиментальности взглядом.

– Правда?

Она кивнула:

– Да.

– И кто же я?

Маша глубоко затянулась сигаретой, пытаясь успокоиться, выпустила облачко дыма, подсветившего сумеречный воздух, и проговорила: