Энн Райс - Волки на переломе зимы

– Все это время вы развиваете свой ум, верно? И набираетесь новых сил?

– А почему бы и нет?

– Но какой бы мудрости вы ни достигли – вы все равно не сможете по-настоящему выпить это молоко. Вы не способны есть ту пищу, которую так радостно принимаете в подношение. Сами же знаете, что не можете.

– Вы думаете, что знаете, что мы собой представляем, но…

– Я знаю, чего вы собой не представляете, – перебил его Маргон. – Ложь не может проходить бесследно.

Наступила тишина. Двое, сидевшие в противоположных концах стола, прожигали друг друга яростными взглядами.

– Не исключено, – негромко произнес Элтрам, – что когда-нибудь мы научимся есть и пить по-настоящему.

Маргон покачал головой.

– В древности людям было известно, что призраки или боги – как их тогда называли – вкушают аромат пищи, которую сжигают во время жертвоприношений, – сказал он. – В древности люди знали, что призракам или богам – как их тогда называли – по нраву сырость, что они буквально расцветают под проливным дождем и любят лесные и полевые ручьи и пар, который поднимается над водой. От воды вы заряжаетесь электричеством, верно? Дождь, течение ручья, струя водопада… Если на могиле совершается возлияние, вы способны по колени погрузиться в эту жидкость.

– Я не призрак, – прошептал Элтрам.

– Но ни духи, ни призраки, ни боги, – добавил Маргон, – не могут ни есть, ни пить.

Элтрам ничего не сказал на это, лишь глаза его сверкнули болью и гневом.

– Стюарт, такие вот существа с незапамятных времен дурачили людей, – сказал Маргон, – приписывая себе всеведение, которым не обладают, и божественность, о которой не знают ровным счетом ничего.

– Маргон, прошу тебя… – негромко и очень мягко сказал Феликс. – Перестань.

Маргон снова покачал головой, но развел руками и уставился в огонь.

Ройбен же поймал себя на том, что смотрит на Лизу, которая неподвижно стояла возле камина, не сводя глаз с Элтрама. На ее лице нельзя было прочесть никаких эмоций, кроме, пожалуй, настороженности. А в мыслях у нее сейчас могло быть все что угодно.

– Маргон, – сказал Элтрам, – я расскажу Марчент все, что знаю сам.

– Вы научите ее пробуждать память о ее материальном «я», – ответил Маргон. – А это не что иное, как попятное движение – укрепление эфирного тела для воссоздания утраченного материального тела, возврата к материальному существованию.

– Оно не материально! – чуть заметно повысил голос Элтрам. – Мы не материальны. Мы облекаемся в тела, похожие на ваши, потому что видим вас, знаем вас и посещаем ваш мир, мир, который вы делаете из физической материи, но сами мы не материальны. Мы невидимый народ и способны являться и исчезать.

– Да нет же, вы вполне материальны, только материя эта особого рода, только и всего! – возразил, распаляясь, Маргон. – Вас раздирает желание быть видимыми в нашем мире, этого вы хотите больше всего.

– Это неправда, – ответил Элтрам. – Как же мало вам известно о нашем истинном существовании!

– Я вижу, вы раскраснелись, – колко заметил Маргон. – О, с каждым разом это удается вам все лучше и лучше.

– Стремиться лучше делать то, что умеешь, свойственно всем, – кротко ответил Элтрам, чуть ли не умоляюще взглянув на Маргона. – Почему мы должны отличаться в этом от вас?

Феликс с несчастным видом глядел в стол, не поддерживая ни одного из собеседников.

– Так что же? По-вашему получается, что лучше будет оставить Марчент дальше страдать, не понимая, что с нею происходит, – вмешался, потеряв терпение, Ройбен, – и надеяться, что она рано или поздно навсегда погрузится в дремотное состояние? Какая разница, как это назвать или что на этот счет думает наука? Ведь ее разум уцелел, так? Она Марчент, она здесь, и она страдает.

