Бентли Литтл - Ассоциация

– Иди, поищи, – велела Лора Линн.

– Уж я его найду!

Дверь за Клодом захлопнулась.

В окно было видно, как он заглядывает в домик на дереве, потом в сарай – любимые убежища мальчишки.

Убежища…

Клод скрылся за углом, а у Лоры Линн внезапно сжалось сердце. Непохоже на Уэстона – откровенно врать. Он, конечно, упрямый, неугомонный, но если пообещал вернуться к обеду – вернулся бы вовремя… если бы смог.

Лора Линн вытерла руки и бросилась вслед за Клодом.

– Уэстон! – позвала она во весь голос. – Уэстон Ричардс!

Вся семья высыпала на крыльцо.

– Из-за чего шум? – спросила бабуля Мэри.

– Уэстон потерялся!

Клод оглянулся, хмуря брови.

– Что ты панику разводишь? Небось заигрался с Тарли.

– Нет. – Лора Линн уверенно качнула головой.

Она боялась озвучить свои страхи, словно от этого они могли стать правдой, но и промолчать не смогла.

– С ним что-то случилось, я знаю.

Форд, Чарли и Эмма мигом сбежали с крыльца. Бабуля Мэри загнала в дом Рэйчел и малышей.

– Уэстон! – завопил Форд.

– Уэстон!

– Уэстон!

– Пойду загляну к Тарли, – объявил Клод.

Лора Линн, сама не зная почему, двинулась к пустырю с восточной стороны от дома.

– Уэстон! – звала она, все ускоряя шаг. – Уэстон Ричардс!

А потом она увидела.

Маленькая неподвижная фигурка скорчилась на земле у невысокого корявого дуба.

– Уэстон? – задохнулась Лора Линн.

Она бежала, как никогда в жизни не бегала. Смутно сознавая, что за ней бегут Клод, и Форд, и Чарли, и Эмма, она видела только застывшую фигурку среди сорняков. Она уже знала, что это ее Уэс, и только молилась – Господи Иисусе Христе, пусть он просто спит или ударился и потерял сознание, лишь бы только не умер.

Ее молитва осталась без ответа.

На земле действительно лежал Уэстон – с пробитой головой. Во вмятине на виске скопилась кровь, уже немного подсохшая. Сбоку от пролома болталось ухо на лоскуте кожи, а среди влажно поблескивающей красноты выступало что-то белое – не иначе, как мозг.

И это еще не все.

Изо рта мальчика натекла пена – густая, розоватая, словно от шампуня или от крема для бритья.

Лора Линн отвела взгляд. Что-то блестело вдали, будто искорки на сломе гранита – это на холмах за городом полуденное солнце отражалось в окнах роскошных особняков Бонита-Висты.

Лора Линн вновь посмотрела на своего мальчика и рухнула на колени, отметив краем сознания, но не чувствуя по-настоящему боль от острых камешков. Тронула пальцем кровь, потом пену.

Клод обхватил ее сзади.

– Лора Линн! Лора Линн!

И тогда она завыла в голос.

Что-то было неладно. Морин сразу почувствовала это, как только вошла в офис ипотечной компании. Вроде ничего определенного: никто на нее не таращился, не прерывал разговоров, и все-таки ей вдруг стало не по себе. Не было привычного по прошлым встречам теплого приема.

Морин прошла мимо секретаря, мимо сидящих за столами сотрудников. Кто-то чуть отвернулся на крутящемся стуле, кто-то отвел глаза, кто-то уткнулся в бумаги. Без единого жеста, без единого слова ей отчетливо давали понять, что она здесь не к месту.

Ей отвели для работы крохотный угол за перегородкой. Туда Морин и направилась, улыбаясь направо и налево и старательно делая вид, будто не замечает, что никто не кивнул и не улыбнулся в ответ. На полпути ее перехватил управляющий, Харланд Саутер, и попросил зайти к нему в кабинет. При этом нервно кашлянул, что, по мнению Морин, не предвещало ничего хорошего.

В кабинете Харланд притворил за собой дверь и предложил Морин садиться.

Усевшись, она осторожно спросила:

– Что такое? Случилось что-нибудь?

– К сожалению, мы не сможем воспользоваться вашими услугами.

– Постойте! Согласно контракту, мне поручено провести аудиторскую проверку ваших ведомостей по зарплате.

– Да-да, верно… Как вам известно, в контракте есть пункт, который позволяет нам расторгнуть договор и выплатить вам неустойку. Мы его и применим.

Морин посмотрела ему в глаза.

– Можно спросить, почему?

Харланд заерзал.

– Да в связи со всей этой историей… К вам лично мы претензий не имеем, – торопливо добавил он. – Вы, кажется, человек хороший и прекрасный специалист, это видно. Живете здесь недавно… Неудачно для вас все сложилось.

– Ничего не понимаю!

– Ну, вы же знаете…

– Что я знаю?

– А-а… – В глазах управляющего промелькнуло удивление, и он заметно смутился. – Видите ли… В городе были случаи отравления. Кто-то травил домашних животных. Многие считают, что этим занимается ассоциация домовладельцев Бонита-Висты, потому что… В общем, по разным причинам. На прошлой неделе один мальчик случайно поел отравленный корм из собачьей миски. Сейчас он в коме, в больнице Сидар-Сити. А вчера… – Управляющий опустил глаза и тяжело вздохнул. – Нашли еще одного мальчика, на пустыре рядом с домом. Отравленного и с проломленной головой. Я не выдвигаю никаких обвинений, и, насколько мне известно, шериф уже кого-то арестовал. Но из-за всех этих событий принято решение не вести никаких дел с Бонита-Вистой. Ничего не могу поделать, у меня связаны руки, – закончил он скороговоркой, словно боясь реакции Морин и заранее оправдываясь.

Женщина молчала, совершенно ошарашенная. Было сильное искушение возразить. Такой подход – явная дискриминация, к тому же, скорее всего, незаконная, но и горожан можно было понять. Она в чем-то разделяла их возмущение.

Только вспомнить историю с воротами, смерть Рэя, тысячу причин их с Барри недоверия к ассоциации… Нет, нельзя винить жителей Корбана за то, что они боятся и ненавидят Бонита-Висту.

– Так неудачно сложилось, – повторил Харланд. – На самом деле вы ни при чем, конечно…

Морин устало кивнула.

– Я понимаю.

– Мы выплатим неустойку…

– Да-да.

Вернувшись домой, Морин первым делом бросилась проверять электронную почту – письма, полученные за сегодняшнее утро. Заголовки были самые разнообразные, а суть одна.

Все местные клиенты отказались от сотрудничества.

Собственно, этого следовало ожидать, и все равно тяжело увидеть своими глазами, как все от тебя отвернулись.

И Фрэнка с Одри у нее уже нет.

Морин засмеялась бы, если бы ей не было так горько, заплакала бы, не будь она так зла. Она долго сидела молча, уставившись в экран.

Барри больше недели не приходил обедать в кафе. Он говорил себе, что это не специально – то подворачиваются разные дела, то вчерашние остатки надо доесть, то по каким-то причинам удобней пообедать дома или в офисе или даже совсем пропустить обед.