Библиотека Душ - Риггз Ренсом
Похоже, тут больше не было зубастых тварей. Я опустился в воду глубже. Ручей обдал поясницу леденящим холодом, от которого у меня перехватило дыхание. Я услышал за спиной сдавленный возглас Эммы, пригнулся и нырнул в пещеру.
Холодный быстрый поток обжег тело, создавая ощущение, что его беспрерывно колют сотни острых иголок. Любая боль мотивирует, а такая в особенности. Преодолевая тоннель, хватаясь за выступы, поскальзываясь и пригибаясь, захлебываясь плещущей в лицо водой, я развил невероятную скорость. Оказавшись снаружи, я обернулся, чтобы помочь Эмме.
Мы выскочили из ручья и огляделись. Это место было точно таким же, как и с противоположной стороны тоннеля, только здесь не было помощника, гильз от патронов и следов на снегу. Казалось, мы вошли в зеркало и вышли в отражаемый им мир, в котором недоставало лишь нескольких деталей.
– Ты посинел, – заметила Эмма.
Она помогла мне подняться выше по берегу и привлекла к себе. Ее тепло заструилось по моему телу, возвращая чувствительность в отнявшиеся от холода конечности.
Мы зашагали по тропинке, снова пробрались через заросли колючих кустарников, поднялись по холму, миновали водопад – весь пейзаж в точности воспроизводил только что покинутую нами местность, не считая знака СЮДА, который установил для нас Бентам. Его тут не было. Эта петля принадлежала не ему.
Мы снова очутились в роще. Перебегая от дерева к дереву, используя каждое из них как прикрытие, мы подошли к месту, где тропинка окончилась и начались полкомнаты, скрытые парой склонившихся елей. Но это помещение отличалось от комнаты в доме Бентама. Тут не было ни мебели, ни обоев в маках, а пол и стены представляли собой гладкий бетон. Кроме того, здесь было темно, и найти дверь оказалось непростой задачей. Мы шарили ладонями по стенам, пока мне не повезло нащупать небольшую утопленную в стене ручку.
Мы прижались к двери, вслушиваясь в тишину. Я ожидал услышать шаги и голоса, но до моего слуха доносилось лишь какое-то смутное отдаленное эхо.
Я медленно и осторожно приотворил дверь и выглянул в образовавшуюся щель. За дверью был широкий каменный коридор – стерильно чистый и ослепительно-светлый. Его стены испещрили высокие и черные, похожие на надгробия двери. Я насчитал пару десятков, затем коридор резко поворачивал, и дальше уже ничего не было видно.
Вот она – башня тварей, – подумал я. Мы пробрались в самое волчье логово.
* * *Я услышал чьи-то приближающиеся шаги и спрятался за дверью. Закрыть ее я уже не успевал.
Мимо промелькнуло что-то белое. Это был мужчина в лабораторном халате. Он быстро шел по коридору, опустив голову и на ходу изучая какой-то документ.
Он меня не заметил.
Я дождался, пока его шаги не стихнут вдали, и сквозь щель протиснулся в коридор. Эмма вышла за мной и плотно закрыла дверь.
Налево или направо? Слева коридор имел уклон вверх, а справа вниз. Если верить Бентаму, мы находились в башне Каула, но узников твари держали в каком-то другом помещении. Нам было необходимо отсюда выбраться. Значит, вниз. Вниз и направо.
Мы повернули направо и, прижимаясь к стене, начали спускаться по закручивающемуся спиралью коридору. Резиновые подошвы моих ботинок поскрипывали. Раньше я этого звука не замечал, но в абсолютной тишине каменных стен каждый такой скрип заставлял меня морщиться.
Мы прошли совсем немного, когда Эмма напряглась и остановила меня, обхватив рукой мою грудь.
Мы прислушались. Теперь, когда наши шаги затихли, мы услышали голоса. Впереди были люди. Совсем близко. Мы бросились к первой же двери, которая отворилась легко и совершенно бесшумно. Нырнув внутрь, мы закрыли дверь и прижались к ней спиной.
Комната, в которую мы попали, была круглой. Причем это касалось и стен, и потолка. Мы находились внутри огромной дренажной трубы. Ее диаметр составлял не меньше тридцати футов, и она все еще не была окончена. И мы тут были не одни. Сверху лился тусклый свет дождливого дня. Там же, на лесах, сидели рабочие и изумленно глядели на нас. Мы явились во время обеденного перерыва, помешав им спокойно закончить трапезу.