Феликс молча кивнул.

– Не исключено, что, пребывая в дремоте, она способна видеть небесные врата, – сказал Маргон. – Не исключено также, что, сосредоточившись на материальном аспекте своего бытия, она уже не сможет разглядеть их.

– Что, если эти врата ведут в небытие? – спросил Ройбен.

– Вот и мне так кажется, – подхватил Стюарт. – Белый свет – это вспышка от энергии, которая выделяется при дезинтеграции духа. Такие вот получаются врата на небеса. Ничего другого мне в голову не приходит.

Ройбен зябко поежился.

Маргон посмотрел через длинный стол на Элтрама, который, прищурившись, рассматривал его так, будто пытался разглядеть в нем что-то такое, для чего у него не находилось слов.

Сергей, молча слушавший всю эту перепалку, громко и очень красноречиво вздохнул.

– Знаете, что я думаю? – спросил он. – Я думаю, что этой ночью мы уедем отсюда – Маргон, я и волчата. Уедем на охоту. Феликс останется заниматься подготовкой к празднику. А Элтрам и Лесные джентри – своими делами.

– По-моему, прекрасная идея, – отозвался Феликс. – Вы и Тибо увезете отсюда ребятишек. Пусть поохотятся вдосталь. А вы, Элтрам, знаете, что, если вам понадобится от меня какая-то помощь, – я всегда к вашим услугам.

– Вы знаете, что мне нравится, – улыбнулся Элтрам. – Позвольте нам поужинать с вами, Феликс. Пригласите нас в свой дом. Усадите за стол.

– Поужинать… – фыркнул Маргон.

Феликс кивнул.

– Наши двери открыты для вас, мой друг.

– Мне тоже кажется, что увезти мальчиков отсюда – очень хорошая мысль, – сказал Элтрам. – Пусть Ройбен уедет. Тогда у нас будет гораздо больше возможностей найти взаимопонимание с Марчент.

Он медленно поднялся, отодвинув кресло ногами и не опираясь руками ни на стол, ни на подлокотники. Ройбен обратил на это внимание и в очередной раз изумился росту Элтрама. Шесть футов шесть дюймов, прикинул он. В нем самом было шесть футов три дюйма, Стюарт был выше его ростом, а Сергей – еще немного выше.

– Благодарю за то, что вы пригласили нас, – сказал Элтрам. – Вы не представляете себе, насколько высоко мы ценим вашу благосклонность, ваше гостеприимство и само ваше приглашение в дом.

– Интересно, сколько Лесных джентри сейчас находится в этой комнате? – вновь вступил в разговор Маргон. – Сколько вас шляется по дому? – Он совершенно откровенно грубил. – Интересно, намного ли лучше вы видите, когда лепите для себя материальное тело, когда напитываете элементарные частицы своими слабыми электрическими полями и сужаете поле зрения до тех пределов, которые допускают эти изумительные зеленые глаза?

Элтрам опешил. Он отступил от кресла, продолжая смотреть на Маргона и мигая при этом, как будто Маргон излучал ослепительный свет. Потом свел руки за спиной.

Ройбену показалось, что Элтрам что-то прошептал – совершенно беззвучно.

Послышались негромкие частые хлопки, по комнате пронесся ветерок, заставивший заметаться огоньки свечей и пламя в камине, а потом вокруг снова сомкнулась полутьма, в которой постепенно проступало множество человеческих фигур. Ройбен, отчаянно моргая, смотрел по сторонам и пытался разглядеть их яснее, но они проявлялись сами собой – множество женщин с невероятно длинными волосами, и детей, и мужчин в таких же замшевых нарядах, как и у Элтрама, большие, маленькие, среднего роста, самые разные; они уже заполнили всю комнату и находились и перед Ройбеном, и за спиной Ройбена, и по сторонам, и в углах.