Гай Смит - Неофит

Салли Энн резко засмеялась, а когда заговорила, голос ее был словно удары кнута, как будто она была раздражительной учительницей, которую вывел из себя невероятно тупой ученик.

— Но если ты собрался завтра или послезавтра уходить, то какая тебе разница, выгонит он тебя или нет?!

У Салли Энн на все был готов ответ; он смирился с тем, что она остается. Только один последний выстрел:

— А как же твои родители, они же с ума сойдут. Твоя мать больна, ей станет еще хуже.

— Она умирает. — Никаких эмоций, просто сообщение. — Доктор Овингтон приезжал осмотреть ее, молодой доктор Овингтон. Он говорит, что она не выздоровеет, но она отказывается лечь в больницу, даже специалисту отказывается показаться. Как будто она уже сдалась, хочет умереть. Но, Бог мой, она запросто сообщила мне, как сильно меня ненавидит, буквально плюнула в меня кровью.

— Она так не думает, это все из-за болезни.

— Нет, думает, думает. Это для меня вовсе не новость. Она даже папе призналась, что я незаконнорожденная.

Джоби поперхнулся.

— Это просто деревенские сплетни, такие же грязные и злобные, как и сотни других.

— Это правда. — Она гордо выпрямилась, приняла высокомерный вид.

— Моя мать переспала с дюжиной мужчин в свое время, может быть, их было и больше. Она самая обыкновенная грязная шлюха, и я ее за это ненавижу, но еще больше я ненавижу отца, который ее в это превратил. Если бы он проявил к ней хоть небольшой интерес, ей бы не пришлось искать мужчин на стороне. Но теперь все стало известно. Когда врач ушел сегодня, она поднялась с постели, сошла вниз в кухню, стала насмехаться над папой, говорила, что оставалась с ним все эти годы только потому, что ей некуда было податься. Он озверел, ударил ее по лицу…

Джоби побледнел, почти ощутил этот удар, в душе его нарастал гнев против Клиффа Морриса.

— Ну и подонок!

— Да, он подонок, но вовсе не поэтому. — Она откинула голову и захохотала. — Он ударил ее снова, она упала на пол, лежала там, кровь шла у нее носом, да и кашляла она кровью. Потом она повернулась ко мне, обезумевшая, я ее никогда такой не видела. Она была словно чужая, проклинала и ругалась. "Ты спишь с этим колдуном, — орала она. — Не ври мне, потому что я знаю. Я не потерплю его больше на ферме, а если ты будешь с ним встречаться, я добьюсь, чтобы тебе через суд назначили опекуна! Слышишь меня, и ты тоже, Клифф?" Тогда и отец поддержал ее, сказал, что ты — сумасшедший убийца, психопат, которого нужно посадить, что ты намеренно убил Тимми Купера, а также и Харриэт Блейк. С помощью черной магии своей матери, чтобы тебя не привлекли. Он сказал, что сам тебя убьет, если ты появишься в Спарчмуре.

У Джоби колотилось сердце, и ему снова захотелось кинуться бежать. Куда угодно. Но он остался, стоял и слушал. Она подошла к нему поближе, он почувствовал ее дыхание, необычайно свежее, как будто она только что жевала ароматную жвачку.

— И тогда я ушла, — она понизила голос. — Просто взяла и ушла, оставила умирающую мать… А отец… пусть делает, что хочет. Он будет заниматься курами, это все, что он умеет в жизни. Но потом еще что-то случилось…

Голос ее затих, она быстро взглянула в окно, как будто ожидала увидеть там какое-то ужасное привидение, поднимающееся из бетонного покрытия двора.

— Что? — Джоби вцепился в прилавок. Что случилось, Салли Энн?

— Случилось то же самое, что произошло, когда ты был в курятнике. — Ее нижняя губа задрожала, потом перестала. — Я подумала, может быть, ты появился там, потому что внезапно все птицы стали рваться из клеток, как в тот раз. Шум стоял оглушительный, они кричали от страха, по-своему, по-птичьи. Я хотела бежать, но мне нужно было заглянуть туда — вдруг бы ты там оказался. О Боже, если бы ты только видел их, Джоби! — Она была бледная, обезумевшая, переживающая заново ту сцену, которую однажды видел Джоби. — Они просто взбесились, совали шеи в дырки сетки с такой силой, что некоторые порезали себя сами до смерти, падали, все в крови. Некоторые просто сдохли, как будто у них остановилось сердце. Я бросилась бежать, но всю дорогу сюда я слышали их крики. У меня такое чувство, что сумей они вырваться, они бы стали преследовать меня, налетели бы на меня и заклевали бы до смерти. Но я знаю, что они все сдохли.

Джоби мгновенно почувствовал облегчение. Куры взбесились, но его там не было. Так что с ним на этот раз это никак не может быть связано.

— Может быть, у них какая-то болезнь. — Что угодно, но только чтобы никто не смог обвинить в этом меня. — Что-то, что действует на их мозг. Или же там и вправду появился хорек.

— Не знаю. — Она закрыла глаза, снова открыла. — Я знаю лишь одно: не хочу видеть больше ничего подобного.

Его рука нашла ее руку, нежно сжала. Она не может вернуться в Спарчмур, это ясно. Она нуждается в нем, он не может убежать, бросив ее. Она совсем одна, сильно напугана; он чувствовал, как дрожит ее тело.

— Послушай. — Он взглянул на электрические часы на стене, увидел, что уже почти двадцать минут седьмого. — Мистер Тэннинг придет через несколько минут закрывать на ночь. Пройди через эту дверь в мою комнату. Можешь включить электрокамин, но не включай свет. Я приду сразу же, как только он уйдет.

Салли Энн в ответ сжала его руку и пошла в комнату. Джоби рассеянно отметил, что ее бедра все так же плавно покачивались при ходьбе, и это возбуждало его. Ничто не могло изменить ее походку.

Потом он стал смотреть в темноту за огнями гаража, на черную завесу, за которой лежало зло Хоупа, злоба, которую ему было не дано понять. Ночной воздух доносил до него звуки на фоне какофонии взбесившихся кур Морриса. Голоса, болтовня школьников, крики Элли Гуда, пытавшегося перекричать шум. Она — зло, Джоби, я предупреждал тебя, но ты не поверил мне. Это она заставила тебя убить Тимми Купера.

Нет! Он снова увидел тот день, почувствовал запах свежего сока на срезанном побеге. Вот он собирается надрезать следующую веточку. Нет, не теперь. Но он не смог остановиться, он видел все это так, словно сам был наблюдателем, смотрел откуда-то сверху на сильного, загорелого юношу с выпирающими мускулами.

Вот он сделал плавное движение садовым ножом, вцепившись в мокрую от пота деревянную рукоятку, стараясь удержать ее, но она выскользнула из его пальцев, завертелась, заблестела. Он напрасно пытался схватить нож, закричал, чтобы тот вернулся, словно бумеранг, убил бы его самого. Кровь, крики. Ты это сделал, Джоби Тэррэт, ты не смог остановить себя. Ты — убийца, ты это просто не знаешь. Шизофреник!

Нет, ради Бога, нет!

— С тобой все в порядке? — На лице Берта Тэннинга отразилось участие, когда он просунулся в приоткрытую дверь; казалось, будто в голосе его звенит металлическое стакатто, словно трубка вибрировала в его словах.