– Эй! Вы как туда забрались? – крикнул один из них.
– Это ребятишки, – заметил другой. – Эй, вы, это не детская площадка!
Они были американцами и, похоже, не понимали, откуда мы взялись. Мы не решались им ответить, опасаясь, что нас услышат твари в коридоре. Кроме того, я опасался, что внимание охраны могут привлечь и крики рабочих.
– Где там тот палец? – прошептал я Эмме. – Похоже, пора его испытать.
И мы показали им палец. Под этим я понимаю то, что мы надели респираторы (мокрые после ручья, но по-прежнему пригодные к использованию), Эмма раздавила крошечный кусочек мизинца Матушки Пыли, и мы подошли ближе к мужчинам и попытались бросить в них порошок. Сначала Эмма попыталась сдуть его с ладони, но он лишь заклубился вокруг наших голов, отчего у меня защипало и онемело лицо. Затем я попытался его бросить, но из этого тоже ничего не вышло. Видимо, пыль была совершенно непригодна в качестве наступательного оружия. Тем временем терпение строителей трубы лопнуло, и один из них спрыгнул с лесов, чтобы вывести нас оттуда силой. Эмма спрятала палец и зажгла на ладони огонь. Раздался хлопок. Это воспламенился, тут же превратившись в дым, все еще парящий в воздухе порошок.
– Ого! – воскликнул мужчина.
Он закашлялся и вскоре опустился на пол, провалившись в глубокий сон. Когда его друзья ринулись ему на помощь, они также пали жертвами анестезирующего дыма и свалились на землю рядом с ним.
Оставшиеся рабочие были испуганы, злы и во все горло орали на нас. Мы бросились к двери, не дожидаясь, пока ситуация выйдет из-под контроля. Убедившись, что нам ничего не угрожает, мы выскользнули в коридор.
Как только я закрыл дверь, голоса рабочих стихли, как будто я не просто запер их внутри, но каким-то образом выключил.
Мы продвигались по коридору короткими перебежками, то и дело останавливаясь и прислушиваясь. Мы опускались все ниже, чередуя взрывы активности с абсолютной тишиной и неподвижностью. Мы дважды слышали приближающихся людей и прятались за дверями. За одной оказались влажные, наполненные криками обезьян джунгли, а вторая открылась в глиняную хижину, за стенами которой расстилалась растрескавшаяся равнина с возвышающейся вдали горной цепью.
Пол становился все ровнее, а коридор горизонтальнее. За последним поворотом мы увидели двойные двери, из-под которых пробивался дневной свет.
– Почему нигде нет охраны? – нервно произнес я.
Эмма пожала плечами и кивнула на двери, которые, похоже, представляли собой единственный выход из башни. Я уже собирался их толкнуть, как вдруг снаружи до нас донеслись мужские голоса. Кто-то рассказывал анекдот. Слов мы не слышали, но это определенно было что-то смешное, потому что, когда он закончил, раздался взрыв хохота.
– А вот и охрана, – произнесла Эмма тоном официанта, предлагающего клиентам какой-то особенный деликатес.
Мы могли подождать в надежде, что они уйдут, или открыть дверь и вступить в прямую конфронтацию. Второй вариант был смелее и быстрее, поэтому я призвал Нового Джейкоба и сообщил ему, что мы собираемся распахнуть дверь и сразиться с тварями, а также попросил не обсуждать этого со Старым Джейкобом, который неизбежно начнет ныть и сопротивляться. Но к тому времени, как я все уладил, Эмма уже приступила к осуществлению нашего плана.
Она стремительно и бесшумно распахнула створку. Перед нами оказались спины пятерых тварей в разной форме и с современными полицейскими пистолетами на поясе. Они смотрели в противоположную от нас сторону, и никто ничего не заметил. Перед ними находился просторный двор, окруженный низкими строениями, похожими на бараки, а еще дальше высилась стена крепости. Я ткнул пальцем в сторону спрятанного в кармане Эммы мизинца и одними губами произнес: спать. Тем самым я предлагал пойти самым легким путем: усыпить этих тварей, а затем затащить их в башню. Она меня поняла, притворила дверь и полезла в карман за мизинцем, а я выдернул из-за пояса респираторы.
