Костяная колдунья - Эшер Айви
Вряд ли я узнал бы об этом, пока не стало слишком поздно. Однако когда я вошел в полную силу, одной из первых вещей, которые я сделал, стала защитная нить. Илон повязал ее на запястье, и я поклялся, что остановлю Оронта, если он снова попытается ему навредить. Когда Оронт напал на Илона той ночью, он был настолько не в своем уме, что перерезал нить защиты, и это притянуло меня прямо к ним.
Роган сделал паузу, пытаясь собраться с духом. Когда он поднял на меня глаза, меня поразили эмоции, бушевавшие в них.
– Повсюду была кровь, – почти прошептал он. – Илон был весь в порезах и клеймах, привязанный к алтарю, который соорудил Оронт. Я был уверен, что он мертв. Я не понимал, как он мог пережить то, что с ним сотворили. Оронт неистово распевал. Он даже не заметил, что я оказался рядом.
Сперва я не мог пошевелиться: я был слишком потрясен и растерян. Но тут рука Илона дернулась, и это вывело меня из оцепенения. Чтобы остановить кровотечение, я вложил в него всю свою магию. Я подбежал к нему, но успел освободить только одну руку, пока Оронт не напал на меня.
Роган принялся ходить взад-вперед. Гнев исходил от него волнами, и я решила сесть на стойку, чтобы у него было достаточно места.
– Я был в весьма невыгодном положении. У меня не было оружия, и я знал, что моих чар не хватит, чтобы защитить нас с Илоном от дяди. Я был вне себя от ярости из-за того, что этот монстр делал с Илоном практически всю его жизнь. Побои. Пытки. Жестокость. А теперь, после всего, что пережил мой брат, Оронт решил его убить. И тут я сорвался. Я пошел на него с тем, что у меня было. Мне было все равно, куда вонзился его нож: я не считал ран. Все, о чем я думал: если умру, то заберу его с собой.
По щеке Рогана скатилась слеза. Ко мне взывала его боль, мучения от того, что он пережил нечто настолько кошмарное, и жестокие воспоминания, выжженные на его душе. В каждой черте отразилось то, как сильно это его ужасало и ранило. От воспоминаний о том, что случилось, его охватило горе. И я не сомневалась в том, что он говорит правду.
– Не знаю, какие заклинания я произнес, пока пытался вырвать нож из его рук. Пока мы боролись насмерть, слова и магия просто лились из меня. Я мог бы предположить, что этот трус не обойдется без подкрепления. Но я не замечал, что его любовница подкрадывается ко мне с ножом, пока она не ударила меня по лицу, – объяснил он, указывая на шрам. – Я не принял ее в расчет: вероятно, это спасло жизни нам с Илоном. Когда она напала на меня, Оронт перестал со мной бороться и вернулся к ритуалу с Илоном, чтобы завершить его. Мне удалось взять верх над Кьят – так звали его любовницу – и вырубить ее. Ее ножом я и убил Оронта.
Я качала головой и смотрела на него, не зная, что и сказать.
– Ваша мать отреклась от тебя за то, что ты защищал себя и брата? – спросила я, совершенно возмущенная тем, что родной человек мог так с ними поступить после всего, через что они прошли. Она подвела своих сыновей, а затем вышвырнула их. В голове не укладывается!
Роган невесело усмехнулся и покачал головой.
– Нет, смерть Оронта обернулась ничтожным пшиком по сравнению с тем, что произошло потом, – загадочно произнес он, и от этого меня охватила тревога.
Как, черт возьми, все стало еще хуже?
– Понимаешь, то, что пытался сделать Оронт, сработало, – глухо констатировал Роган, будто сам до сих пор не мог в это поверить.
– Этот козел остался жив? Ваша мерзкая мамаша подставила тебя, хотя ты даже никого не убил? – воскликнула я.
Внезапно я так разозлилась, что не смогла бы унять себя, даже если бы постаралась. Роган впился в меня взглядом, и я прикрыла рот рукой. Как будто это помогло бы снизить уровень дерьма и услышать то, что он хотел сказать.
Роган зацепил меня своим ярко сияющим взглядом. Золотое кольцо вокруг радужки стало еще заметнее, чем раньше.
– Нет, я убил его и сделал бы это снова. Его действия привели к обратным результатам. На нем все это не сработало, но почему-то произвело эффект на меня и Илона, – тихо и ровно объяснил он.
