Наталья Ефремова - Последняя жертва Розы Ветров

Машинально подобрав листик плюща, я крутила его между пальцами, погрузившись в воспоминания. Когда листик, выскользнув, упал на каменный пол, я сообразила, что все это время Ричард сидел рядом и терпеливо ждал.

Я улыбнулась ему:

– Ваша оранжерея напоминает мне наш сад. Мы любили проводить там время в хорошую погоду. Папа установил качели под вишнями, и я читала рядом с ним, пока он ухаживал за цветами. А когда шел дождь, мы играли в шахматы на веранде.

– Вы играете в шахматы? – с легким удивлением спросил Ричард.

– Немного. Меня научил папа. Но, боюсь, прекрасно оценивая мои способности, он играл со мной не столько ради победы, сколько ради общения. Можно играть и с компьютером, но во время игры с ним ведь не поговоришь.

– Да, вы правы. Но я перебил вас. Продолжайте.

– О чем продолжать?

– Вы говорили, что ваш отец любил цветы.

– Очень любил! Он проводил в саду все свободное время, чаще по воскресеньям. Говорил, что это занятие умиротворяет и приводит в порядок мысли, а цветы очищают душу.

– Он был глубоко прав, – тихо согласился Ричард. – Цветы действительно очищают душу.

Он встал и сорвал с ветки лиловую гроздь. Чем-то она походила на сирень, но цветки были крупнее и прозрачнее. Приблизившись, Ричард присел и, взяв мою руку, положил цветок мне на ладонь.

– Поразительно, – медленно проговорил он, расправляя нежные лепестки, – но когда я смотрю на цветы, я думаю о том же.

Его прикосновения прожигали мне кожу, в то время как лепестки холодили ее, и от этого по телу бежали мурашки. Мое сердце замерло, и я перестала дышать. Всколыхнувшаяся горечь и тоска по папе постепенно тускнели в потоке новых ощущений, расплывались, уходя на второй план. Я видела только свою ладонь в руке у Ричарда, и дрожь тончайших лиловых лепестков.

Что со мной?

– Простите меня, – я резко встала, отчего лиловая гроздь упала Ричарду на колени. – Мне… я, пожалуй, поднимусь к себе.

Хозяин дома поднял цветок и выпрямился.

– Вам плохо?

– Нет, но я лучше пойду.

– Я провожу вас.

– Не нужно, – я не знала, куда деть руки, поэтому просто спрятала их в складках платья.

– Вы спуститесь к ужину?

– К ужину? – не сразу сообразила я.

– Да. Сегодня он будет позже обычного, но если вы хотите…

– Нет, спасибо. Думаю, мне лучше прилечь.

– Хорошо, – легко согласился Ричард.

Когда я поднималась по лестнице, он окликнул меня:

– Спокойной ночи, Селена!

– Спокойной ночи!

Оказавшись у себя в комнате, я перевела дыхание и принялась медленно раздеваться.

Почему я так себя повела? Ричард дал мне цветок, и только. Но собственная реакция на его поступок ошеломила меня. И вообще все его поведение в оранжерее, то, как он слушал меня, как говорил со мной, обескураживали. Мне было непонятно, как Ричард может быть таким, когда на самом деле еле терпит мое присутствие в своем доме?

Я подошла к окну. Шум волн за окном стал намного тише после того, как я задернула плотную портьеру, закрывающую балконную дверь.

А тогда на балконе… чем можно объяснить его поведение? И в кабинете… Я ведь слышала, как он отчитывал Стива за то, что тот привез меня сюда! Ричард не желал видеть меня на острове, и вот теперь этот цветок…

От подобных мыслей можно просто сойти с ума!

Я прижалась лбом к холодному стеклу. Наверное, проще не думать обо всем этом. Не думать о призраках, странных поступках Ричарда, боли в теле…

Просто быть. Быть здесь и сейчас.

Мне вдруг как никогда захотелось увидеть Стива. Несмотря на определенные сложности, с ним мне было легко, и этой легкости и прозрачности отношений, их ясного понимания, по крайней мере, с моей стороны, мне очень недоставало в настоящий момент.

Я взглянула на часы.

Должно быть, Стив сейчас на полпути к дому. Хорошо бы все его дела решились как можно быстрее, и он вернулся пораньше.

А что дальше? Вряд ли все будет так легко и просто, как мне сейчас представлялось. Однажды я уже отказала ему, и после этого многое изменилось. Нам стало непросто, но Стив принял это. Или сделал вид, что принял.

Конечно, я не обнадеживала себя мыслью, что он быстро смирится и разлюбит меня, подчинившись одному только здравому смыслу. Кому такое под силу? Кто сможет принудить себя не испытывать чувства, будь то ненависть, страх или любовь? Это насилие и жестокость, прежде всего, по отношению к своей человеческой природе. Да, можно приложить усилие для того, чтобы не показывать, не проявлять эмоций, но от одного этого не перестанешь их испытывать, и кто знает, не хуже ли так: травить себя изнутри и мучиться.

Не совершила ли я тогда непростительную ошибку, перечеркнув нашу возможную жизнь со Стивом? Не знаю. До сих пор не уверена. Зато абсолютно уверена в другом: я не хочу его потерять. С самого первого дня мне просто невыносима была мысль о том, что я могу лишиться такого друга, как он.

И надо же – однажды это почти случилось.

В тот день, а точнее вечер, мы возвращались из театра, куда с гастролями приехала труппа из Лондона. Стив пригласил меня на постановку «Женитьбы Фигаро» Бомарше, и, проезжая в сумерках по сонному пригороду к моему дому, мы без конца смеялись: Логан беззлобно передразнивал актера, исполнявшего главную роль, потешаясь над его британским акцентом.

Спектакль был великолепен, Стив – забавен до колик. Я давно так не веселилась, мне даже пришлось вынуть из сумочки зеркальце: на глаза от смеха то и дело наворачивались слезы. Уже стоя на веранде, я продолжала вытирать платком щеки.

– Стив, ты прелесть! Спасибо тебе за такой чудесный вечер. Я хочу еще раз посмотреть спектакль, с папой. Надеюсь, англичане побудут здесь еще недельку.

– Думаю, да. Если хочешь, завтра я уточню, когда заканчиваются гастроли, и позвоню тебе.

– Да, спасибо. Еще не забудь, ты обещал мне позвонить, когда вернешься из Бостона.

– Обязательно. Спокойной ночи! Нет, подожди, – Стив неожиданно поймал меня за руку, прежде чем я успела открыть дверь, и преградил мне путь в дом.

– Что такое?

Он помялся, словно сам удивился своему порыву и теперь не знал, что сказать.

– Селена, пойдем куда-нибудь, а?

– Куда пойдем? – удивилась я. – Ты что? Посмотри, который час. Давай завтра, хорошо? Ведь впереди два выходных, обязательно пойдем, куда скажешь. Только не сейчас, а то папа может забеспокоиться, ведь уже поздно. Сам подумай…

– Я подумал, и ты не представляешь, насколько серьезно. Пожалуйста, Селена, я очень тебя прошу, задержись еще на несколько минут. Мне нужно с тобой поговорить.

– А это не может подождать до завтра?

– Нет.

Лицо Логана, застывшее напряженной маской, еще несколько минут назад светившееся искренней радостью и озорством, привело меня в недоумение. Ему на смену пришло тревожное предчувствие, не осознанное до конца, неуловимое, словно пушистые цветочные зонтики, летающие вокруг и опускающиеся на траву.