Роган изучающе смотрел на меня, словно ожидал встретить недоверие или осуждение. Меня охватило недоумение, но я молча пыталась понять, что, черт возьми, это значит.
– Кьят очнулась, – продолжал он. – А я тогда то приходил в сознание, то отключался. Я не понимал, что происходит, пока все не закончилось. Мы с Илоном читали заклинания, чтобы остаться в живых и исцелить все, что только можно. Оронт был мертв, а это означало, что Илону передалась его магия. Благодаря дополнительному всплеску силы мы справились бы с полученными травмами, если бы оба не были истощены до предела. Кьят вонзила лезвие в горло Илона так быстро, что ни один из нас не успел ей помешать.
Я задохнулась от потрясения. Значит, не Оронт выскочил снова, как серийный убийца в любом популярном ужастике: его чертова любовница выжила, чтобы сеять хаос.
– Илон инстинктивно вытащил ее нож, – продолжал Роган; голос его дрожал от волнения. – А я не мог действовать быстрее. Он был серьезно ранен, а мои чары оказались чертовски бесполезны. – На секунду он замолк с потерянным взглядом, а затем снова сфокусировался на мне. – Пока он умирал, она хохотала. Я до сих пор слышу ее безумный гогот в тот момент, когда я притянул к себе Илона, пытаясь помешать неизбежному. А потом она взялась за меня.
Я смотрела на Рогана и болела за него всей душой, ошеломленная его историей. Он смотрел, как умирает его брат? Но тогда кто, черт возьми, был в моем видении с туристическим рюкзаком и фамильяром Илона, Тильдой? Я чувствовала, что Роган говорит правду, но не могла избавиться от сомнений, расползающихся внутри по мере того, как я пыталась во всем этом разобраться. Он наблюдал за мной, и я поняла, что он по глазам видит мою неуверенность и скептицизм.
В глубине души я ему верила, но разум убеждал меня в том, что это всего лишь грандиозная история о привидениях. Будто бы мой рациональный мозг всю дорогу был в бешенстве, опустошении и потрясении, а когда история подошла к концу, до меня дошло, что все это чушь собачья. Невероятно! Этот рассказчик нас подловил. Сердце настаивало: не следует обращать внимание на то, что я, как мне казалось, знала, и нужно посмотреть правде в глаза. Однако я не могла отрицать, что чувствую себя разбитой и, внезапно, очень потерянной.
– Через три дня я очнулся в палате, – продолжал Роган. – Илон лежал в соседней кровати. Это было уму непостижимо, ведь я видел, как он умирал! Я подумал: а вдруг мне показалось? А вдруг мои травмы были настолько серьезными, что вызвали галлюцинации? И только когда наши родители и два других члена Высшего совета заглянули ко мне, я понял, что все это произошло на самом деле.
– Как? – спросила я.
Одно простое слово – зато сколько в нем было ошеломления и недоверия!
– Очевидно, помощь прибыла сразу после того, как Кьят вонзила мне в сердце нож. Ее удалось задержать, но мы с Илоном уже умерли. Все молчали, пытаясь собрать воедино произошедшее и понять, почему умер Оронт и что он натворил. Но вскоре все изменилось. Примерно через день в колдовском морге ни с того ни с сего забилось сердце Илона, а затем и мое. Наши раны начали заживать. Никто ничего не понимал. Это было невозможно, и Верховная жрица потребовала ответа, каким образом, черт возьми, мы ожили.
Пока нас не было, Кьят допросили. Моей матери и ее доверенным приближенным удалось собрать воедино весь план Оронта. О ритуале друидов, который он провел, было давно известно. Однако все предыдущие попытки выполнить его были неудачными. Мы с Илоном были живым доказательством того, что какое-то из наших действий помогло его завершить. Но никто не понимал, что именно, поскольку активированная магия долгое время считалась утраченной.
– Похоже, ты меня все-таки не дурачишь, – выдала я глухо и отстраненно.
Я видела это по его лицу, нутром чуяла! Разум пытался мне возразить, но в конце концов и он согласится с тем, что я чувствовала сердцем.
– Нет, – спокойно ответил он. – Нас с Илоном изгнали не за то, что мы защищались от выжившего из ума дяди. Моя мать и Высший совет отреклись от нас, потому что мы не сказали им, как нам удалось выжить. А мы ни за что не стали бы рассказывать им подробности и последовательность действий, которые каким-то образом позволили нам обмануть смерть, – прорычал он.
